— Ты права не имел, — прорычал Кан, поведя заметно увеличившимися в размерах плечами, которые ткань темно-серой рубашки обтягивала словно вторая кожа. — Ты нарушил уговор!

— Да, нарушил, — легко согласился Сатус, ни минуты не раскаиваясь. Хотя насколько тяжелым было его преступление я могла лишь догадываться. — Но теперь это не имеет значения. Ты настолько зол и поглощен собственными переживаниями, что упустил главное. Посмотри на шею девчонки.

И Сатус, обернувшись, одним молниеносным взмахом руки отбросил мои волосы назад, обдав порывом ветра, от которого сразу же заныли и натянулись в спазмах мышцы рук, ног, живота. Значительного усилия воли мне стоило не застонать и остаться стоять, пусть и не так ровно, как прежде.

Глаза Кана впились в кулон, висящий чуть ниже ключиц и ему потребовалось некоторое время, чтобы продолжить разговор.

— Это ничего не меняет, — сипло проговорил Ферай, встречаясь со мной взглядом. И, кажется, только, кажется, он говорил это не принцу, а мне в попытке утешить, пообещать что-то, что придаст мне сил. — Кулон надет без согласия, а, значит, не имеет законного статуса.

— Серьезно? — надменно вскинул бровь Сатус, поправляя на груди рубашку. Наверное, щеголять голой грудью надоело. Да и не перед кем было, я уже все видела, а Кану не интересно. — Назови хотя бы один случай, когда растерия в Аттере надевалась исключительно по согласию невесты.

Явственный скрип зубов, от которого заныли мои собственные, был лучшим подтверждением правоты принца.

Лицо Кана приобрело отчетливо зверское выражение. Под кожей начали проступать серебристые вены, складывающиеся в орнамент, который можно было бы рассматривать как отдельный вид произведения искусства, если бы не ужас им же внушаемый.

— А как же закон?

— Плевать!

В глазах Кана уже вовсю бушевали кучевые вихри.

— Это не дает тебе права решать…, - начал было он, но Сатус дослушивать не стал.

— Дает! И никакой закон мне не указ. Надо будет, я перепишу закон!

— Только если победишь в Битве, — зловеще прищурился Кан, делая короткое, но уверенное движение в сторону принца.

Последнего это не испугало, но язвительная насмешливая улыбка перестала гулять по бледному лицу.

— Не забывай, — вновь демонстрируя свойственную ему властность, а вернее, даже властолюбие, которое обрамляло его личность подобно ореолу, выразительно произнес Кан. Когда мы только познакомились, этот ореол сиял ярче солнца, а потом я просто перестала обращать на него внимание. Сейчас же я вновь вспомнила, каким он умел быть, когда хотел. — Я тоже наследник престола. Я уступал тебе раньше только потому, что меня не интересовала Аттера. Были планы масштабнее. Но теперь появилось кое-что… за что хочется побороться.

— Я могу обойти тебя, а могу переступить, — предупредил Сатус. — Но клянусь, если ты начнешь эту схватку, я её закончу.

Кто первым нанес удар я не увидела. Просто в какой-то момент оба парня одновременно сорвались с места и столкнулись, как сталкиваются два мощных циклона.

Когда подобное происходит в природе они либо разрушают друг друга, либо объединяют свою мощь, чтобы стать еще опаснее.

Они были сильными, чрезвычайно сильными и что-то мне подсказывало, что боролись даже не вполсилы, а на четверть, скорее всего, чтобы не привлечь лишнего внимания к своей стычке. А еще они были быстрыми, они перемещались быстрее, чем я успевала следить за ними глазами, стоя в сторонке и царапая саму себя ногтями.

Они знали друг друга наизусть. Знали сильные и слабые стороны друг друга. Знали уязвимости и преимущества. Когда один замахивался, другой отклонялся. Когда Сатус совершал рывок, Кан легко уходил с траектории его движения. Они оба будто танцевали танец под только им слышимую музыку.

Но в какой-то момент преимущество оказалось на стороне одного из них. И другой, воспользовавшись моментом, решил нанести сокрушительный удар — то ли магией, то ли каким-то особенным демонским приемом.

Не знаю, был ли он на самом деле сокрушительным, или мне просто так показалось, потому что когда не можешь дышать и перед глазами лишь мельтешение смазанных полос, многое кажется не тем, что есть. Потому что под удар попала именно я.

Что-то круглое и тяжелое, похожее на шар для боулинга, с размаху ударило в живот, угодив прямехонько в солнечное сплетение. Меня подбросило, ноги оторвались от пола, а после спиной я ощутила столкновение со стеной, по которой сползла, рухнув вниз, лицом в пол. А сверху посыпалось еще что-то, возможно, я и шар проломили каменную кладку.

Я не потеряла сознание, а очень хотелось.

Перед глазами возникло лицо Сатуса. И то ли в моей голове что-то искривилось, то ли что-то произошло с самим демоном, но я никогда не видела, чтобы кто-то так стремительно бледнел.

Тай и Кан, позабыв о ссоре, бросились приводить меня в чувство. Но лучше бы они этого не делали, потому что в процессе все равно ругались.

— Куда ты её потащил? — зарычал разъяренный до крайности Кан, когда прину аккуратно перевернул меня на спину, а после его руки скользнули под шею и поясницу, подняв. — Ей нужен целитель! У тебя во дворце целый штат магов, вызови кого-нибудь!

— Нет, — отрезал Сатус, прижав меня к своей груди так, что я щекой почувствовала сильные удары его сердца. — Я не подпущу к ней никого. И тебя тоже, так что, стой в стороне.

— Смотри, как бы я тебя постоять не отправил, — прохрипел Кан.

Руки, удерживавшие меня на краткий миг сжались, подобно стальным прутам, но сразу же стали мягче, человечнее, стоило только слабому стону сорваться с покусанных губ.

Меня легко опустили на что-то мягкое и я, хоть и ударилась головой, но быстро сообразила, что это было — те самые подушки, на которых Сатус развлекался с девушками, чей оголенный вид не оставлял простора для фантазии.

Сразу затошнило. И появилось неконтролируемое желание убраться отсюда подальше, даже, если придется ползти ползком. Что угодно лишь бы перед глазами снова и снова не возникала картина обнаженных демониц в объятиях черноглазого принца…

— Не дергайся! — приказал мне Сатус, возвращая на место после слабой попытки отодвинуться в сторону. Ловкие пальцы быстро ощупали затылок, коснулись подбородка, спустились ниже по предплечьям. После широкие ладони легли на живот, и я вновь не выдержала, попытавшись избежать его касаний, которые заставляли мышцы глубоко внутри сжиматься и разжиматься.

Полная уязвимость.

Доверие, абсолютное и беспрекословное, через страх и желание убежать. Вот чего от меня добивался демон.

— Я, конечно, знал, что ты готов на все, но не думал, что так далеко зайдешь! — с рычанием рявкнул Кан.

Приподняв тяжелые веки я сквозь падающую от ресниц тень увидела стоящего над нами Кана. Застыв за спиной присевшего на колени рядом со мной Сатуса, его лицо удерживало выражение с трудом контролируемой свирепости, а в глубине глаз плескалось что-то такое, отчего не только волосы могли поседеть, но и уши отвалиться. Но Сатусу все было ни по чем. Его интересовали исключительно мои бедра, до которых он к этому моменту добрался.

— Нет, — начала слабо сопротивляться я.

— Кости целы, внутренние органы тоже, — не обращая внимания ни на меня, ни на друга, сообщил демон, сосредоточенный на исследовании моего тела. Напоследок он ощупал колени, щиколотки и даже ступни, покрытые успевшей взяться коркой крови.

Наконец, он меня отпустил.

— Вот, — подняв с пола оставленный бокал, из которого совсем недавно пил сам, демон поднес его к моим губам и повелел: — Выпей.

Перед моим ртом в прозрачном затейливом фужере заплескалась густое вино цвета рубина, в нос ударил аромат брусники, такой резкий, что сознание моментально прояснилось, а перед глазами посветлело.

Заподозрив неладное, я попыталась увернуться. Но Сатус, потеряв терпение, на которое никогда не был щедр, склонился надо мной, ухватил за лицо, надавил на щеки, заставляя разжать челюсти и вылил на язык все до последней капли. Мы так делали со своим котом, когда надо было дать лекарство.