Свет — это равноценная стихия, пусть и стоящая несколько в стороне от сугубо боевых разновидностей. С помощью света лечат раны, но что если попробовать превратить его в оружие?

Разумеется, как и в случае с СВЧ-печью, это не полноценное когерентное излучение, а лишь сфокусированный водяными линзами луч.

А с другой стороны… какого черта?! Мне хватит и школьной физики, чтобы обстряпать все в лучшем виде.

Ведь первое индуцированное излучение описал Эйнштейн в шестнадцатом году, первый мазер появился в начале пятидесятых, а лазер — в шестидесятом.

По местным меркам — невиданная гравицапа разрушительной мощи, так почему бы не использовать ее в бою?

И первое рабочее тело излучателя — это рубин, а его здесь — целая шахта. Достаточно заключить кристалл, в оптический резонатор из двух зеркал, накачать фотонами и направить луч на цель.

Главная проблема боевых лазеров — компактный и емкий источник питания, но мой запас маны явно больше, чем у переносной батареи.

А если подключить соратников — получится создать такую мощь, что никакой «Звезде смерти» и не снилось. Нужно лишь четко представить последовательность действий, и для начала я вообразил рубиновый цилиндр метровой длины и толщиной в пятнадцать сантиметров.

Сначала ничего не происходило, и я уж грешным делом подумал, что ошибся на самом старте, и для успешной волшбы нужно находиться рядом с источником минерала.

Однако вскоре из пола и стен просочились крохотные алые крупинки и сгустились в вытянутое облако газообразного вещества, стремительно наполняемого новыми частичками.

— Что ты делаешь?! — заорал Пан. — Помогай!

Крик сбил с мысли, и все добытые непосильным трудом скрупулы осыпались под ноги. Не став тратить драгоценные секунды на перепалку, опустился на колени, глубоко вдохнул и закрыл глаза, всецело сосредоточившись на заклинании.

Не понадобилось даже наблюдать за процессом — я чувствовал, как крупицы сочатся из недр и стекаются в полупрозрачную алую трубку, висящую прямо напротив.

Предельная концентрация отнимала уйму сил и морально истощала, но я терпел, раз за разом воспроизводя чертеж как бы в трех интервалах.

Иначе говоря, я держал в уме первую стадию, итоговый результат и всю технологическую цепочку от первого до последнего шага, как бы думая о трех разных вещах одновременно.

Это крайне тяжело и в безмятежных тибетских горах, а тут — и тряска тонущего здания, и недовольное бормотание товарищей и постоянная угроза сбиться с мысли и все зафакапить.

Но долгие истязания и пытки научили окунаться так глубоко в подсознание, что разум как бы отключался от тела и оставался недосягаем для боли и страданий.

Иначе в плену не выжить, и этот страшный навык во многом помог довести задуманное до конца. Как только кристалл сформировался, я направил в левую руку огонь, а в правую — песок. Соединив две стихии, получил два зеркала — непрозрачное вогнутое для отражателя и полупрозрачное выгнутое.

Первое закрепил на «корме» трубки, второе — на носу, и плотно задрапировал каменным кожухом, оставив лишь один выход для грядущего излучения.

— Боги, быстрее! — взмолилась Распутина.

— Почти готово. Бросайте все и дайте мне столько света, сколько получится. Выжмите все без остатка, но окутайте эту трубу такими спиралями, чтобы сияли ярче солнца!

— Что ты задумал? — Пушкин по-прежнему отказывался верить мне и верить в меня.

— Сделайте, что я прошу! Хотя бы раз!

— Я готов! — отозвался Кросс-Ландау. — Жду команды.

— Направьте свет внутрь цилиндра. Весь, что есть!

Для пущей наглядности своим примером показал, чего хочу добиться от соратников. И стоило подумать о целебной волшбе, как правую ладонь окутало золотистое сияние, больше напоминающее туман со спрятанной внутри лампочкой.

Настоящий Гектор Старцев не только манородом в медслужбе баловался, да и по наследству перешел отцовский талант.

И я представил самый яркий свет, что обволакивал рубиновую трубу, насыщал ее фотонами, накачивал силой… Ионы хрома возбуждались, переходили на третий энергетический уровень и… Ладно, это уже перебор.

Главное, что сила из двух источников оказалась столь велика, что кожух раскалился докрасна, а сам рубин будто выцвел, превратился в стекло с золотым сердечником.

И, несмотря на сомкнутые веки, глаза жгло так, словно в лицо направили прожектор зенитной пушки.

Слезы высыхали, едва проступая, резь выходила за все допустимые пределы, до полной слепоты оставался всего шаг, но я терпел, потому что иначе нельзя.

Терпел, даже когда и так обожженную ладонь будто окунули в кипящее масло. Терпел, когда кости начали просвечивать, как на рентгене. Терпел, потому что научился переносить такое, что не снилось и матерым гестаповцам.

Терпел, потому что знал ради кого страдать. Я совсем недавно в этом мире, но уже нашел немало достойных друзей, за которых не грех и умереть.

Но это — слишком эгоистично, когда на кону судьба миллионов. Поэтому отдал всего себя, влил всю ману без остатка, и прежде чем рухнуть ничком, нацелил лазер на лысых ублюдков и снял «забрало» с излучателя.

Из тубуса с оглушительным жужжанием выстрелил алый поток и прошелся вдоль вагонов, оставив глубокую оплавленную борозду.

Тесла успела отскочить в сторону, а вот замешкавшегося колдуна разрезало надвое. И жар был такой, что куски вспыхнули и обуглились дочерна еще до того, как шмякнулись с крыши — аккурат под ноги футболистам.

Смешки стихли, ленивые ухмылки исчезли. Вся банда собралась и повернулась в нашу сторону с таким видом, словно мы только что надругались над их матерями.

— Гляжу, играете не по правилам, — процедила Николь, не сводя с меня глаз. — Тогда игры кончились. — И проорала в мегафон: — Уничтожить их! На штурм!

Полсотни выродков бросились в нашу сторону, точно позабыв, что это — не разборка стенка на стенку, а магическое противостояние.

Чем еще раз подтвердили прописную истину — легко вытащить шпану из подворотни, но подворотню из шпаны — куда сложнее.

Хором ухнули пушки, застрекотали пулеметы, отрывисто залаяли винтовки, но врагов накачали так, что даже ядра и картечь отскакивали от щитов, как от корабельной брони.

— Уводите людей! — я обратился к старому усатому капитану, что командовал обороной. — Немедленно!

Офицер в сомнении посмотрел на Распутину — та кивнула. И в этот миг фасад облизнули огненные струи.

Маги успели окружить себя заслонами, а вот солдатам у бойниц досталось по первое число. Все, кто находился вблизи окон, превратились в живые факелы, и с дикими воплями бросились кто куда, точно стайка куриц с отрубленными головами.

Я мгновенно призвал стихии воды и ветра и превратил воду в пену, которой и накрыл почти весь этаж. Многих удалось потушить, но не спасти — с такими чудовищными ожогами защитники умирали один за другим от болевого шока.

Здание наполнилось криками и стонами, и от всего этого у меня не на шутку забурлила кровь. Однако я быстро унял ярость, а заодно мысленно поблагодарил противника за отличную подсказку.

Они хотят огня? Они его получат. Но не обычный, а слегка модифицированный с поправкой на современные представления об огнеметных смесях.

Для напалма компонентов, увы, не нашлось, но я придумал иной способ «загустить» огонь. Воззвав к силе земли, извлек из недр черное золото, обладающее и достаточной горючестью, и содержащее в нужной доле парафин.

Объединив стихии, обрушил на врагов огненный дождь. Тяжелая ревущая струя захлестнула бронепоезд, вязкой горящей массой сползая по стенкам и затекая в бойницы.

Та же участь постигла и барьеры — манородные оказались заключены в горящие исторгающие зловонный дым шары, и попытки погасить их ни к чему не привели.

Смесь не брали ни вода, ни ветер — все, что оставалось, это либо ждать, пока масса полностью сгорит, либо сбрасывать щиты с риском поймать на голову горсть-другую жидкого пламени.