— Чем-чем?! — отец чуть не выронил трубку, когда я все рассказал, чувствуя себя нашкодившим школьником.

А рассказать пришлось — утаивать нет никакого смысла, ведь скоро об этом будут знать все трущобы, а то и весь город.

— Мать Пресветлая…

Андрей явно хотел сказать еще много всякого о нашем приключении, но тут снаружи рявкнул клаксон.

Мы с «сестрой» выглянули на улицу и увидели автомобиль, из которого выгрузились четверо мордоворотов в длиннополых плащах и шляпах.

В петлицах поблескивали золотые колоски, хотя никто не сомневался, чье семейство пожалует в гости.

— Афина — марш в свою комнату, — прикрикнул отец. — А ты не лезь на рожон.

Первым в комнату вошел кряжистый господин, явно не знающий меры в дегустации отцовских товаров.

Одутловатые щеки, выпирающее брюшко, яркий румянец, но при том крепкий — аж пальто трещит.

Впечатление портили только широко посаженные рыбьи глаза, причем левый заметно косил наружу.

Пригладив модно подстриженные пшеничные волосы и длинные казачьи усы, визитер без спроса сел на свободный стул и развел руки.

— Андрий, шо це за дела? Не успел твой хлопец воротиться в мисто, а вже на моiх людин чаклуэ. Мабуть он и цеппелин так спалил? Хотел люльку подкурить, да и жахнул?

— Не наговаривайте, Гордей Дмитрич, — спокойно ответил глава семьи. — Не было такого. А что до ваших людей — так первые руки распустили. Посмотрите, какая ссадина на лбу — так и убить недолго. Пришлось обороняться, так что…

— Это он так говорит, — посетитель перешел на русский. — А мои клянутся, что подошли тихо-мирно, спросили, когда долг вернут, а то уже полгода прошло. А этот начал дерзить — мол, я ваши долги и вашего Пана в одном месте видал. Не смейте мне угрожать, я колдун — и сам кого хочешь напугаю. А потом и вовсе с кулаками набросился. Скільки можна це терпіти? Батьку гроші потрібні срочно. Как ворочать будешь — не бачу, но крайний срок — тиждень. Не вернешь — пеняй на себя. Балакать с тобой иньше станут.

— Я знаю, как здесь ведут дела, — в мягком тоне лязгнула сталь, и я начал понимать, как столь интеллигентный с виду человек занял столь высокий пост. — Через неделю заберешь деньги. А до тех пор не смей мне угрожать.

— Не с твоей сумой качать права, — гость усмехнулся. — Столько грошей у тебе немае — це каждый жебрак в мiсте знает. Но я могу подкинуть работенки. Твой шкет возомнил себе дюжим розбiйником? Добре. Хай попрацует на моих парубкiв.

— Мы работаем по закону, — проворчал отец. — И не лезем в бандитизм. На том стоит и будет стоять наш род.

— Что ж, як разумеешь. Добыть такие гроши за тиждень можно лишь чаклунством. Но коль твой син чаклун — хай добывает. До побачення, — крепыш забрал шляпу и удалился.

— С вами действительно проще застрелиться, — прорычал Андрей, когда шум мотора слился с монотонным уличным гулом. — Вы хоть представляете, сколько это — десять тысяч рублей? Наш дом стоит столько же. Ну что, — он оглядел нас сердитым взором, — продаем — и в бродяги?

— Нет, — я покачал головой. — Это моя вина — мне и разгребать.

— И как же? Подашься в наемники?

— Не люблю загадывать. Но деньги будут — обещаю.

— Гектор! — отец не сдержался и вскочил со стула. — Поклянись всем, что тебе дорого. Поклянись Светом, поклянись памятью матери и моей кровью, что не снюхаешься с отрепьем. И не запятнаешь честь семьи кровью и разбоем.

— Не в моей привычке клясться. Но я даю тебе слово офицера, что ни один невинный не пострадает.

А вот насчет виновных ничего не обещаю.

— Ладно… — Андрей шумно выдохнул и потер виски. — Подойди. И чуть наклонись.

Мужчина пару раз сжал и разжал пальцы, и между ними промелькнули дуги золотистого сияния. Два касания — и ушиба как не бывало.

— Иди отдыхай, — буркнул отец и вернулся к чтению газеты.

Оставив его, я зашел в столовую и попросил Дусю позвать Афину.

Когда девушка явилась, стало ясно, что все это время она плакала. И хоть предо мной старалась держать себя в руках, опухшие веки и дрожащие губы все выдали без слов.

— Все плохо, да? — красавица села напротив, безвольно понурив плечи. — Если не расплатимся, отец продаст дом — ради нас он пойдет на все. Но больше нам идти некуда, понимаешь? Мы разорены. Ссуду нам не дадут, да и возвращать все равно нечем.

Остается только улица, а это хуже всего. Вы, мужики, как-нибудь справитесь. Тебе-то, колдуну, вообще переживать не о чем. Отец и брат пойдут в грузчики или наемники, а мне придется несладко. Теперь замуж точно не возьмут, а старая дева — позор для всего рода.

Но знаешь что? — в зеленых глазах блеснула ярость. — Я лучше убью себя, потому что смерть всяко краше бесчестья. Так что если не знаешь, где взять столько денег — просто застрели меня.

— Не вешай нос раньше времени, — улыбнулся, не без интереса разглядывая маленький вздернутый носик — очень красивый, как и все остальное. — Лучше расскажи, как нынче обстоят дела с ценами, а то я совсем от жизни отстал в своих траншеях. Вот, например, та машина, на которой приехали Хмельницкие — сколько она стоит?

— Тысячи полторы, — девушка пожала плечами. — Как договоришься. А что, решил заняться угоном?

— Как можно? — поднял ладони. — Я же слово дал. Просто прикидываю, с чего лучше начать.

— Например, с отметки в Академии, — внезапно раздался властный голос.

И в комнату вошла незнакомая женщина, появившись словно из ниоткуда.

Длинные иссиня-черные волосы, того же цвета платье с глубоким вырезом, узкое моложавое лицо и пронзительные янтарные глаза.

При появлении странной гостьи Афина вскочила, как ужаленная, и вытянулась, точно рядовой перед генералом.

— Магистр Распутина?! — в изумлении выдохнула сестра. — Простите за беспорядок, мы вас не ждали!

— Раньше, Гектор, — волшебница пригубила чай, — твои храбрость и безрассудство всегда шли вровень. Но сейчас, похоже, второе начало перевешивать.

— Я…

— Тишина! — тоном строгого учителя раздалось в ответ. — Мне не нужны очередные оправдания. За три года наслушалась их досыта.

Похоже, парень, чье тело я занял, был еще тем лихачом.

— Мне нужен отчет. Обо всех явлениях колдовской природы надлежит докладывать в ректорат. Так что сейчас поедем в Академию, и ты во всех подробностях расскажешь, что произошло на дирижабле.

— Да нечего там рассказывать. Разве что кроме того, что я должен десять тысяч.

— А ты на что рассчитывал? — женщина смерила меня хмурым взглядом. — Что тебе спасибо скажут? Или испугаются твоего дара и предпочтут промолчать?

— Вряд ли. Но я вот что хочу узнать… у вас не найдется какой-нибудь работы? Желательно, подороже.

Распутина подумала недолго и кивнула.

— Найдется. Слышал, что пропали три ученика?

— Читал в газете.

— Двое из них — из очень знатных родов. Попечительский совет объявил награду — по три тысячи за каждого, живого или мертвого. Но если вернешь знатных в добром здравии — получишь такую премию, что легко расплатишься с долгами. Вот только бедолаги как в воду канули. Мы подключили полицию, тайную канцелярию, частных детективов, проводим расследование своими силами — и никаких зацепок.

— На фронте я служил в разведке. Так что в поисках мало-мальски смыслю.

— Как тебе будет угодно, — колдунья поморщилась — мол, ну и выскочка. — Искать ребят может любой желающий. Но сначала — отчет. А уж затем сведу тебя с нужными людьми.

Мы сели в спортивный автомобиль насыщенного красного цвета. Корпус напоминал поплавок от катамарана — только большой, с колесами и лобовым стеклом.

Спутница ловко села за руль, одной рукой провернула рычаг зажигания, а второй взяла папиросу.

Достала из бардачка большие тонированные очки и бархатный платок.

Теперь и не скажешь, что рядом ведьма — скорее, светская львица, прячущаяся от докучающих репортеров.

Красный «баклажан» шустро погудел прочь из трущоб. Но даже центральные кварталы мало отличались от окраин — такая же грязь, шум и толпы людей, только одетых чуть побогаче.