Напившись, отер рукой губы, вернул все, как было и развернулся ко мне.

— Я не пыталась тебя убить, — пролепетала я, боясь сдвинуться с места. Сердце еще гремело в груди, напоминая о пережитом. — Я не хотела ничего плохого. Просто…

— Что? — демон был весь напряжен. Каждый мускул, каждое натянутое сухожилие как непробиваемая броня.

— Ты красивый, — честно проговорила я, смутившись, а потому отвернувшись.

Послышался вздох. То ли, мое признание принесло ему облегчение, то ли, он окончательно утвердился в мысли, что я полная дура.

— Знаю, — вдруг коротко ответил он и вернулся к кровати. — Только что толку с этой красоты? Даже ты… тебе ведь все равно, насколько я красив, верно? Никакая красота не поборет твоего равнодушия.

С его губ сорвался мрачный смешок и почему-то мне показалось, что смеялся он не надо мной.

А над собой.

— Если бы это имело значение, ты бы отдала мне свое сердце, — с затаенной грустью продолжил он. — Или Инсару. Но даже его чары ты проигнорировала. Интересно, есть ли что-то, что способно пробудить в тебе хоть какие-то чувства и желания?

Сперва вопрос показался мне риторическим, а потому я не спешила отвечать, но затянувшееся молчание, как и выразительное выражение ожидания на лице демона тонко подсказали мне, что отмолчаться не получится.

— Я хочу быть равной с тем, кого люблю, — тихо призналась я. — Равной и свободной.

— Свободной? — с обесценивающей всё иронией спросил принц. — А зачем она тебе, мышка? Что ты будешь делать с этой свободой?

Я задумалась. Впервые задумалась по-настоящему о ценности свободы, сердцем прочувствовать важность вопроса.

— Свобода, моя девочка, не так ценна и сладка, как многим кажется, — чувственно улыбаясь промолвил демон. Куда там змею-искусителю из Эдемского сада, Ева просто никогда не встречалась с Сатусом!

Он придвинулся ближе, окутывая меня запахом и теплом своего тела, продолжив:

— Куда слаще, оказаться во власти того, кто сильнее тебя, зная, что эта сила — нежная и злая. Но нежная — только для тебя одной, и злая для всех остальных. Ты считаешь меня чудовищем? Да, я — не на стороне добра. Но я готов положить всё, что имею к твоим ногам. Тебе лишь нужно сделать шаг мне на встречу.

И будто бы желая от меня чего-то большего, чем просто выслушать его, он отодвинулся и протянул руку, предлагая вложить свою ладонь в его.

Я медлила.

Опыт подсказывал, что там, где живет и царствует магия слишком многое наполнено символизмом, за которым скрывается нечто большее.

— Ну, же, мышка, — подтолкнул меня Сатус к принятию решения. — Я не пытаюсь тебя съесть. Я всего лишь предлагаю тебе быть со мной.

— На твоих условиях, — напомнила я.

— Условия всегда буду определять я, — без пафоса и самодовольства заявил он. И мы оба знали, что это правда.

И я потянулась ему навстречу, но в последний момент перед глазами всплыла надпись на холодильнике, выложенная магнитами «не верь ему». Рука дрогнула и изменила направление, устремившись к воротнику его домашней рубашки.

Как ни в чем не бывало я начала поправлять одежду, всем своим видом показывая глубокую занятость этим полезным делом.

Демон замер, задержал дыхание, не моргал, напряженный, будто сжатая пружина. Лишь глядел на меня расширившимися глазами, в которых не было удивления, зато настороженности и волнения — с избытком.

— Что ты делаешь? — выдохнул он и мускул на его лице дрогнул.

— Воротник загнулся, — буднично объяснила я. — А ты о чем подумал?

— Не дразни меня. Ходишь по тонкому льду. Что будешь делать, если провалишься? Если я перейду черту?

Он больше не угрожал, не кричал, не пытался задушить в демонстрации собственных возможностей. Просто спрашивал, как если бы мы сидели за столом, и он интересовался, чтобы я хотела на ужин.

Но в этой простоте копилось, скрывалось и множилось то самое коварство, за которым тянулся кровавый шлейф, пахнущий дорогими мехами и хмельными винами, в окружении которых живут те, кто творят историю.

Он не дождался моего ответа.

— Ложись спать, — приказал принц. — Завтра у тебя будет трудный день.

И, сорвавшись с места, покинул спальню, не сказав более не слова.

Стоило мне остаться одной, как комната сразу же показалась слишком большой, потолок слишком высоким, кровать слишком широкой и пустой, а воздух слишком холодным.

Забравшись под одеяло, я подтянула колени к груди и чувствуя себя бесконечно одинокой, провалилась в сон без сновидений.

***

— Ты не стараешься! — рявкнул на меня Сатус.

Его лицо приятно контрастировало с темно-фиолетовым цветами, высаженными идеальным кругом посреди коротко подстриженной лужайки, где живой зеленый навес из плетущихся по каркасу виноградных лоз с листьями размером, превышающим размер моей головы, создавал приятную тень.

— Я стараюсь! — заорала в ответ, чувствуя, что балансирую на грани.

Я стояла посреди этого цветочного круга, трясла ладонями в воздухе, интенсивно потела от перенапряжения и мысленно проклинала тот день, когда мы с демоном встретились. Я категорически не понимала, чего он от меня добивается и была близка к истерике, готовая вот-вот сорваться на истерику, слезы и сопли. В попытке остановить рвущую наружу лавину неконтролируемых эмоций, я подняла лицо вверх и постаралась думать о чем угодно, только не о ходящем вокруг меня, как лиса вокруг заячьей норки, демоне.

Увидев увесистую гроздь с налитыми соком черными виноградинами, плотными и крупными, подумала, что не плохо было бы их попробовать. Рот быстро заполнился слюной, а виноград стал еще сильнее притягивать взгляд. Желудок болезненно сжался. Я даже не могла вспомнить, когда ела в последний раз. Еду, которую оставил для меня Сатус, я гордо проигнорировала, предполагая, что в ней как минимум снотворное, как максимум — какое-нибудь зелье.

Тяжело вздохнув, потерла глаза.

Рано утром, когда мы шли к этому месту, вдыхая аромат занимающейся зари, в которой постепенно растворялась ночь и светлел мерцающий звездный хоровод, укрощающий небосвод, Сатус просветил меня. В ответ на удивленное замечание, что в моем мире тоже растет виноград, демон спокойно переспросил:

— Виноград? Мы говорим «нхо». Это старое название, сохранившееся еще с давних времен, как и многие другие. На самом деле, в том, о чем ты говоришь нет ничего странного. Твой мир для нас не привлекателен, но демоны, как и все остальные, посещали его не единожды. Что-то они привозили, что-то наоборот — забирали с собой. Этим и объясняются некоторые совпадения. Поэтому, мы не такие уж и разные, верно? — демон выдал кривую, но головокружительно многозначительную улыбку. — Из сока нхо императорские кравчие готовят особый напиток, называемый щедрым. Его дозволено пить только во дворце и только демонам.

Я хотела спросить почему, но увидела затаенное предвкушение в глазах демона и передумала. Где-то слышала, что незнание — благо.

— В каких облаках ты витаешь? — вырвал меня из размышлений голос Сатуса. Повелительный, злой, будто хлестнувший по коже крапивой. Меня передернуло, как от отвращения, хотя на самом деле это было что-то другое. Наверное… сопротивление.

Прикрыв веки на миг, я распахнула глаза и вновь устремила взгляд на рельефные, упругие виноградные листья, напомнившие мне о доме.

Демон некоторое время молчал, но терпение его быстро иссякло. Он перешагнул через цветочный круг и, проминая плоской подошвой тяжелых ботинок нежную траву, подошел ко мне. Неожиданно холодные для теплого дня руки легли на лицо с обеих сторон. Пальцы трепетно погладили кожу, словно оттягивая плохой момент, а после стиснули, как если бы он решил расколоть мою голову словно переспевший арбуз. Дернув на себя, он сократил между нами расстояние, вынудив меня смотреть ему в лицо.

Сдержав ругательства и злобное шипение, я уставилась Сатусу в глаза. Больше смотреть было просто некуда. Душу раздирало на куски от противоречий.

Я его любила. Любила так, что это чувство, не имея возможности проявиться, сжирало меня изнутри.