Навел телескоп — городок небольшой, но со станцией и телеграфом.

Как раз то, что нам нужно. Осталось добавить немного магии для пущего эффекта, чтобы о нашем прибытии знала каждая собака.

— Держись крепче. Сейчас мы разыграем аварию.

— В смысле?!

Вместо ответов и разъяснений направил ладонь на левую мотогондолу.

Раздался взрыв, из корпуса пулей вылетел поршень, а из отверстия со свистом повалил густой черный дым.

Я притушил зачинающийся пожар так, чтобы пламя не перебросилось на фюзеляж.

Цеппелин потерял в скорости и маневренности, но все еще прекрасно держался в воздухе и обладал достаточной управляемостью для безопасной посадки.

— Садись в том городе. Но не спеши, заверни пару виражей, чтобы все успели насладиться зрелищем.

— Ты с ума сошел, — проворчала летчица, с трудом удерживая штурвал.

Мало кто из коллег согласится, но я дополнил шпионскую формулу еще одной переменной — импровизацией.

Иногда, чтобы подтолкнуть мысли в правильном русле, надо не просто рассуждать и просчитывать, но и действовать.

Пусть даже спонтанно — главное, не подставляться под удар.

Вот и сейчас я придумал план на ходу именно потому, что сел в дирижабль и отправился в полет.

А если бы корпел над решением дома, обложившись книгами и тетрадями, далеко не факт, что нечто подобное пришло бы в голову.

И первая стадия прошла безукоризненно.

Весь городок вывалил на улицы и принялся тыкать пальцами в небо, с удивлением и ужасом глядя на медленно оседающую громадину с длинным черным хвостом.

Засверкал, сгорая, фосфор фотовспышек — кто-то подсуетился, чтобы запечатлеть невиданное событие на память. Или выгодно продать в газету, ведь для таких поселений любая диковинная новость — считай, праздник.

Но газета — это слишком медленно. Передовицы выйдут в лучшем случае завтра утром, а мне был важен куда более быстрый способ передачи. И таковой, готов поспорить, уже задействовали.

Рита села в ста метрах от города — на футбольном поле, и я тут же потушил мотор.

К нам спешили мэр — толстый старичок с седыми усами, доктор в коричневом костюме и при саквояже и пара городовых.

Мимо, звеня колоколами, пронесся красный пожарный грузовик с цистерной, на которой, как танковый десант на броне, сидела бригада в шлемах и брезентовых костюмах.

А уж за ними торопились простые жители — мужчины, женщины, дети. Нарочито не стал выходить сразу — ждал, пока соберется побольше свидетелей.

И когда цеппелин обступили кольцом, держась при том на почтительном расстоянии, а пожарники приготовили ломы, чтобы вскрыть дверь, я отпер ее сам.

И спустился по откидной лестнице, держа за руку свою прелестную летчицу, которая успела невесть где и как выпачкать в копоти кончик носа.

— Госпожа Кросс-Ландау?! — с удивлением воскликнул мэр. — Что случилось? Вы в порядке?

— Да, в полном, — девушка улыбнулась.

— Сломался левый двигатель, — продолжил я. — И на месте его не починишь. Нам надо вернуться в город — не могли бы вы посторожить машину, пока не приедут ремонтники?

— Конечно-конечно! — залебезил мужчина в попытке выслужиться перед благородной госпожой. А то глядишь, и в город переведут — в администрацию или районную управу. — Глаз с него не спустим!

— Вот и славно. Не подскажете, как пройти до станции?

— Сию минуту! — он махнул рукой. — Прошу за мной.

Мы купили билеты, но до ближайшего поезда оставалось чуть меньше часа.

Пока ждали, отправил три телеграммы — в резиденцию Риты, в Тайную канцелярию и в редакцию газеты «Восточный вестник». Как пояснила спутница, это самый читаемый ежедневник в городе.

В первой обрисовал все, как есть — мол, поломались, все живы-здоровы, в такое-то время вернемся в Петербург.

Во второй просил Юстаса прислать надежных людей и проследить за прибытием паровоза.

В третьей якобы от лица местного жителя передал, что адмиральская дочка катается на дирижабле с неким молодым человеком — возможно, любовником.

И во всех посланиях указал место и время нашего появления.

Я постарался пустить волну слухов как можно шире, чтобы она с гарантией дошла до заговорщиков.

И чтобы те заглотили крючок и напали, а уж тогда мы сообща скрутим языка и вытрясем из него все, что только сможем.

Закончив, взял в буфете кофе, булочки и сел за столик в зале ожидания.

Снаружи толпились местные, делая вид, что просто прогуливаются, но при том постоянно заглядывая в окна.

Любой другой наверняка почувствовал бы себя зверем в зоопарке, но я просто перестал обращать на них внимание — угрозы не представляют и ладно.

Тем более, было на что посмотреть помимо взволнованной толпы.

— Как думаешь, у нас получится? — спросила Рита.

— Попытка не пытка, — пожал плечами. — Но пока мы не поймаем хотя бы одного из них, расследование так и будет буксовать в тупике.

Вдали раздался протяжный гудок.

— Ну что, — допил последний глоток и встал. — Удачи нам?

— Удачи нам, — девушка взяла меня под локоть, и мы вышли на перрон.

Поезд прибыл в город без приключений и точно по расписанию.

На вокзале нам попался только малолетний карманник.

Наставил его на путь истинный рублем и легким подзатыльником.

Эти дети — жертвы обстоятельств, по самым разным причинам рухнувших на самое дно или уже родившиеся там.

Их жизнь и так не сахар — улица, грязь, нищета и крайне скверные компании.

Щипачей учат старшие товарищи, и учат очень жестоко.

Например, вшивают в карманы рыболовные крючки и заставляют ребенка вытащить оттуда монету.

Это своего рода выпускной экзамен, подтверждающий мастерство юного воришки.

Если же малец оплошает, его ждет крайне суровое наказание.

Поэтому сосредоточился на более важных и опасных преступниках, но те как назло не показывались.

Оно и понятно — оживленное и шумное место с обилием городовых не лучшее место для внезапной атаки.

И все же пока мы бродили меж ларьков и буфетов, я постоянно ощущал на себе пристальный взгляд, жгущий, как лазерный луч.

Нечто подобное случалось, когда попадал в перекрестие снайперского прицела — и ощущение, скажу я вам, не из приятных.

На выходе к нам подошел мужчина в черном костюме и спросил, нужно ли сопровождение.

Попросил агента держаться на значительном расстоянии, но не терять из виду. И применять оружие лишь в крайней необходимости — от мертвого языка толку будет немного.

После мы немного прошлись по узкой улочке, и я все еще чувствовал спиной взгляд.

— Что-то мне жарко, — Рита томно прикрылась ладонью от солнца. — Пошли в тенек.

Рядом как раз находилась арка, ведущая в старый двор-колодец.

И тут жили люди, которые не станут звать полицию, даже если здесь начнут расчленять и есть людей.

Горы мусора, разбитые заколоченные фанерой окна и гнилостный запах, заполняющий пространство меж домами до самых крыш.

И посреди всего этого великолепия — одинокая лавочка, обшарпанная и сплошь изрезанная матерными словами.

Вроде другой мир, другая эпоха, а кое-что, похоже, вообще не меняется.

Мы сели и стали ждать.

Не прошло и пары минут, как в арке замаячил силуэт.

Во двор неуверенной походкой вошел мужчина в грязной потрепанной одежде и картузе.

Судя по небритому неандертальскому лицу, прежде он промышлял грабежами и разбоем, но теперь выглядел несколько иначе.

Обычно для успешного наезда нужен напор и решительность, однако мужик вел себя, как подросток на первом деле.

Постоянно оглядывался, потел и сбивался с шага.

Значит, явно шел не стрельнуть мелочишку (или что тут отжимают гопники — часы?) или попросить прикурить.

В этих вопросах он бы чувствовал себя как рыба в воде, а тут подозрительно робел.

Но я прекрасно понимал, что бродяга теперь владеет Даром.

И может применить его в любой момент с совершенно непредсказуемыми последствиями.