Пару секунд серые глаза смотрели на нее, широко распахнувшись, а потом Марго заплакала. Тихо всхлипывая, закрыв лицо тонкими аккуратными ладонями.

— Элька, я дура! Дура! Дура!! Я не знаю, что несу! От переживаний в голове все перемешалось! Просто тяжело осознавать, что вот он, — она слабо махнула в сторону палаты рукой. — И нет его…

— Прости, — вздохнула Эля. — Мы все на нервах!.. Как Инга Сергеевна? — решила перевести она тему.

— Сегодня лучше. Взяла себя в руки. Хочет завтра встретиться еще раз с врачом.

— Еще раз? Она уже была тут?

— Да, — кивнула Марго, вытирая слезы. — В пятницу, кажется… Она и к тебе заезжала, только ты спала… Она посидела недолго около твоей кровати, а потом Ден ее отвез домой.

— Странно, мне не передали, — пожала плечами Эля.

— Да такая суматоха… Не мудрено! — вздохнула Марго. — Пойдем? — кивнула она в сторону палаты.

— Пойдем, — со вздохом откликнулась девушка и первой шагнула к палате.

После встречи с докторами все чувствовали себя опустошенными.

Никаких обещаний, ободрений или чего-то подобного! Сухие факты, неутешительная статистика и клинические примеры из лечения других пациентов. Единственно, о чем просил доктор, это говорить со Стасом только о хорошем. Никакого негатива, никаких слез и переживаний во время посещений!

— Поймите, возможности и действия мозга до конца еще не изучены! Но уже доказано, что во многих случаях пациенты, находящиеся в коме, слышат говорящих или улавливают их эмоциональные посылы. Проще говоря, неосознанно становятся эмпатами.

Влад сидел у Эли в палате, стараясь хоть как-то поднять ей настроение. Он завалил всю палату цветами, был нежным и терпеливым, но девушка могла лишь только извиняться за свое настроение, ничего поделать с ним она не могла.

— Влад, а ведь нужна сиделка, — задумчиво накручивая локон на тонкий пальчик, произнесла девушка. — Неизвестно, сколько он пробудет в таком состоянии. Кто сможет целыми днями ухаживать за ним? Инга Сергеевна? Это понятно, что мы все будем помогать, но…

— Я тебя понял, — кивнул мужчина. — Я все организую. За счет фирмы наймем ему сиделку.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась она и прижалась к нему.

— У тебя ведь отпуск начался с сегодняшнего дня, — осторожно погладил ее по волосам, не задевая больное место, Влад. — Но ничего, ты еще с недельку тут полежишь, окрепнешь, а потом принесешь в отдел кадров больничный, отпуск продлят на эту неделю. Я прилечу дней через десять, постараюсь раньше.

— Влад, перестань! Побудь с дочкой! Вы полгода не виделись! Из меня сейчас все равно компания никакая, да и я планирую быть с Ингой Сергеевной, ей сейчас как никогда нужна помощь и поддержка, тем более она так мне помогает, забрав Чарли, — она украдкой вздохнула. — Я буду разрываться между вами… Это неправильно. Поэтому пообщайся с дочкой, не тревожь мою сладко дремлющую по большей части совесть, — пошутила она.

— Хорошо, — хмыкнул Влад. — Как считаешь нужным! Звонить-то хоть тебе будет можно?

— Даже нужно! — Эля осторожно повернулась в его объятиях и поцеловала Влада.

Он ответил ей, нежно придерживая ее лицо двумя руками.

— Почему ты никак не примешь мою помощь, мое участие в твоей жизни? — почти шепотом спросил он, грустно заглядывая ей в глаза. — Я будто плаваю в зыбком песке — вроде и не вода, но и не суша, не тону, но и встать на обе ноги не могу… Ты постоянно держишь меня на расстоянии вытянутой руки…

Впервые он заговорил о каких-то претензиях и неудобствах, но не напирал, не выпытывал, просто мягко примечал, будто давая ей и самой повод для размышлений…

Но его речь она оставила без комментариев, лишь опустила свои глаза, не выдержав мягкого сожаления, светящегося в его взгляде.

Он еще раз поцеловал ее и встал.

— Надо кое-что уладить до вылета. Я вечером заеду, — не дожидаясь ее ответа, он вышел из палаты.

Влад сдержал обещание. Через два дня пришла женщина лет сорока, нанятая, чтобы присматривать за Стасом. С медицинским образованием и внушительным опытом в данной сфере, она здорово облегчила жизнь здешним медикам.

Еще через пару дней Стаса перевели в другую палату. Им сообщили, что состояние стабилизировалось, и убрали пару датчиков. На вопросы, когда же он очнется, все разводили руками.

Эля сидела часами около него, иногда одна, иногда компанию составляли Ден или Марго, один раз была мама Стаса. Сиделка оказалась незаметной и тактичной. Выходила из палаты, когда кто-то приходил, но при этом неукоснительно соблюдала все предписания врача по поводу процедур.

К следующему понедельнику Элю выписали. Завершив все формальности на работе, она приехала к Инге Сергеевне, где ее встретил радостный Чарли. Соседний паренек, учащийся на первом курсе института, брал его, когда шел гулять со своей собакой, поэтому с выгулом проблем не было.

Сходив в магазин неподалеку, Эля закупила продукты и собачий корм, кое-что из гигиенических принадлежностей, вернулась к маме Стаса и голосом, не терпящим возражений, заявила, что пока поживет здесь.

Понуро молчащая женщина лишь смиренно кивнула. Она здорово сдала за эту неделю, от боевого духа не осталось и следа. Перед Элей был инвалид, не столько физический, сколько моральный.

— Инга Сергеевна, прошу вас, надо поесть, — Эля уговаривала ее через дверь комнаты. — Вот придет в себя Стас и спросит с меня за то, что вы так выглядите!

— Я ничего не хочу, Элечка, — слабо откликнулась женщина.

— Значит, я тоже объявляю голодовку! А мне после таких ранений прописаны просто конские дозы лекарств, которые на голодный желудок пить категорически нельзя. Так что выбирайте, за что будете нести ответственность: за язву от таблеток или за страдания без них! — угрожающе произнесла Эля, готовая уже просто вломиться в эту комнату.

Через несколько секунд послышался шум колес, приближающихся к двери, и створка медленно открыла.

— Шантажистка! — услышала Эля усталый голос и довольно улыбнулась.

В этот вечер она не вернулась в больницу, попросив Дена заехать и узнать о состоянии Стаса. Весь вечер она посвятила Инге Сергеевне: покормила женщину, помогла принять ванну, расчесала ей волосы, почитала любимую книгу, а потом тихонько оставила задремавшую маму Стаса. Чарли уютно устроился у той под боком, составив теплую во всех смыслах компанию.

Поздно ночью, приняв ванну и налив себе кружку кофе с молоком, категорически запрещенную врачом, она сидела в темноте кухни, перебирая в голове события последних дней. Рука понемногу переставала болеть, и слабость с тошнотой покинули ее голову, прихватив недомогание и головные боли, лишь изредка еще напоминали о себе при неосторожных или резких движениях.

Как быть? Как помочь Стасу? Неужели остается только сидеть и ждать, когда он сам очнется?.. А если этого не произойдет… Эля вздрогнула. Нет, он обязательно придет в себя! Ведь его здесь все так ждут! Она даже приняла болезненное смирение, которое придавливало ее, когда речь заходила о свадьбе Стаса и Марго, — лишь бы он выкарабкался! Пусть хоть гарем себе заведет, лишь бы был жив и здоров!

Промучившись до трех часов ночи, Эля поняла, что да, от них ничего не зависит. Но и сидеть, сложа руки, было для нее нехарактерно! Решив с утра проштудировать литературу по этому поводу, она, воодушевленная, пошла спать.

Пролетело еще две недели. Вернулся из Штатов Влад, вся суматоха почти улеглась, жизнь вошла в какую-то колею, пусть не прошлую, привычную, но уже не металась от поворота к повороту. Но друг так и не приходил в себя.

В субботу сиделка, приглядывающая за Стасом, неожиданно уволилась. Никто не смог ее уговорить остаться. На все вопросы о причинах она поначалу отмалчивалась и лишь перед самым уходом поделилась с Элей, что просто не смогла стерпеть придирки Марго по каждому поводу.

Ошарашенная Эля стала выяснять у невесты Стаса, в чем дело, но та лишь раздраженно отмахивалась и говорила, что она ни в чем не виновата.