Несколько рыцарей начали опасно сближаться с Сехтеном. Кьяра отпугнула их мощным взрывом огненного шара, и теперь все трое были заняты борьбой с пламенем. Сехтен как-нибудь выдюжит. Ее беспокоили две вещи: птица, скинувшая-таки со спины альбиноса и нависшая над ним, словно гора мертвой плоти, и рыцарь, вставший над Элледином. Промедление могло стоить жизни им обоим, поэтому тифлингесса швырнула в нежить шарик сырой магии, желая отвлечь от белобрысого. Краем глаза девушка увидела голубую вспышку, и противник Элледина рухнул. Молодец, Анеркаш!

Распушив перья на полуистлевшем черепе, мертвый феникс нанес мощный удар клювом прямо в покрытый узорами нагрудник. Эльфа опрокинуло на спину, и Кьяра среагировала моментально. Из мертвых глаз брызнули кровь и слизь, огромная туша конвульсивно дернулась и распалась на кучу гниющей плоти. Чародейка метнулась к упавшему эльфу, тот медленно приподнялся, ощупывая отверстие в нагрудной пластине.

— Ты в порядке? — спросила Кьяра.

— Доспех пострадал сильнее меня, — успокоил ее Эридан.

“О ранах потом, сначала надо выиграть битву”, - подумала чародейка, спархивая с крыши. Ее магические силы почти иссякли, жезл поглощения был пустым, и что делать дальше она не знала, но битва была еще не проиграна, гвардейцы все еще отчаянно сражались, и рыцари валились с ног под их напором. Зависнув над полем брани, Кьяра прибегнула к самой простой и слабой магии. Снаряды пламени срывались с ее пальцев и врезались во врагов, разбрасывая искры и брызги талого льда, не убивая, но выводя противника из равновесия, а там уже хищная стая гвардейцев окружала и ломала сопротивление опаленных врагов. Двуручник Сехтена, этот пылающий факел, который чуть не прикончил Эридана на коронации, оставил груды искалеченных тел, ему вторила золотая вспышка солнечного клинка и оглушительные раскаты грома ударов Дефераера.

Последний противник упал, сраженный рапирой Вонтара, нырнувшей между пластинами брони, и звуки боя затихли. Тяжело дыша, гвардейцы переглянулись между собой, словно не веря, что они остались живы. Тишина показалась Кьяре оглушительной. Сехтен вложил меч в ножны. Дефераер, тяжело дыша, оперся на палаш. Держался он, видимо, на одном самомнении. Задар помог Анеркашу вытащить полы плаща из-под вражеского тела, бедному волшебнику не хватало силенок. Арадрив и Каленгил оттащили стонущего от боли Фирика, из которого все еще торчала стрела. Удалить ее — работа лекарей. Вонтар, присел на труп, очищая рапиру от крови. Эридан отнес в сторону бессознательного Элледина, укрыл плащом с заботливостью наседки. Кьяра увидела Корлиана, израненного, но живого, опирающегося о стену Ятара, Сумана, жадно пьющего из фляги. Лицо Лаемара было похоже на кровавую маску. Он бродил между трупов и словно что-то искал. Наконец остановился и склонил голову с грустью. Приземлившись рядом с ним, увидела тело гвардейца, сцепившееся с рыцарем в последней схватке. Серебристая челка, половина уха. Лафус был ловок и хитер, но смерть оказалась хитрее.

— Мы его воскресим, — тихо сказала тифлингесса, положив ладонь на плечо фиолетового, и тот молча кивнул.

“Если сами не умрем”, - подумала она, но не сказала вслух. Одна эта маленькая победа была настоящим чудом, а что будет дальше? Кьяра заставила себя не думать об этом.

Кьяра подошла к Эридану, тот озадаченно разглядывал отверстие в нагруднике, в которое легко могло пройти два-три пальца. Узоры на доспехах искрили, то затухая, то судорожно загораясь. Магическая целостность была нарушена.

— Неоир будет недоволен, — пробормотал белобрысый, — если его не убили, конечно…

— Кого? Меня?!

Солнечный эльф, перепачканный кровью с ног до головы, с подбитым глазом, но живехонький, облокотился на рукоять двуручного молота.

— Только после вас, Величество… А на доспехи нужна заплата, только что-то мне подсказывает, что времени ее сделать не будет…

Он подошел к белобрысому, сделал несколько хитрых пассов, и узоры погасли.

— Благодарю, — ответил альбинос, — ужасно отвлекало.

Девушка бросила красноречивый взгляд на прореху в нагруднике.

— Да, чувствую рану, — кивнул эльф, — но меня не сильно задело, кости целы, и дышать не больно.

— Нет, — помотала головой тифлингесса. — Вспомни видение. Давай отступим к лазарету? Тебя надо подлечить и остальных тоже.

Она осмотрела раненых, старательно отводя взгляд от тела Лафуса, заботливо вытащенного из-под вражеских трупов. Краем глаза заметила, что к серебристому положили Джадрима. Несчастный лучник тоже не пережил боя.

Эридан объявил об отступлении к лазарету и приказал воинам взять арбалеты и побольше боеприпасов к ним.

— Возможно, придется окопаться, — объяснил эльф, направляясь к кошмарке, которая уже изгрызла цепь и сделала несколько рытвин в полу. Он отстегнул ее, повел под уздцы, а зверюга бешено раздувала ноздри и силилась достать длинным алым языком до окровавленных прорех его доспеха.

— Отстань, ты, а-джак-ай! — хмуро ругался он, пытаясь отмахнуться от надоедливой морды.

Он остановил исчадие рядом с телами погибших гвардейцев:

— Положите Лафуса и Джадрима на нее, — и пока эльфы выполняли приказ, склонился над бессознательным Элледином, прошептав. — Что ж ты так… Еще немного и умер бы.

Альбинос подхватил друга на руки и понес к дверям на лестницу. Следом семенила кошмарка, привлеченная запахом его крови. Гвардейцы организовали носилки для Фирика. Каленгил, Арадрив и Суман раздали арбалеты и тугие связки болтов. На полпути Эридан спохватился:

— Нужно заблокировать механизм спуска, — и Сехтен метнулся выполнять поручение.

Кьяра шла рядом с белобрысым, и до нее долетали обрывки разговора гвардейцев.

— Это какой-то ужас! — сокрушался Арадрив. — Они телепортировались как к себе домой!

— Разве защита не должна была это предотвратить? — спросил Лаемар.

— Должна, — глухо отозвался Эридан.

Гвардейцы потянули на себя створки дверей. Запыхтели, уперлись в пол, но те даже не поддались, хотя визуально были не заклинены.

— Сехтен, давай с тобой попробуем открыть, — сказал Эридан, передавая Элледина в руки братьев.

Ухватившись за массивные ручки, они со всей силы потянули на себя, медленно, но верно отворяя две громадные, почти достигающие потолка створки. Поднявшись по лестнице, пришлось повторить тот же фокус с дверями в тронный зал. Кьяра хмуро наблюдала за процессом, размышляя, как же много всего было учтено в этом нападении. Мэб знала, где будет находиться каждый ключевой участник в тот или иной момент, и попыталась разъединить их, справедливо полагая, что даже сильного противника можно убить, если застать врасплох и задавить числом. Такая осведомленность, а так же падение сложнейшей защиты, позволившей вражеским войскам без препятствий телепортироваться прямо к порогу, говорили о долгом и обстоятельном сливе информации.

Они пересекли тронный зал и направились к лестнице на гостевой этаж. Эридан шепнул Кьяре:

— Ты видела Зариллона?

— Нет.

— Хатаэ ничего не говорила?

— Она говорила, что они вместе убивали бабочек.

Эридан задумался на секунду, затем подозвал Сехтена:

— Сехтен, иди в башню мага, приведи Зариллона. На этаж наложников и направо до упора, мимо лестницы не пройдешь.

Кивнув, шрамоликий помчался выполнять указания, а белобрысый сказал тифлингессе:

— Башня надежно защищена, но он там один. С нами ему будет безопасней.

В лазарете Кьяра впервые испытала радость за последние пару часов: Арум был жив, хоть и слаб настолько, что лежал на койке, под опекой эльфийки. Лекари обступили раненых, чтобы перевязать, к ним присоединилась Хатаэ. Бойцы словно не замечали ее развратного наряда и смотрели скорей как на ангела, снизошедшего с позитивного плана, чтобы успокоить душу и исцелить боль. Суман и Арадрив застыли у дверей, готовые к любой опасности.

Эридан и сам отдался в руки лекарей, позволил снять нагрудник, расшнуровать поддоспешник и осмотреть раны.