Руны сверкнули в последний раз, металл разошелся, как глина, и рухнул на пол.

— Я хочу извиниться, — девушка опустила голову. — За все, что сделала. Я не могла просто поверить в переселение душ и твою новую личность. Слишком… подозрительно. И странно даже для опытной чародейки. Прости, пожалуйста. Я не надеюсь, что теперь все будет как прежде. Но хочу, чтобы ты понял мои мотивы. Что я не могла поступить иначе и поверить во все это безумие без каких-либо доказательств. Ведь наверняка бы сам поступил так же, если бы однажды я сказала, что внутри меня — другой человек, прибывший из иного мира.

— Мы все еще на одной стороне, — положил ладонь на плечо, и колдунья вздрогнула, как от укола. — И преследуем общую цель. Но каждый по-своему. И отныне мы сами по себе. Возможно, когда-нибудь все загладится и забудется. Возможно, нет. Мы взрослые люди, и лично я дуться и включать обиду не собираюсь. Но и делать вид, что ничего не произошло — тоже. И мне даже плевать на твое неверие на грани с предательством. Но твои действия отняли у меня несколько дней и подарили их врагам. Теперь у них фора, а мы и близко не подобрались к разгадке.

— Хорошо, — она кивнула. — Как считаешь нужным. Но это еще не все. Среди бумаг я нашла вот это.

Девушка положила на край стола фотографию. Я ожидал увидеть на карточке что угодно, но только не такое… Судя по характерному рисунку, я держал в руке снимок работы Парацельса с описанием кристаллов манорода.

Только не книгу, а рукопись с размашистым небрежным почерком, кляксами чернил и зачеркнутыми ошибками. Находка как ничто иное намекала на правильность выбранного пути — именно по нему годы назад прошли предатели, прежде чем открыли свойства таинственного вещества.

Вот только строки были написаны не на немецком, который я более-менее понимал, а на латыни. И если бы не иллюстрация, в жизнь не догадался бы, о чем идет речь.

— Можешь перевести? — сам не заметил, как голос дрогнул от волнения. Разгадка близка, как никогда. Возможно, в этих каракулях скрыта прямая наводка на заговорщиков.

— Да. Пришлось повозиться, но вот наиболее точный перевод, — Рита протянула листок из блокнота.

И вот что там было:

К сожалению, современная наука не в силах ни постичь, ни даже осознать потенциал этих кристаллов. Возможно, мои далекие потомки сумеют обуздать сокрытую в них колдовскую мощь, а до тех пор — это просто красивые безделушки.

Но мне по-человечески жаль бедолагу, что кровью и потом добыл их и принес в надежде на достойную оплату. Я вернул ему кристаллы вместе с письмом о том, что это — редкая разновидность рубинов.

Если мой гость разумно распорядится вырученными деньгами, его семье больше не придется голодать. Это меньшее, что могу для них сделать. Ведь я сам вышел из низов и прекрасно понимаю, насколько сложен и опасен труд простого шахтера.

Шахтера…

Пальцы сами собой сжались в кулак, а на скулах выступили желваки.

Манород не выкачивали из крови чародеев. Его нашли под землей, как руду или драгоценные камни.

А кто у нас заведует всеми окрестными рудниками?

Земской.

Кто бы мог подумать…

Кто бы мог представить.

— Итак, что у нас есть на этих кадров? — я упер ладони в стол, точно следователь на допросе.

Рита, сидящая на месте подозреваемого, с недоумением взглянула снизу вверх.

— У нас? — бровь изогнулась вопросом. — Теперь же каждый сам за себя. Разве нет?

— Слушай, — глубоко вдохнул, — можешь и дальше включать обидки, а можешь доказать делом верность короне.

— Обидки?! — на острых скулах выступили алые пятна, а венка на виске задрожала. — Это я-то включала обидки?! Может, мне на колени пасть и челом бить, чтобы ваше сиятельство соизволило понять и простить?!

— Хватит, — строгий окрик прервал зачинающуюся ссору. — Мы давно не школьники. А мне так-то вообще под сорок.

— А ведешь себя хуже ребенка! Причем не очень умного…

— Хватит, — произнес уже спокойнее и поднял ладонь, точно буддийский монах. — Деловые отношения — не более. Теперь скажи, сколько у Земских шахт?

— Почему бы тебе не сделать официальный запрос в мэрию? — Рита подперла щеку кулаком. — Ах да, она же сгорела. Тогда возьми у своей новой подружки. Вдруг что-нибудь сохранилось в полицейском архиве?

— А действительно, — оттолкнулся от стола обеими руками. — Пойду и возьму. А лучше — у ее брата. Как оказалось, Орест не такой уж плохой парень, как…

— Как некоторые? — девушка угрюмо хмыкнула и покачала головой. — Впрочем, плевать. Я не считаю себя неправой, и вымаливать прощение не собираюсь.

Усмехнулся и подошел к иллюминатору, потирая запястья — полностью зажившие, однако ноющие от странной разновидности фантомной боли. Браслеты сжимали кожу так долго, что я не сразу свыкся с их отсутствием.

Солнце почти село и рассекло волны зыбким оранжевым клинком. Траулеры спешили к причалам, взбивая воду кормовыми колесами.

А эскадра из Старого света, казалось, стояла на том же самом месте, хотя трубы исправно изрыгали толстые столбы. Поломка у них какая, что ли? Или нарочито не спешат?

— Как показалось на первый взгляд. Вот что я хотел добавить. Но тебя, смотрю, совесть гложет. Покайся — полегчает.

— Святые протоны! — воскликнула Тесла с кровати. — Вы или потрахайтесь наконец, или заткнитесь! Мертвеца, черт побери, разбудите. А я еще жива, если вдруг не заметили!

— Я лучше с конюхом трахнусь, чем с этим неблагодарным подсвинком, — в гневе выпалила волшебница, позабыв о всяких приличиях. — К тому же, ему самоутешение и жалость милее всякой ласки.

— Не пытайся выставить меня виноватым. И заканчивай эти дрязги — чай не пятнадцать лет. Хочешь помочь — найди документы по шахтам. Не хочешь — справлюсь сам. Раньше неплохо получалось.

— Да я заметила, — ворчунья нервным движением заправила за ухо медную прядь и сделал вид, что всецело поглощена чтением бумаг. Но сложно сдерживаться, когда каждая фибра души подмывает высказаться, да еще и не стесняясь в выражениях. Вот и пауза длилась всего с полминуты, после чего колдунья процедила: — Не за что, кстати. Можешь не благодарить. Уверена, ты бы сам победил чудище и выбрался со дна. И Теслу заодно вытащил.

— Не пойму — чего ты хочешь? Может это мне перед тобой извиняться? Что только наручники надела и в подвале заперла, а могла и голову долой?

— Я хочу лишь одного, — в сощуренных глазах блеснули злые слезы. — Чтобы ты перестал искать во мне врага… Я этого не заслужила. Не смотря на некоторые… недоразумения.

— Недоразумения? — настал мой черед упражняться в ироничной мимике. — Так это теперь называется, да? Не препятствие следствию. Не срыв тактической операции. Не случайная помощь предателям. А недоразумение. А то, что мне пришлось спускаться на дно, где я чуть не погиб — причем дважды. Это как назовешь? Мелким неудобством?

— Да, ты рисковал! — кулак с грохотом опустился на столешницу. — Но теперь у нас есть новая зацепка! Причем рабочая, в отличие от ваших с Распутиной домыслов! И если бы не я, ты бы так ничего не вспомнил. И не достал бы чемоданчик, с помощью которого можно размазать заговорщиков по стенке! Вот за что не стоит благодарностей. Хотя мог бы и поблагодарить. Или на худой конец перестать строить из себя девицу на выданье!

— Погоди-погоди, — улыбнулся и выставил руки перед собой, словно приглашал собеседницу сыграть в ладушки. — То есть, все это — твой хитрый план? И найденная улика — целиком и полностью твоя заслуга? Я тебя правильно понимаю?

— А-а-а… — Николь застонала и накрыла голову подушкой. — Вы как мои соседи из общежития. Только те после каждой ссоры еще и «мирились» так, что посуда на пол падала.

— Понимай, как хочешь! — Рита шумно засопела. — С таким отношением что-либо делать просто бессмысленно. Ты знаешь то же, что и я — пойдем каждый своей дорогой, а там посмотрим, кто достигнет цели первым.