Но парон Рапаэл пошел не к кладбищу. Вскоре он свернул в сторону глухих узеньких улочек, ведущих к окраине города. «Куда это он?» — гадали мы, опасливо следуя за ним.

Этот квартал нам был совершенно не знаком. Кто знает, куда ведут эти узкие улочки? Мы понимали, что можем заблудиться в глухом лабиринте этих проходов, но какая-то сила заставляла идти за пароном Рапаэлом. Больше всего мы боялись собак, но, видимо, бездомные собаки привыкли к редким ночным прохожим и к тишине квартала; они подходили, лениво обнюхивали и уступали дорогу парону Рапаэлу, которого мы едва различали впереди, и нам. Вдруг мы потеряли парона Рапаэла из виду и остановились в нерешительности. Шагов его тоже не было слышно. Из двух улочек перед нами одна сворачивала влево, другая спускалась к ущелью.

— Чко? — прошептал я.

— Что?

— Куда он делся?

— Тише! Откуда я знаю?

— Страшно, Чко! Давай пойдем обратно.

— Пойдешь обратно, как же! — сказал Чко. — А дорогу ты знаешь?

— Пошли к ущелью. Оттуда выйдем на дорогу.

Снова двинулись вперед. Не прошли мы и двадцати шагов, как дорога внезапно оборвалась. Мы стояли на самом краю ущелья.

— Это место я знаю, — шепнул Чко, и в его голосе, дрожащем от страха, я уловил ободряющие нотки. — Я знаю это место: это возле крепости, погляди-ка! — Он показал направо.

Там в слабом мерцании звезд вырисовывалась стена крепости Сардара. Я посмотрел в ту сторону и вдруг на расстоянии ста метров от нас заметил движущуюся тень.

— Рапаэл! — сказал я. — Смотри, смотри, Чко!

Но тень Рапаэла уже скрылась в одной из бесчисленных щелей стены.

— Чко, страшно, пошли отсюда! — Я еле сдерживал слезы.

Но Чко потянул меня за рукав:

— Ничего страшного нет, там нас никто не поймает. Ну-ка, пусть попробуют погнаться за мной! — И он повел меня к крепостной стене.

С какой-то отчаянной храбростью Чко проскользнул в щель, и я за ним. Вскоре мы очутились на крепостном дворе у развалин бассейна, откуда, как говорил тот незнакомый мальчик, начинались знаменитые тоннели.

Возле бассейна мы уже оба дрожали от страха, и теперь никакая сила не могла бы заставить нас лезть в Ходы Сардара. А Рапаэл — в этом мы не сомневались — пошел именно туда, к слепому нищему. Мы уже хотели выбираться обратно, когда услышали голос. Мы замерли. Голос стал отчетливее, и нам удалось разобрать.

— Тебя не видели? — спрашивал кто-то с очень знакомым голосом.

Мы вздрогнули — это был Смбат.

— Вроде бы нет.

— Э, парон Рапаэл, — сказал Смбат, — так нельзя — «вроде бы нет».

Рапаэл ничего не ответил.

— Ну ладно, — снова начал Смбат, — не будем терять время, я тебя вызвал по делу.

„Куда это он?“ — гадали мы, опасливо следуя за ним.

Рапаэл вздохнул.

— Я завтра отправляюсь. Может, еще не скоро увидимся. Меня ждут в Зангезуре. А ты, вы… не забывай, что здесь остаетесь вы.

— Парон Микаэлян…

— Погоди! Работой вашей я доволен и последнее дело тоже удалось, хотя, кажется, зря мы впутали этого олуха Врама.

— Никого подходящего больше не было.

— Ладно. Слава богу, все обошлось… Кстати, как это получилось вчера на мосту?

— Кхе-кхе-кхе! — захихикал Рапаэл. — Всякое ведь бывает: пьян был человек, поскользнулся и упал…

— Это хорошо, — сказал Смбат. — А керосинщика все еще таскают по судам?

— Ну, а как же, ведь бидон-то его…

Они с минуту помолчали. Потом снова заговорил Смбат:

— Все это только начало, Рапаэл. По ту сторону сгущаются тучи, и мы не можем сидеть сложа руки. Приближается час нашего освобождения. Сегодня я уйду. Ты продай сад, дома подари «фонду», стань «товарищем», Рапаэл, стань «товарищем», как генерал Алагязов.

— А потом?

— Потом дадим знать, что делать.

Парон Рапаэл облегченно вздохнул:

— Слава богу!

— Ты нужен нам для большего, теперь этими детскими взрывами и пожарами пусть занимаются другие. Кстати, где взрывчатка?

— В доме башмачника.

— Как это?

— Не беспокойтесь, он готов молиться на меня.

— Хорошо. Вижу, что ты способен на многое. Так вот, передашь чемодан парону Пиону, ему нужно для станции в ущелье, а тебе пока взрывчатка ни к чему.

— Слушаю, — заискивающе сказал довольный Рапаэл.

— Вот и все. Ну, а теперь можешь идти. Прощай, держись молодцом…

Послышался шорох. Из развалин вынырнул парон Рапаэл. Смбат проводил его до щели в стене и, насвистывая, вернулся в свое логово.

Когда Рапаэл ушел, мы еще с минуту были в оцепенении, затем быстро скользнули в щель. Вскоре мы уже мчались по другой дороге, ведущей из ущелья. Бежали сломя голову, бездомные псы с лаем бросались нам вслед, но страх подгонял нас, и мы неслись без оглядки.

Ущелье осталось позади. Мы летим мимо кантарского рынка, вот и ряды жестянщиков…

Наконец добежали до нашего двора. Возле ворот стоял какой-то человек. «Неужто Рапаэл?» — пронеслось в голове. Я едва не закричал от ужаса. А человек направился прямо к нам и спокойно произнес:

— Где пропадали, что несетесь сломя голову?

— Товарищ Сурен! — вскрикнули мы. — Товарищ Сурен… Рапаэл… Смбат… Врам…

— Тише, — сказал товарищ Сурен и, не пустив нас во двор, повел в противоположную сторону. — Тише. Я давно жду вас, пошли.

Мы запыхались и, не знаю почему, плакали, а товарищ Сурен, обняв нас за плечи, шел по улице. Мы не знали, куда идем, но теперь это было все равно, — ведь товарищ Сурен был с нами.

В центре города, перед каким-то двухэтажным домом, товарищ Сурен остановился. Он что-то сказал человеку с винтовкой у дверей. Мы прошли по коридору и вошли в дверь, обитую кожей.

Бросилась в глаза большая керосиновая лампа на столе, за которым сидели Погос, Амо и какой-то человек.

Когда мы вошли, все трое поднялись с места, а товарищ Сурен, обращаясь не то к ребятам, не то к этому человеку, сказал:

— Вот и они.

Был уже день, когда я проснулся. Солнечные лучи играли на сваленных в углу инструментах отца, на куче старых башмаков и на его стуле. Погос и Амо сидели на нашей тахте, а соседи сновали взад и вперед, весело и чуть удивленно переговариваясь с нашими. Громче всех говорил Газар.

Я хотел сразу встать с постели, но мать поспешно подошла ко мне и снова уложила.

— Отдохни, родненький, отдохни.

После событий вчерашней ночи меня не удивляла нежность матери.

Вечером, придя с поминок, родители заметили мое отсутствие. Вначале они подумали, что я заигрался у товарища, но, когда я не вернулся и ночью, забеспокоились и пошли к Погосу. Там узнали, что и Погос после похорон не приходил домой. Они еще пуще разволновались, подняли на ноги Торгома и Газара, искали меня и Погоса по всему городу. А когда выяснилось, что и Чко и Амо тоже нет дома, страх и беспокойство овладели всеми.

— Измотались мы до утра, — уже потом рассказывала мать. — Братец Газар пошел в милицию.

Словом, наше исчезновение доставило массу хлопот. Но нам всё простили, более того: с этого дня мы стали самыми знаменитыми личностями если не всего города, то, по крайней мере, нашего квартала.

Каким образом Погос и Амо очутились у «незнакомого человека», я узнал ночью, когда мы с Чко, промокшие и перепуганные, вошли в комнату. На работе Погос крепко подружился с товарищем Суреном и поведал ему о своих подозрениях. Рассказал, как пьяный Врам защищал его от нападок тикин Грануш, как тот же Врам, будучи трезвым, раздавал ребятам конфеты, и больше всего ему и Мко. Рассказал, как мы с Чко видели сумасшедшего Смбата на церковном дворе разговаривающим с кем-то. Наконец рассказал и о тех странных словах, которые я и Чко услышали на Кантаре в день ограбления магазина парона Рапаэла.

И сразу после похорон товарищ Сурен отозвал в сторонку Погоса и Амо и повел их к «незнакомому человеку». Потом он пришел за мной и Чко. Я не буду пересказывать наш разговор с «незнакомым человеком». Поговорив с нами около часу, он поблагодарил нас и попросил товарища Сурена отвести всех домой.