Немолодой мужчина в шаге от меня с недовольным видом бросил взгляд на наручные часы – начало официальной части затягивалось. Несколько пар решили развлечь себя танцем. Музыканты тут же перестроились и поддержали инициативную группу, заиграв что-то из глубоко знакомой классики. Я поймала себя на мысли, что тоже хочу танцевать. Вот только в голове звучала не эта нейтральная мелодия. И «Времена года» – «Гроза» Вивальди отлично оттеняла боевой настрой.

Павел успел трижды оглянуться, разыскивая меня глазами. Он всё ещё сосредоточенно кивал, хотя я начала улавливать нотки раздражительности в ставшей напряжённой улыбке. А потом по залу пронёсся вздох облегчения, и присутствующие замерли в ожидании, будто грозовое небо вот-вот озарит молния. Повинуясь эффекту толпы, я задержала дыхание и с особой старательностью всматривалась в ту сторону, куда были направлены взоры присутствующих.

Он появился будто из ниоткуда. Снова. Буквально разорвал пространство, без зазрения совести сминая всё то, что невольно зацепил своим временным коридором. И тут же единолично завладел женским интересом. Впрочем, такая мелочь как женский интерес его совершенно не волновала. Этот мужчина был из тех, кто не растрачивает своё внимание понапрасну, а, значит, оно того стоило.

В моей груди шевельнулась давняя тоска, и глупая мысль, что этого человека я узнала бы и с закрытыми глазами, заезженной пластинкой крутилась в голове. Я бы узнала его! Хотя едва ли была в состоянии описать внешность, даже глядя в упор. Потому что не видела, а чувствовала. Его силу, его власть, его энергию. Мощную, словно шторм, сметающий всё на своём пути. Меня он мог уничтожить, задев всего лишь по касательной. Потому что я вдруг растеряла способность к сопротивлению и, будто змея, извиваясь под гипнотическим воздействием волшебной дудочки, смотрела на опасного ловца. Куда более опасного, чем он смел продемонстрировать…

В момент, когда наши взгляды встретились, волна дрожи ударила по позвоночнику, двинулась к лопаткам и разошлась по плечам. Мужчина даже не улыбнулся, но не отвёл глаза – удерживал моё внимание. Вот только я не позволила себе обомлеть. И не могла позволить себе стоять безвольным истуканом.

С решительным видом мужчина пересекал зал. Вычислить траекторию его движения было несложно, и я рванула наперерез. Конечно же, он всё понял. Конечно же, он мог избежать столкновения. Мог… но не стал. И я совершенно глупо заулыбалась, понимая, что вот-вот случится что-то невероятное! Ощущение нежданного счастья было настолько велико, что, пожалуй, если бы этот человек в один момент передумал и прошёл мимо, мне впору было бы расплакаться! А впрочем, я лишила его такой возможности, и, сделав три решительных шага, едва не врезавшись в мужскую грудь, эмоционально воскликнула:

– А давайте танцевать!

Самая страшная пауза в моей жизни вдруг наполнила пространство вокруг. Во все глаза я смотрела на абсолютно бесстрастное лицо и едва удержалась от того, чтобы нервно закусить губу. Мужчина не окидывал меня оценивающим взглядом, не примерялся, не приноравливался. Он держался так, словно не понимал, как здесь оказался и что это сейчас такое произошло. А у меня грудь выскакивала из платья от нетерпения и усилившегося напряжения в лёгких.

– Ну же, не молчите! – хотелось прокричать мне, но на деле получился лишь возбуждённый шёпот. – Do you speak English? – погружаясь в предобморочное состояние, выдала я, и он улыбнулся.

Он улыбнулся! А ещё согласно кивнул… и мне пришлось всё же закусить губу, потому что она грозилась вот-вот лопнуть от зашкаливающей наглости хозяйки. Поторапливая незнакомца, я нетерпеливо кивнула и первой вскинула руки, которые он и подхватил.

Стоит признаться, что от мужчины я ждала большей экспрессии, вот только в танце он повёл плавно и будто неуверенно. Совсем скоро мне стала понятна причина такой осторожности: правая нога слушалась хозяина с неохотой. Впрочем, неудобств это практически не доставляло, и я позволила себе насладиться процессом. А вот смотреть ему в глаза в непосредственной близости отчего-то не торопилась. Возможно, всё дело в моей впечатлительности, ведь испытывать столь яркие эмоции прежде не приходилось.

Кое-как совладав с неутихающим восторгом, я всё же осмелилась рассмотреть партнёра. Яркая нордическая внешность с головой выдавала его северные корни. Жёсткие черты лица создавали эффект строгости и сосредоточенности, а идеальные пропорции, присущие всем красавцам, подчёркивали холод и безразличие серо-голубых глаз. Тонкие губы, поджатые будто в недовольстве, казались напряжёнными, а светлые волосы были уложены в модную, кажущуюся небрежной, причёску.

Его ладонь была прохладной и сухой, она едва ощутимо сжимала мои пальцы. А плечо, так и вовсе держалось настолько строго, будто вот-вот стряхнёт мою хватку. Мощная шея и ярко выпирающий на ней кадык – как раз то, что я оценила в первую очередь. Ну а квадратный подбородок, будто камень преткновения, отбривал каждый мой новый взгляд.

Я улыбнулась своим глупым мыслям и вот тогда всё же подняла глаза выше. Незнакомец смотрел на меня прямо, даже не пытаясь как-то придержать неуместный интерес. И пока я, борясь то с правилами приличия, то с собственным азартом, выискивала что-то подходящее для отвлечения внимания, он с немецкой дотошностью изучал меня.

Восхищённая собственной смелостью, некоторое время я молчала, но вот прошла минута, другая, танец должен был вот-вот подойти к концу, и я судорожно искала повод затеять с незнакомцем разговор. Как назло, на ум не приходило ничего стоящего. Вмешался случай. И его неосторожно вскинутая ладонь обнажила небольшой секрет.

– Кожаные браслеты? – удивлённо воскликнула я и тут же смутилась, продолжила на тон тише и уже куда ровнее: – Не лучшая компания для смокинга, белоснежной сорочки и бриллиантовых запонок, – заметила я и, взглянув в его глаза, на какое-то время задохнулась. – Вы как считаете?

Мужчина повёл взглядом по нашим соединённым рукам и, вероятно, тоже останавливаясь на том самом браслете, улыбнулся.

– Ну да… Что может быть хуже? Разве что явиться на мероприятие подобного уровня без белья?

Как вспыхнули мои щёки, пожалуй, было видно даже с Венеры. Но неожиданное открытие, что мужчину такая реакция порадовала, позволило продолжить:

– Моё замечание было продиктовано взвившимся интересом, а вовсе не желанием уязвить, – пояснила я, кокетливо склонив голову набок.

Мужчина озадаченно кивнул.

– О, мадмуазель что-то слышала об этикете…

– Ну, знаете… – я в досаде вздохнула, а незнакомец с «северными» глазами надменно улыбнулся.

– Считаете меня заносчивым снобом?

– Я считаю, что пока вы молчали, было лучше! – с достоинством ответила я и предупредительно кивнула: не стоит меня задевать.

Мелодия оборвалась в тот самый момент, когда мужчина демонстративно отпустил мою ладонь. В следующее мгновение он отступил на шаг и кивком поблагодарил за танец. Я выдавила улыбку, хотя чувствовала себя выброшенной на берег рыбой. А потом он, с достоинством, ничуть не меньшим, чем у Астафьева, сопроводил меня к Павлу и передал из рук в руки. Стало обидно до слёз! Мне будто указали на место, выше которого уже не прыгнуть…

Астафьев перекинулся с мужчиной парой фраз, смысл которых отчего-то отказывался доходить до меня. «Марти́н – лучший мамин гусь!» – злобно фыркнула я в собственных мыслях, глядя, как эти двое расшаркиваются друг перед другом.

– Юля, побудь милой, – сквозь марево обиды и злости донеслись до меня слова Астафьева, и я взглянула на незнакомца с предвзятой ухмылкой.

– Зачем это? – возмутилась. – Я не привыкла идти против своих желаний. А желания «быть милой» после танца с молодым человеком, у меня не возникло!

– Она очаровательна, – с лёгким смешком дал мне оценку незнакомец. – Ты, наконец, подобрал идеальную партию, – заметил он, пожал руку Астафьеву и покинул зал так же стремительно, как и появился в нём.