- Я не стану пить, благодарю, - убрала настойку на прикроватную тумбочку.

- У меня приказ владыки. Боюсь, я не смогу покинуть вашу спальню, пока вы не выпьете.

- В таком случае - располагайтесь. У меня широкая и удобная кровать!

Подруга хихикнула в ладонь и промолчала. Лекарь крякнул и бросил взгляд на Жози.

- Образумьте подругу. Ей стоит выпить настойку. Для ее же блага...

После ухода лекаря в комнате образовалась нехорошая тишина. Я чувствовала, что что-то происходит, но Жозефина молчала. Выбралась из постели, обнаружив на себе скромную ночную сорочку, и встала рядом с драконицей.

Светает...

Внезапно сердце обожгло, а в душе разлилась безотчетная тоска, смешанная с ужасом. Мне чудилось, словно горизонт разрывают алые всполохи боя, а небо плачет по погибшим. Но отсюда я не могла увидеть или услышать ничего подобного, но безжалостные чувства, хлеставшие сердце терновыми прутьями, душили.

Пошатнулась и растерла грудь ладонью.

- Что с тобой?

- Жози... что-то происходит. Расскажи мне, Жозефина, о чем ты молчишь? Я же вижу. Мы же лучшие подруги...

Она смотрела на меня со слезами и мотнула головой.

- Я... не могу.

Очередная вспышка прошила голову яростной болью. В моем разуме словно разбилась вдребезги стеклянная стена, и ее осколки больно ранили, вворачивались в мою плоть.

"Шайри, ты в заднице дракона!"

- Шаамни?!

"И тебе подчистили память! Больше ничего не пей, и ничего не ешь!"

- Шаамни, что происходит? Где Рейнхарт? Почему я в панике?

В груди пекло и давило. Я растирала грудную клетку, ощущая, как там разрастается дыра. Как будто из меня живьем выдирают сердце...

"На гнездо напали гром птицы".

Я в ужасе посмотрела на Жозефину. Она не слышала Шаамни, но, кажется, знала обо всем, что происходит. Знала, но не могла мне рассказать по каким-то причинам.

- Он жив?

"Он снял Инмааша", - уклончиво прошептала первошайри.

Я и сама понимала, что что-то произошло.

- Что это значит? - спросила, прислонившись лбом к стеклу. По щеке стекла слеза.

"Он боится, что..."

Шаамни замолчала, но я и без того поняла. Он боится, что погибнет, а вместе с ним погибнут и артефакты.

Я понимала и другое - он оберегает меня.

Крик ужаса застыл в горле. Я упала на колени и, обхватив себя руками, зарыдала. Мне казалось, что где-то среди ужаса, боли и отчаяния едва различимо скользнуло желанное "я люблю тебя" и ужасающее "прощай...".

Жозефина кинулась ко мне. Никакие слова мира не способны исцелить мою боль, но подруга и не пыталась. Она прижимала меня к себе, гладила по волосам и дарила тепло.

Женщин и детей отправили в дальние пещеры. Стаи оповещены об угрозе и выслали боевые отряды в помощь, но расчетное время прибытия - не менее полутора часов. За это время гром птицы вполне способны разгромить гнездо.

- Милорд, стратегически верно напасть сейчас, пока не прилетела их подмога.

Мы с бриджем стояли в смотровой башне гнезда и оценивали соотношение сил. Пять дюжин боевых драконов заняли позиции и ждали приказа. Их чешуя сверкала в лучах рассветного солнца, а сами они, исполненные решимости умереть, защищая свое гнездо, разминали крылья и точили когти.

- Эвакуация не завершена, Бридж. Я не стану нападать, пока гнездо не покинет последний ребенок. Слишком высок риск.

Три бойца личной гвардии под личиной невидимости оставались рядом, как и Бридж, а за стеной замка, во внутреннем дворе, толпились ополченцы. Юные драконы, не прошедшие боевую подготовку, не поступившие на службу и едва управляющиеся со второй ипостасью. Это те, кто отказался покидать гнездо и выразил решимость биться до конца. Бросать их в схватку с гром-птицами то же, что выставить ребенка против стрелка и надеяться, что ловкость позволит ему уклониться от стрел. Я разрешил им остаться с одной целью: если первая линия обороны падет, враг не разграбит гнездо. Ополченцы продержатся до подмоги. Первыми доберутся аметистовые, затем - хрустальные. Рубиновые с самой многочисленной армией, прилетят одними из последних, на них почти нет надежды.

- Владыка! - в башню, запыхавшись, влетел глава стражи. - Эвакуация завершена! Женщины, дети, старики и больные покинули гнездо. Ирда Райрель сообщила, что уже вылетела на помощь, Повелитель тоже выслал отряд, все стаи отправили бойцов. Мы продержимся, милорд!

Бридж кашлянул и с его губ сорвался судорожный стон.

По горизонту яркими вспышками молний, разрастался золотой пожар. Крылья новых гром-птиц ослепляли даже издалека, а их количество не оставляло и шанса на победу.

- Ми-ло-орд, - испуганно протянул стражник, указывая пальцем за окно. - Это... вы видите тоже, что и я?

- Не меньше сотни, навскидку, - сухо проговорил Бридж, стремительно бледнея.

В среднем гром-птице, чтобы встать на крыло, нужно не менее десяти лет. Единственное магическое создание, способное уничтожить дракона как коршун уничтожает мышь, порождается в момент поглощения детеныша дракона. Девятнадцать лет назад похитили чуть более десятка яиц. Откуда остальные?

Омерзительная догадка оглушила. Выходит, какие-то стаи торговали яйцами безумных драконов, не понимая, что копают себе могилу?!

- Откуда? - озвучил мой вопрос глава стражи.

- Кто-то торговал детьми, - процедил сквозь зубы, наблюдая оживление в рядах противника.

Гром-птицы, мерившие моих драконов грозным взглядом, встрепенулись, распушили перья, вспарывали воздух пронзительными криками и обрушивали молнии.

- Позволите написать Элаиз? - Бридж старался держаться, но его голос дрогнул.

- Нет.

Нам не выстоять и десяти минут. Это будет линчевание младенцев. Нас просто придут и убьют, если мы что-то не придумаем.

- Н-нет? Но... милорд.

- Нет, Бридж. Потому что ты улетишь к ней. Прямо сейчас.

- Но, владыка...

Швырнул в друга яростный взгляд и, указав на залитое золотом небо, процедил:

- От смерти нас отделяет несколько минут, а я трачу их на объяснения?! С каких пор приказ владыки ставится под сомнение?

- Вы заставляете выбирать между сердцем и долгом. Между честью и любовью. Это выбор без выбора, владыка. Я люблю Элаизу, но она, как и я - боевая драконица. Мы - на службе владыки и не стоим и медяка, если не готовы положить за вас жизнь.

Против правил, гвардейцы скинули личины и опустились на колени, демонстрируя готовность умереть за владыку.

- Идиоты. Вокруг меня одни идиоты!!!

Отвернулся к окну, пытаясь придумать хоть что-то. Стены гром-птиц не удержат, орудия - бесполезны, ничто не пробьет броню из перьев, даже драконий огонь стекает по ней как вода по маслу. Разве что попробовать выстроить магический барьер и попытаться продержаться до подмоги, но, если гром-птицы ударят одновременно, а они ударят, любой щит разлетится на ошметки.

- Что ж. Раз так - встретим смерть с гордо поднятой головой. Покажем всему миру, кто хозяин неба над Норией!

Пытаясь подбодрить солдат, я понимал, что веду их на смерть.

"Инмааш. Ты понимаешь - это мой последний бой. Я должен снять тебя, чтобы уберечь Шаамни и мою шайри".

"Было честью знать тебя, Рейнхарт", - отозвался браслет, снимая блок.

Улыбнулся и, закрыв глаза, возродил в памяти образ Арианы. Жаль, так и не успел сказать ей, что она хоть и та еще отрава, но забралась мне в самое сердце и прочно там застряла, как заноза. Но доставать эту занозу совсем не хочется.

"Я тоже люблю тебя, шайри. Прощай".

Инмааш негромко щелкнул, и я протянул браслет главе охраны.

- Отнесите в сокровищницу. Опечатайте ее, как следует, чтобы гром-птицы не успели разграбить артефакты.

Мужчина кивнул и убежал исполнять поручение.