— А что тут плохого, невестка-ханум? Я ведь тоже хочу книги читать.
— Я тебе почитаю! Где это видано, чтобы незамужняя девушка ходила в дом холостого парня!
Мариам-баджи, слушавшая этот разговор, мягко заметила:
— Будет тебе, Грануш. И когда этот бедняга дома-то бывает?
— Не твое дело! — зло отрезала тикин Грануш и, хлопнув дверью, вошла в дом.
И тут робкая и безответная Каринэ не выдержала: слезы брызнули из глаз и громким, пронзительным голосом она закричала:
— Вот и буду ходить, хоть лопни!
Грануш, успевшая уже войти в дом, не расслышала последних слов Каринэ. Каринэ же, потрясенная тем, что сказала, упала на тахту и громко заплакала.
ХОДЫ САРДАРА
Был конец сентября, но все еще стояли жаркие дни и это было в тягость взрослым, ну а нам, ребятам, одно удовольствие. Ведь каждому известно, как это здорово — поплавать в речке. Едва зажила моя нога и я встал с постели, Погос и Амо решили, что мне крайне необходимо поплавать и полежать на горячем песке.
В первое же воскресенье наша компания под предводительством Погоса и Амо отправилась на реку.
— Нога не болит? — спрашивали каждую минуту Амо и Погос.
— Да нет, не болит.
Погос и Амо неплохо плавали, поэтому они облюбовали себе самое глубокое место, под мостом, тогда как я и Чко плавали у берега, где вода была нам по пояс.
Уже после полудня, вдоволь накупавшись, мы решили пойти и обследовать тоннели в саду Сардара.
О них нам рассказал на речке какой-то мальчик, живший в одном из этих похожих на спичечные коробки домишек, лепившихся по склону ущелья.
— Я-то сам не видал, — признался он, — но вот дядя мой видел.
— Что видел?..
— Ходы Сардара.
— Какие еще ходы?
— Вон видите ту земляную стену?
— Ну, видим.
— Это крепостная стена. Раньше там крепость была.
То, что прежде стояла там крепость, знали и мы. Но какая связь между крепостью и Ходами Сардара, никто из нас не понимал.
— Там жил Сардар. Он был вроде царя. У этого Сардара было тысяча жен и тысяча арабских коней. И очень он был плохой человек.
— А что он делал?
— Что делал? Он что ни день рубил головы.
— Зачем?
— Дядя говорит — просто так. А еще у этого Сардара был сад на том берегу. А в том саду — мраморный дворец. В этом дворце он пиры устраивал. Отрубит в крепости кому-нибудь голову и сразу идет в сад, во дворец пировать. А какой дорогой шел, знаете?
— Какой?
— Тоннелями.
— Какими тоннелями?
— А вот под рекой, от крепости до дворца в саду, были прорыты два тоннеля, чтобы Сардар и его люди могли ходить туда и обратно.
Любопытство наше достигло предела.
— А теперь что стало с этими тоннелями? — спросил Погос.
— Дядя говорит, землей засыпано, но не все. Из сада можно добраться почти до реки, вот эти тоннели и называют Ходами Сардара.
— Ну и врешь же ты! — сказал один из мальчишек.
— Как это — вру! — рассердился рассказчик. — Кто лучше знает, ты или мой дядя?
— Заладил «дядя, дядя»! Да вот же они, эти Ходы Сардара, рядом с нашим домом, под развалинами крепостной стены! Верно, что есть два хода, верно, что это начало тоннелей Сардара, только ходы на этом берегу! Хотите, поведу вас туда?
Мы вскочили с мест и через пять минут под предводительством этого мальчика уже карабкались по пыльной тропе. Смеркалось. Издали стены крепости казались целыми, но, подойдя ближе, мы заметили, что в толстой глиняной стене есть щели. В одну из них проскользнул наш предводитель и мы за ним.
— Вот мы уже во дворе крепости, — сказал он, почему-то понизив голос.
Это и впрямь было таинственное место. Со всех сторон нас окружали развалины, а в середине виднелось углубление.
— Это бассейн, а там вон — палаты.
Мальчик указал в сторону груды камней. Я не понимал слова «палаты», но, как и все, внимательно разглядывал руины.
— Ходы Сардара прямо там, — сказал мальчик.
— Пойдем поглядим, — предложил Погос.
— Сейчас? — удивился мальчик. — Стемнеет ведь скоро.
— Ну и что?
— Я в такую пору туда ни ногой, идите сами, — ответил мальчик, собираясь повернуть обратно.
Как раз в это время из развалин вышел полуголый человек. Длинная белая борода, левый глаз перевязан грязным лоскутом, а правый закрыт половинкой темных очков.
Человек нас не заметил и спокойно направился в противоположную сторону. Шагал он бодро.
— Кто это? — довольно громко спросил один из нас.
Человек обернулся в нашу сторону и вдруг застонал. На наших глазах он вмиг обратился в жалкого старика и, чтоб идти дальше, был вынужден ухватиться за ближайшую стену.
— Слепой это, слепой, — сказал нам наш предводитель и заторопился к щели в стене.
Конечно, у Погоса пропала охота обследовать Ходы Сардара, и мы, подталкивая друг друга, выскользнули из крепости.
На улицах зажигались фонари, когда мы возвратились в свой квартал. Незнакомые ребята разбрелись. Остались мы вчетвером: я, Чко, Погос и Амо.
Погос и Амо обдумывали, как обследовать Ходы Сардара.
— Пойдем туда днем, с факелами, — говорил Погос. — Умереть мне на этом месте, если я не разузнаю всего про эти ходы.
А я всю дорогу думал о слепом старике. Такие старички встречались часто. «Горемыки», — жалостливо говорила моя мать и всегда возле церкви подавала им медные монетки. Но этого я видел впервые, и все же мне казалось, что он кого-то напоминает.
Но кого именно, я никак не мог сообразить.
ПОНЯТНЫЕ И НЕПОНЯТНЫЕ ПОГОВОРКИ
После болезни, несмотря на то что я с головой ушел в учебу, я не мог не заметить, что отношения моего отца и парона Рапаэла как-то изменились. С такими, как мой отец, парон Рапаэл прежде беседовал разве что о «правилах, порядках» и о квартирной плате, теперь же он любезно справлялся о здоровье «ребенка», о моем, значит, и с улыбкой приговаривал:
— Не стесняйся, Месроп, если в деньгах нужда будет, скажи мне.
— Нет, братец Рапаэл, — отвечал отец, — мальчишка, слава богу, поправился, так что мы уж как-нибудь сведем концы с концами.
— Ну, тебе виднее, Месроп. Не хочешь — не надо. Говорят ведь: добро творить — что в прорву бросать, — высокомерно заканчивал парон Рапаэл.
Намек на те пять рублей был неприятен мне. Я понимал, что из-за моей глупой затеи с зонтом отец был в чем-то унижен. Он мог, конечно, вернуть Рапаэлу эти деньги, даже если бы нам пришлось затянуть потуже пояс, но, боясь обидеть домовладельца, не делал этого. С другой стороны, сам Рапаэл будто и не придавал случившемуся особого значения и при каждом удобном случае изрекал:
— Ну, подумаешь, большое дело — пять рублей. Сочтемся. Это гора с горой не сходится, а человек с человеком…
Одним словом, над нашим двором будто витал ангел мира. Даже Газар, казалось, готов был протянуть руку парону Рапаэлу. А Мариам-баджи, которая больше всего на свете чуждалась скандалов, предала забвению проклятия тикин Грануш и, чтобы закрепить мировую, добровольно взялась помочь Грануш и Каринэ мыть шерсть.
Казалось, все шло хорошо, как на парона Рапаэла свалилась новая беда.
Однажды утром разнесся слух, будто накануне вечером, выйдя из кофейни черного Арута, Рапаэл повстречал Бабика. О подробностях этой встречи рассказывала все та же Србун, жена нашего соседа Хаджи.
— Он ему сказал: «Рапаэл, не думай, что так легко отделался. Магазин-то мы обчистили, да только там ничего не было, а вот теперь за дом твой возьмемся…» А братец Рапаэл спросил: «Почему?» Бабик сказал: «Потому что ты должен дать тысячу туманов…»
Рапаэл решительно отрицал эти слухи, но в тот же вечер пришел к нам домой и долго о чем-то шептался с отцом. Я дремал и не слышал, о чем они говорили, только раза два послышалось мне имя знаменитого Бабика.
На следующий день родители отправили меня и Зарик к тетке.
— Давно вы у них не были, — сказала мать, — пойдите. Завтра воскресенье, там и заночуете.