Советники притихли, переглянувшись. Видимо, не ожидали от короля такого простого отношения к собственной смерти. Эридан добавил:

— Если мы так и не обнаружим ее местонахождение, то следуем старой тактике: занимаем выжидательную позицию и вступаем в бой непосредственно с ней и ее ближайшим окружением. Остальное сделают основные силы.

Тифлингесса задумалась, что будет, если эльф умрет. Его душа перейдет в собственность к Маммону, но и это еще не конец. Главное убить Мэб, поработить ее дух, и можно было бы поторговаться с Лордом Преисподней. Как Эридан тогда с Королевой Воронов, за ее собственную душу.

После совещания, Кьяра тихонько шепнула ему:

— Не сомневаюсь, что Элледин способен вести войска вместо тебя, но занять твое место на престоле… Он слишком добрый, ему будет трудно замарать руки, уничтожая бунтовщиков и казня предателей.

— И кого же мне оставить? — спросил Эридан.

— В том-то и дело, что некого. Это можешь сделать только ты.

— Я умею только убивать, — возразил он, словно прячась за этот аргумент, но Кьяра не унималась.

— Это ты, безусловно, умеешь хорошо, но, может, настало время поучиться чему-то новому? У тебя впереди долгая жизнь, — сказала она. — Я знаю, что эладрины тебе противны, но посмотри на Фистиль и Кифель. Кем они были и кем стали, когда получили свободу, которую ты им дал? Как много еще эладринов тайно мечтают изменить свою жизнь, но по праву рождения вынуждены следовать старым заветам? Сломать старый мир недостаточно, нужно дать новый направление, а никто, кроме тебя, его не видит.

Она осеклась и вдруг с горечью хмыкнула:

— Забавно, я уговариваю тебя сделать то, что мне самой не нравится. С другой стороны, даже меня ты заставил работать планомерно и методично.

— Ты верно говоришь, но от этого мне становится горько, — эльф устало прикрыл глаза. — Чем больше я ввязываюсь, тем тяжелее мне бросить, и я чувствую, что теряю свободу выбора. Как же я ненавижу это место! И больше всего за то, что оно никак не может оставить меня равнодушным…

Кьяра грустно кивнула:

— Ты признаешь мою правоту, а мне впервые от этого грустно. Только не вздумайте умереть специально. Договорились?

— Отличная идея, и решать ничего не нужно.

Он, конечно, насмехался, и тифлингесса в шутливой ярости поколотила его, а затем обняла, с неожиданной нежностью положив голову на грудь. До слуха донесся мягкий стук сердца, обрывающийся резким звоном стали.

— Оно снова звенит, — прошептала тифлингесса.

Эльф обнял ее:

— Я уже и сам слышу, как оно звенит.

— Сегодня я не хочу об этом думать, — сказала Кьяра. — Хочу просто побыть с тобой. Даже если скоро все закончится, я жалею только, что Мышу не забрала и Эрту не воскресила.

— Ты не умрёшь, — уверенно ответил эльф, сжав ее руку, — ты для этого слишком сильная.

— А ещё азартная, так что оставь случаю и удаче решать мою судьбу. На коронации ты сказал, если все будет плохо, нам с Арумом лучше уйти, но мы с ним приняли решение, что останемся в любом случае.

Он не смог скрыть удивления:

— Мне вы, конечно, решили об этом не говорить. Какой был бы толк в вашей гибели? — эльф покачал головой. — Постарайся не лезть в откровенное пекло.

— Ну как мне не лезть в пекло, это так напоминает родину, — попыталась пошутить Кьяра, и в голову Эридана закрались крамольные мысли. Зариллон мог бы сварить отличное сонное зелье, и уснувшую девушку можно было бы спрятать, только куда? Самым безопасным местом был бы Фаерун. Он заставил себя прогнать эту соблазнительную мысль. Без её магии шансы на победу существенно ниже. Эридан привык рисковать и ставить на кон все. Как же сейчас это было тяжело.

— А если ты умрёшь, и я потеряю из-за этого концентрацию? — воскликнул эльф. — А если умрет Арум, и некому будет возродить нас? Мне хотелось бы заставить тебя или вовсе не пустить сражаться, но это против твоей природы, которая так мне нравится. Однако своими словами ты искушаешь меня, Кьяра.

Тифлингесса ненадолго задумалась.

— Хорошо, я постараюсь быть осторожной и рисковать, только если буду уверена, что другого выхода нет.

— Это немного успокаивает.

Кивнув, Кьяра нежно поцеловала его, и они отправились в спальню. Лежали в постели и думали, что же будет с ними, а после пытались уснуть, чтобы начать новый день сильными.

Утром замок был похож на потревоженный улей. Еще до завтрака Кьяра выпила отвар, почувствовав, как к горлу подкатила тревожная дурнота. За трапезой выслушали доклад разведчиков. Мэб до сих пор скрывалась от зорких глаз, а вот войска ее уже почти подступили к стенам Сеннальесса. Поток беженцев, ищущих защиты короля, все никак не иссякал. Эридан позволил им укрыться за стенами. Он подозревал, что Мэб владела могущественной некромантией. Незачем было пополнять ее войска.

После завтрака, прямо на столе расположили карту местности и начали обсуждать стратегию. Эридан сделал несколько пометок цветными чернилами:

— Я предлагаю приманить ее и накрыть небольшим отрядом. Не тут, это очевидно открытое место. Вот здесь. Я мог бы послужить приманкой, у кошмарки бешеная скорость. Будет неплохо установить несколько ловушек с триггером и несколько магических сенсоров для наблюдения. Будет не важно, выйдет она или нет. Главное, увидеть, откуда идет атака.

Началось обсуждение плана. Кто-то был за, кто-то против. Кьяра вставила несколько слов:

— Если собираешься лететь на кошмарке, возьми меня с собой. Если тебе навяжут бой, будет кому прикрыть.

Эльф немного обдумал ее предложение и покачал головой:

— Пока я на кошмаре, я могу избежать боя, уйдя на Эфирный план, но ты, Кьяра, не сможешь атаковать оттуда. Я бы предпочел, чтобы твоя ударная мощь пошла в дело.

— Как скажете, Ваше Величество

Ей было немного досадно, но он был прав. От нее больше пользы, когда она может использовать свою магию.

— На том и решили, — продолжил Эридан. — Нужно проработать алгоритм. Я приманю, а ты, Кьяра, накроешь. Я уйду в Эфир, и меня не заденет. …

Они продолжили обсуждение, какие еще заклинатели годятся для магического залпа, а кому лучше заняться ловушками. Весь оставшийся день они потратили на проработку этого плана, установку ловушек, создание свитков. Хатаэ помогла Кьяре наполнить жезл поглощения магическими зарядами.

Они с Эриданом вновь решили лечь пораньше. Долго лежали в обнимку и все никак не могли наговориться. Разговор потихоньку зашел о семье.

— У тебя же был брат? — спросила тифлингесса. — Он был старшим? Они все погибли от твоей руки?

Кьяра вспомнила тронный зал Эйлевара, полный замороженных тел.

— Младший, — ответил Эридан. — Я не знаю, как умер отец. Возможно, от старости, ведь ему уже было почти семьсот. А мать и брата я убил сам.

Тифлингесса смолкла, и эльф тихо спросил:

— Ты ужаснулась?

— Да, это ужасно, — согласилась тифлингесса, — но могу тебя понять. Ты был почти безумен, предан родными и близкими. Мы видели твою тюрьму, врагу не пожелаешь оказаться в таком месте, гуманнее было убить или изгнать.

Да и может ли она осуждать? Сама ведь убила того полуэльфа, который предал ее доверие и обокрал не столько материально, сколько эмоционально.

— Спасибо брату, — продолжил белобрысый. — Это было его предложение. Со стороны выглядело гуманно, а на деле это была пытка.

— Забавно, — протянула чародейка, — Титания и Дхоэль так боялись твоей инаковости, что взрастили яростное чудовище себе на погибель.

Эридан задумался. Если бы не попытка убить, он бы, возможно, до сих пор был лордом Эйлевара. Он не стремился к трону и даже помыслить себе не мог, что когда-нибудь наденет корону владычицы лета.

— Нет, я бы не хотел другой жизни, — признался он. — Да и разве это жизнь? Идеальный мир, выстроенный вокруг меня. Тюрьма без цепей и стен. Мне больше по душе тот жестокий мир, где есть настоящие чувства… и ты.

Надо же! Кьяра, циничная до мозга костей и презирающая телячьи нежности, подтаяла от его слов. Она поспешила вставить что-нибудь едкое: