— Пришлось убрать подальше всё, чем ты могла бы нанести себе вред.

Я не шевельнулась, глядя на принца враждебно. А в голове крутились обрывки подслушанного разговора.

Сатус, глядя из-под низко сдвинутых бровей, приблизился вплотную, взял за руку и, вложив в ладонь бокал, приказал:

— Пей.

Я не отреагировала, лишь крепче стиснула тонкую хрупкую ножку, желая запустить бокалом в стену.

И молчала.

А вот парня прорвало на беседу.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? — спросил он, отставив кувшин и застыв рядом угрожающе-упрекающей горой. Несмотря на некоторые изменения, выглядеть более мило и дружелюбно он не стал.

Я лишь крепче закусила губу, всем своим видом демонстрируя бойкот и нежелание общаться.

— Молчишь? — язвительно поинтересовался демон, складывая руки на груди. — Ты ушиблась мозгами при падении или тебе просто нечего сказать?

Тупо смотрю в одну точку перед собой, вместо губ теперь кусая щеки изнутри.

Он сделал один медленный, неспешный шаг вперед, обходя угол кровати и садясь прямо передо мной. Очень близко, так близко, что я чувствовала его дыхание. Он не применял силу, но я знала, стоит дернутся — и будет наказание.

Он смотрел на меня в упор и одним только этим вынуждал смотреть в ответ. Смотреть снизу-вверх, положении, которое само по себе было неудобным, сковывающим.

И он это знал.

Знал и наслаждался.

— Я никогда не прощу тебе того, что ты сделала, — зловещим шепотом выдохнул он мне в лицо. От него исходил такой жар, словно демона лихорадило. Кто из нас двоих был не здоров? — Слышишь меня? Никогда.

Мне нечего было ответить, кроме просьбы оставить меня в покое. Но я уже знала ответ, считала его во взгляде жестоких злых глаз. Боль только начиналась, она была откликом на все, что он делал. На все, что делала я и даже на ту любовь к нему, которую я с удивлением продолжала вновь и вновь находить в себе, несмотря на взаимную ненависть.

Мы любили и ненавидели друг друга одновременно. Это было так, будто в один из дней мы просто свернули куда-то не туда и теперь мчались по длинному узкому тоннелю, не зная, сможем ли выбраться.

— Я был бы счастлив, — продолжил демон, тихо и четко выговаривая каждое слово, каждый звук, — если бы тебя не было. Вообще. Нигде и никогда.

Возможно, он на самом деле так не думал.

Возможно, просто пытался причинить мне еще больше боли, вымещая боль собственную, верша месть.

Возможно, я даже могла бы сама себя в этом убедить.

Возможно, в другом мире, в другое время и другие мы смогли бы избавиться от ненависти и сохранить любовь, остановив это безумный танец босиком по битому стеклу.

— Надеюсь, твои мечты когда-нибудь сбудутся, — я грустно улыбнулась, отменив свой молчаливый бунт. — Такие мечты должны сбываться.

Я думала, мне будет все равно, что ничего из того, что он способен мне сказать не будет иметь значения. Но нет, сердце заныло так, что захотелось вырвать его из груди и выбросить, чтобы не выло, противное, и не билось так тягостно под внимательным взором демона, взбалтывающем мысли и сбивающем дыхание.

Пальцы, которые чаще бывали безжалостными и жесткими как сталь, оказались у моего лица, став мягкими и нежными. Ласкающими движениями они пробежались вниз по щеке. Большой палец поднялся выше, прикоснулся к нижней губе, надавливая, оттягивая, скользя по тонкой линии, будто очерчивая территорию.

Я не дышала, ошеломленная, завороженная им, его прикосновением. Почему-то вдруг вспомнились наши поцелуи, они промелькнули перед глазами красочным веером и каждый был наполнен тьмой, а еще обидой и отчаянием, потому что все они произошли помимо моей воли.

Подумалось, что он никогда… не целовал меня по-настоящему. Каждый раз был вынужденным, как с его, так и с моей стороны. А еще… он ведь понятия не имел, что до него я никогда и ни с кем не целовалась.

— Ты будешь либо со мной, либо против меня, — сказал демон.

Между нашими сердцами натянулась тугая струна, вибрирующая и подрагивающая, провоцируя волны, распространяющиеся по всему телу.

Я отвела взгляд. Глаза его невыносимые и смотреть страшно. Мелькнула шальная мысль, что мне с ним никогда не справится. Будет так, как он захочет, даже если для этого ему придется стереть в пыль нас обоих.

— Не вставай сегодня с постели, — выпрямляясь, потребовал Сатус. Его пальцы ласково пробежались вдоль по скуле, задев ресницы, скользнули по виску, легли на волосы, погладив. Захватив ладонью несколько прядей, демон с отстранённой задумчивостью воззрился на них. — Еда на столе, не забудь поесть. С завтрашнего дня я лично займусь тобой.

— Что ты задумал?

— Ничего такого, что не включала бы в себя наша сделка, — улыбкой голодного тигра усмехнулся принц. — Ты ведь не забыла о нашем соглашении? То, что мы теперь связаны брачными узами его не отменяет. Ты должна мне. И я собираюсь стребовать долг по полной.

— А как же насчет твоей части сделки? — с горечью напомнила я.

— Часть её я уже выполнил, — гордо заявил он. — Ты же боялась стать очередной жертвой охотника за колдуньями? Здесь ему до тебя не добраться. А про Академию и заставу можешь забыть. Твоя нога не ступит за пределы Аттеры без моего разрешения. А я его никогда не дам.

Была ночь, когда я проснулась. Темнота и прохлада заполняли спальню, создавая идеальные условия для продолжительного отдыха. Тишина стояла такая, что в какой-то момент собственные мысли показались мне слишком громкими.

Я лежала, свернувшись калачиком, поджав под себя руки и ноги, укрытая чем-то тяжелым. Плотное одеяло из мягкого ворса приятно укутывало, не позволяя телу терять тепло. Под головой — край подушки, оказавшейся для меня слишком большой, а потому шея неудачно изогнулась. Решив перевернуться на другой бок, я завозилась в своеобразной ямочке, образовавшейся вокруг меня, а когда вновь подняла глаза — оказалась лицом к лицу со спящим Сатусом.

Он лежал на другой стороне широкой кровати, где помимо нас могли бы поместиться еще трое. И мирно спал, чуть приоткрыв рот. Его лицо было расслабленным, мирным, и в этот момент он выглядел необычайно юным. А еще безопасным, по-домашнему уютным, беззащитным. Кто бы мог подумать, что кто-то вроде Сатуса способен выглядеть так трогательно и скромно, словно это и не он терроризировал меня на протяжении недель, заставляя делать все, что только придет в голову.

В этот момент я остро осознала одну простую вещь — когда ты кого-то любишь, ты насмотреть на него не можешь. Так и я не могла оторваться от лица демона, всматриваясь в каждую черточку, изучая каждый изгиб и излом, чувствуя себя заблудшим путником в пустыне, увидевшем воду и гадающем, мираж ли это? Видится ли ему чудодейственная влага или все по-настоящему?

Завороженная его таким близким присутствием, а еще тем, что в этот момент он не мог ничего сделать или сказать, не мог разрушить это хрупкое волшебство, зародившееся в таинстве ночи, я потянулась к нему, погружаясь в густое, горячее и темное очарование.

Не успела моя рука закончить путь, а пальцы — коснуться его кожи, как выброшенная вперед рука вцепилась в горло, толкнув назад, к стене, намертво пригвождая к металлической спинке кровати.

— Ты что задумала, а, мышка? — прошипел мне в лицо демон, сверкая глазами. — Хочешь меня убить?

Я попыталась вздохнуть, но демон сдавил сильнее, вырывая изо рта надсадные хрипы. Наверное, от недостатка воздуха глаза повлажнели, несколько слезинок собралось в уголках глаз. Сморгнув прозрачные капли, я проговорила с трудом выдавливая из себя звуки.

— Мне… больно…

И он отпустил.

Я осела на постели, подушка подо мной была смята в один ком, ноги запутались в одеяле, а спина болела от замысловато изогнутых прутьев спинки кровати, которая еще несколько мгновений назад впивалась в окаменевшие от испуга мышцы.

Принц спрыгнул с кровати, направился в угол, вырвал из небытия столик, который прятал от меня магией. Схватил кувшин и начал жадно пить, делая большие гулкие глотки.