— Да, — ответил второй Цикурис на английском. — Да, я ей верю. Ты сделал достаточно дерьма в моей жизни, Борис. Хотя бы сейчас, посреди гребного крушения мира, не отбирай у меня то, что может сделать счастливым меня и моего сына. Я простил тебе потерю Ольги. Но… Если из-за тебя я лишусь Джо…

— Почему тебе вечно нужен подъюбник, брат? Неужели так сложно быть самостоятельным самодостаточным мужчиной? Ну если звенят у тебя яйца, ну закажи ты себе девочку! Зачем каждую вторую курву тянуть за стол?!

— Дркач… — выпалил Николай на сербском, абсолютно забыв про присутствие сына. Для Дарвина эта ситуация была настолько привычной и обыденной, что он уже во всю уплетал ножку цыпленка, обмакивая хлеб в густой жир.

Ник пулей вылетел из столовой, проносясь мимо Анны, что ожидала за дверью. Она довольно выдохнула и откинула голову к стене. Такими темпами её план очень быстро осуществится.

Николай взбежал по лестнице, уповая, что та закрылась у себя и ещё не успела подготовить, а то и осуществить план побега.

— Джо! — позвал он её, но не услышал ответа. Подлетев к двери девушки Николай хотел распахнуть её с ноги, но замер и неуверенно постучался. — Джо… Я…

Блондинка открыла почти сразу, даже не дождавшись слов Николая. Она отошла с прохода на пару шагов, приглашая Николая в комнату. Цикурис неуверенно вошёл, а Айлз прикрыла за ним дверь.

— Послушай, — мужчина так и не обернулся к девушке, рассматривая комнату, что она заняла. После того, что она услышала внизу, Нику было страшно смотреть ей в глаза. — Мне очень стыдно за поведение брата. Он… Всегда так реагирует на каждую, кто мне нравится, с самого детства. Я понимаю, какой он тяжёлый человек, но… Понимаешь, для нашего народа очень важна семья. Мы исключительно стайные звери и просто не можем…

— Я согласна, — перебила его девушка.

— Что?.. — Цикурис обернулся к ней. — Для американцев тоже важна семья, правда? — на его лице появилась слабая улыбка. — Какими бы не были наши родственники, мы будем любить и уважать их, ведь…

— О, нет, нам плевать на семью. Ну, почти всем, — она пожала плечами и поправила волосы.

— Тогда с чем ты согласна? — с придыханием выдавил Николай.

— С вашим… Твоим предложением. Я согласна, — ничего в её голосе, лице и теле не дрогнуло, но внутри все трещало по швам. Неправильно, неправильно, как это неправильно!

Очертания улыбки на лице мужчины превратились в искреннее счастье. Он моментально забыл о ссоре с братом, даже не попытался вспомнить о сыне и лишь стоял, как глупый влюблённый мальчишка, хватал ртом воздух. Он хотел рассмотреть каждую самую маленькую деталь в её лице и теле, каждую мимическую морщинку и точный оттенок радужки. Хотел ощутить каждую родинку и ссадину под своими пальцами.

Николай сделал к блондинке маленький шаг, не решаясь на большее. Та устало вздохнула и сама сократила расстояние. Лучше сорвать это быстро, как пластырь, а не ждать, когда же Цикурис наиграется в скромнягу.

Как только Айлз оказалась достаточно близко, мужчина обнял её за талию, прижимая к своему корпусу, и впился в губы поцелуем. Слишком жарким поцелуем для первого шага.

Джо вытерпела напор, а как только поцелуй разорвался, сделала несколько шагов назад, возвращаясь на прежнее место. Николай тяжело дышал, пытаясь унять страсть, что вспыхнула у него в единый момент.

— Я… Прости, не знаю, что на меня нашло… — его лицо напоминало морду побитого щенка. — Это было слишком и мне очень…

— Это было как раз, — слукавила девушка и выжала на лице улыбку, а Цикурис отразил её лицо.

— Джо… Я очень рад, что ты согласилась. Но, послушай, не могла бы ты перебивать меня чуть реже? — светясь, спросил он.

Девушка не сдержал смешок и смешок Цикуриса отозвался эхом. Оба засмеялись, сами не зная, почему. Николай очень давно не был так счастлив и ему хотелось донести каждому живому человеку на Земле, как же ему повезло и как же он это ценит. А Айлз с каждой порцией смеха приближалась к истерике, которая точно разрушит ещё несостоявшуюся семейную идиллию.

Борис уплетал картофель, обливаясь маслом и внутренне проклинал брата. Николай всегда был самым непутевым в семье, но такого ожидать было сложно даже от него. Его желваки дернулись особенно сильно, когда прямо над его головой зазвучал звонкий смех блондинки в дуэте со смехом брата. Он откусил смачный кусок мяса, перемалывая его тупыми зубами.

— Курвам место с курвами, брат, — произнёс он с набитым ртом и кусочек еды упал прямо на его пузо, обтянутое рубашкой.

Борис всегда любил цифры. Любил считать и ещё в раннем детстве часто получал от этого проблемы. Сверстники считали его полоумным. Лишь Николай нормально общался с ним и спокойно относился к особенностям брата. Что здесь такого? Однажды, его даже избили в туалете средней школы. Он заперся в кабинке, после того, как за ним гнались пара старшеклассников. Борис привалился влажным лбом к прохладной двери и пытался успокоиться.

— Девять, восемнадцать, тридцать шесть, семьдесят два, сто сорок четыре, двести восемьдесят восемь… Вдруг он услышал чье-то хихиканье снаружи.

— Ты снова говоришь сам с собой, Jebivetar? — окликнул его одноклассник. — Тебе приходится считать, даже когда ты писаешь?

Снова хихиканье, а потом другой мальчик начал шептать, подражая голосу Бориса:

— Раз, я душевнобольной, два, я душевнобольной, три, я душевнобольной, и так до бесконечности! Дружный смех.

Застыв в кабинке, Борис думал о том, как это глупо. Никто не считает до бесконечности. Так никогда не остановишься.

— Может быть, он не разговаривает сам с собой, — сказал кто-то. — Может быть, там кто-то есть вместе с ним.

— Это так, Цикурис? — спросил первый мальчишка, надавив на дверь и пытаясь заглянуть в щелку. — Кто там с тобой?

— Никого, — отозвался тот и отскочил, ударившись голенью об унитаз. Он так отвлёкся считая, что даже не слышал, как вошли его одноклассники.

Его вытащили и пинали, пока его не стал искать Николай. Он спас его тогда, как обычно. Брат слишком часто помогал ему, оберегал от ошибок.

И сейчас Борис тоже хотел уберечь брата от ошибки.

Он сам не мог бы незаметно следить за ним и его курвой, при таких габаритах довольно проблематично оставаться незамеченным. Поэтому, ему нужен был сообщник. В данном случае, это сообщница. Анна. А так план давно сформировался в его голове, словно любимые цифры с каждым шагом умножались вдвое. Единственное, что нужно было теперь делать, это всегда знать, где находится блондинка. Ну, ещё и отделить её ото всех в нужный момент.

Словно ниндзя, Анна, вооружившись ведром с водой и тряпкой, драила стены, или делала вид, напротив приоткрытой двери в комнату Николая, куда успешно перекочевала эта выскочка. На самом деле, женщина видела, что блондинка выглядит уставшей и печальной. Она практически не двигалась, сидя на самом краю их общего ложе. На ней была накинута шелковая белая ночнушка на тоненьких бретельках, словно Джо выбралась из какого-то фильма мелодрамы и для полноты образа ей не хватало лишь бокала вина в руке.

За ночь и часы наблюдений, Анна поняла две вещи: Айлз просто воротит от Николая и она расцветает только играя с Дарвином. Грант удивлялась, почему ночью, лёжа в одной постели с таким желанным мужчиной, Джо, убедившись, что тот спит, вылезла из-под одеяла и всю ночь просидела в углу на полу, обнимая свои колени. Анне даже стало жаль блондинку, ведь каждый раз, когда окрылённый Цикурис целовал её, лаская сильными руками её тело, она выглядела измученной и готовой вот-вот заплакать.

Странно, что сам Николай этого не замечал. Нет, Айлз, конечно же, менялась, когда понимала, что за ней наблюдают. Она что-то напевала и выдавливала улыбку. Но её глаза слишком красноречиво молили о помощи, словно это всё было для неё насилием. Как-то раз Анна даже слышала, как Джо что-то шепчет, глядя куда-то вдаль. Грант прислушалась, пытаясь даже не дышать.