– К чёрту! – зло прошептала я и эмоционально взмахнула рукой.

Нервно пожевав губами, я взялась ладонью за перила и решительно двинулась вверх. Нажав на кнопку домофонного звонка, почувствовала, будто кончики пальцев пробило током. Такой впечатлительности оставалось только рассмеяться. Я неодобрительно покачала головой, и на мгновение прикрыла глаза. Этого времени хватило, чтобы Астафьев распахнул дверь и уставился на меня кристально чистым, холодным взглядом.

Павел внимательно рассматривал меня и не торопился впустить в квартиру. Он выставил ладонь, упирая её в дверь и тем самым загораживая проход. Ждал объяснений – как догадалась я и чему согласно кивнула. Всё верно: с моей стороны было глупо сбежать. Но тому, что рядом с ним я чувствовала себя неуверенно, было вполне разумное объяснение: Павел подавлял. Осознанно или нет, но он лишал способности мыслить, принимать решения, двигаться вперёд. Правда, поговорить следовало о другом, и я встретила его прямой взгляд достойно. Это произвело эффект. Астафьев болезненно поморщился, напряжённо пожевал губами и устало выдохнул:

– Ты всё слышала, – блеснул он проницательностью и покаянно опустил голову.

Всё, на что была способна я, так это осторожно сглотнуть. Не встретив должного отпора и громких обвинений, Павел понимающе усмехнулся.

– Ты так и не выросла из своих детских комплексов, – заключил он и сделал приглашающий жест.

Вместо того чтобы пройти, я демонстративно отступила и не сдержала эмоций.

– А вы с братом, так и не научились уважать хоть кого-то, кроме самих себя! – жёстко усмехнулась я и скрестила руки под грудью. – Избалованные эгоистичные придурки! Или вы реально считали, что все эти годы я спала и видела, как бы отомстить?

– Нет, я так не думал, – ровно проговорил Павел, словно мои обвинения его не впечатлили.

Я зло хмыкнула.

– Ну, конечно! И так понятно, кому мог прийти в голову такой бред! Вот только откуда это удивительное самопожертвование?.. Всепоглощающая братская любовь?! – с презрением бросила я. – Ты для этого приехал на мальчишник? – поморщившись, я испытывала непреодолимое чувство брезгливости. – Чтобы я… что?.. Чтобы я не испортила свадьбу твоему обожаемому братцу? Серьёзно? Самому-то как? Не противно?! Торгуешь телом, как проститутка! Только бы отвадить мировое зло от его семейного счастья!

Астафьев выслушал гневную тираду без эмоций, а затем горько ухмыльнулся.

– Я приехал, потому что хотел увидеть тебя.

– Ты приехал, потому что твоя слепая братская любовь превратилась в тюрьму. Причём, не только для тебя и для него! А я никогда не стала бы портить свою жизнь из-за какого-то ничтожества!

– Если ты сейчас имеешь в виду Андрея, то ошибаешься на его счёт, – не согласился Астафьев.

Хотелось рассмеяться этому умнику в лицо.

– Наше истинное лицо предопределяют поступки! Его поступки говорят сами за себя!

– Ты поторопилась с выводами. Сегодняшний телефонный разговор лишь неудачная шутка. Если ты остынешь и успокоишься…

– Даже слушать не хочу! – усмехнулась я и отшатнулась, когда Астафьев, растеряв своё терпение, вздумал втянуть меня в квартиру.

Едва ли его беспокоило, что нас услышат соседи. Просто на своей территории он мог заставить меня замолчать. Сильный мужчина и слабая женщина, эмоции… Гнев, злость, досада… они так легко перерастают в страсть… Я даже снова отступилась, чтобы Павел не имел подобного соблазна, неодобрительно покачала головой.

– Я ведь тоже живой человек… – вздохнула я и возвела глаза к потолку, чтобы не расплакаться.

– Знаю. И Андрей на самом деле не так уж плох. Он опасается, а значит, признаёт свои ошибки.

– И ты серьёзно решил, что десять лет своей жизни я готова положить к ногам из-за той дурацкой выходки?! Ну и самомнение! К тому же, научиться признавать ошибки – достижение. Правда, для тридцати как-то слабовато! Но тебе, как брату, конечно, виднее!

– Ты не поймёшь… – деликатно улыбнулся он. – Может, всё-таки войдёшь? Обсудим всё спокойно.

Я только вскинула подбородок. Весьма капризно и заносчиво, надо отметить, но Астафьев не торопил.

– Юль, не было никакого плана.

– Ну, мне прямо полегчало! – фыркнула я.

– И импровизации не было, – со значением добавил Павел.

– Ещё скажи, что не ты десять минут назад уверял брата, что всё под контролем!

– Ты нужна мне. Не для амбиций и не для самолюбия, – делал Астафьев внушение, но я упрямилась. – Просто нужна.

– Надеюсь, не удивишься, что я тебе не слишком-то верю… – поморщилась я и натужно вздохнула. – Глупая ситуация и, пожалуй, нет смысла таить… я оказалась к ней не готова. Давай ты не будешь сейчас ничего обещать, а я не стану сыпать обвинениями как из рога изобилия. Скажи только… Женька знал?

– Он даже не был уверен, что я приеду. О каких заговорах ты сейчас думаешь?

Потоптавшись на месте, я кисло улыбнулась.

– Ну, хоть одна хорошая новость за вечер… – проронила я и посмотрела на лестницу за спиной.

Астафьев считал мои намерения на раз.

– Не глупи. Куда ты сейчас пойдёшь?.. Ночь, зима, незнакомый город…

– Мне никогда тебя не понять, Астафьев, – невпопад ответила я, глядя на него во все глаза. – Я не знаю, о чём ты думаешь, не знаю, что чувствуешь. Твои мысли и эмоции нельзя разгадать по выражению глаз и лица. Такой отстранённый и холодный… Как отвесная скала, как ледяная глыба. А я не хочу тратить силы, чтобы карабкаться по ней.

– Поговорим об этом позже, – самоуверенно заметил мужчина, чему я множественно кивнула. Кивнула и ушла. На этот раз навсегда.

Дверь больше не хлопнула, а тихо прикрылась. Наверно, Астафьев решил позволить мне совершить очередную ошибку. Милостиво и благосклонно! И в этом был весь он! Уверенный и непреклонный. Настоящий мужчина. Вот только мне оказался не по зубам… Ну, или просто не по вкусу.

Превесело вышагивая по ступеням, я вдруг осознала, что так и не решила вопрос с телефоном. Отлично! Кажется, предсказания Астафьева про зиму, ночь и незнакомый город нашли своего адресата. Однако вместо ожидаемой и вполне адекватной реакции я вдруг рассмеялась. Рассмеялась беззвучно, но с ощутимой долей удовольствия. Наверно, так выглядит свобода, к которой я так долго стремилась. Свобода разума, тела… свобода выбора. Когда ничего не держит, когда некуда спешить. И, оглянувшись на прожитые годы, вдруг осознаёшь, что не видишь там ничего ценного. От этого тоже становится легко, ведь зарождается надежда, будто всё лучшее ещё впереди!

Я присела на последнюю ступень пролёта, устроила локти на коленях и подпёрла челюсть кулаками. Именно в этот момент прямо у мысков ботинок нашлась моя монета. Я подняла её и, разглядывая, покручивая в пальцах, азартно прикусила губу. Чуть в стороне практически бесшумно распахнулись створки лифта, спустя секунды на лестничной клетке оказался мужчина. Он принёс с собой морозный запах зимнего леса.

Мужчина сделал несколько шагов и замер возле меня. «Я мешаю пройти» – подумалось вдруг, глядя на натёртые до блеска ботинки, но он не спешил поторопить оказавшуюся некстати мадам, а у меня самой не было ни малейшего желания сдвигаться с насиженного места.

– Если ты пришла за автографом, то зря потратила время, – проронил он и я улыбнулась. Потому что узнала голос, узнала вкрадчивую интонацию, уловила вибрацию, что побежала по телу в ответ.

Я подняла взгляд и улыбнулась шире: серо-голубые глаза смотрели с претензией и упрёком, на который мне было глубоко наплевать.

– Какой ещё автограф? – удивилась я. – Вы известная личность? Наверно, известная в очень узких кругах, куда мне хода нет. Я пришла похвастать, что бельё теперь при мне, так что можете спокойно спать по ночам, – рассмеялась я, уже совершенно неприлично запрокинув голову вверх. Было жутко неудобно, но до невозможного интересно.

Он улыбнулся. Скупо и будто нехотя. А затем протянул руку, чтобы взять из моих пальцев «счастливую» монету. Чеканное золото завораживающе блестело в мягкой коже чёрных перчаток.