— Я знаю, вам страшно, — подстрекатель перешел к драматичному моменту. — Знаю, что никто не хочет умирать. Но если не свергнуть тиранию сейчас, будут умирать наши дети. В грязи, голоде и нищете. Без образования, медицины и надежной защиты. Все это — для высшего общества. А нам и нашим детям останутся только подворотни, холодная похлебка и полицейские дубинки. Но очень скоро это изменится. Мы это изменим. Даже если придется погибнуть. Вы согласны?

— Да!! — оживились поутихшие мятежники.

— Вы готовы драться за благополучие ваших жен и детей?!

— Да!!!

— Вы готовы отдать жизнь за светлое будущее для всех, а не только шайки узурпаторов?!

— ДА!!! ДА!!! ДА!!!

Бойцы трижды вскинули руки — почти синхронно и под небольшим углом, отчего сходство с зигующими нацистами стало еще больше. Не хватало только развешанных повсюду флагов в подходящих цветах, и получился бы вылитый замок Вульфенштейн.

— Тогда покажем зажравшимся ублюдкам, что с простым народом тоже стоит считаться!

Оратор отвернулся и направился к пушечной башне, явно намереваясь толкнуть речь о превосходстве волшебного оружия.

Более удобный момент для атаки вряд ли представится — все отвлеклись, шум стоит — аж уши чешутся, и мое внезапное появление останется незамеченным до тех пор, пока не рухнет потолок.

Да, для верности придется вызвать огонь на себя, но лучше так, чем пропустить в город это зверье. Сложно представить, чем все обернется, когда свора манородных начнет жечь и громить все подряд.

И сколько невинных людей погибнет — в первую очередь из низов, которые предатели якобы поклялись защищать.

Но во главе заговора — такой же благородный дон, решивший заграбастать всю власть и золото себе, а конкурентов извести столь необычным образом, замаскированным под бунт простого люда.

А значит — никаких сомнений и никакой пощады. Вдохнул поглубже, тряхнул буйной головой и с разбега выпрыгнул из укрытия.

Приземлился в прыжке, перекатился через плечо и оказался почти у самого края каменного перрона. Место — идеальное, над головой — огромная глыба, скованная стальными фермами, но если дать ей немного воли — завал неминуем.

Я вскинул ладони к своду, представляя, как толща породы содрогается от трещин, как корежится и прогибается раскаленный металл, как грунтовые воды заполняют полости и рвут камни на куски, мгновенно обращаясь в пар.

Вот только ни одного обломка не упало на землю, ни единого звука не донеслось с высоты, словно на меня вновь надели зачарованные наручники. Магия не действовала — вообще. Но почему?

— А теперь позвольте показать вам… — пропагандист замер с поднесенным ко рту мегафоном. — Старцев?! Ах ты шелудивый пес! Все-таки пробрался на нашу базу! Взять его — живьем!

Боевики как по щелчку развернулись на пятках и бросились в мою сторону, перехватив винтовки и карабины как дубинки. Я же судорожно размахивал руками, призывая на помощь все стихии разом, но природа оставалась глуха к мольбам.

Когда же меня сбили с ног и дюжину раз пересчитали ребра, оратор объяснил, в чем дело.

— Глупый щенок! Неужели ты думал, что никто не озаботился защитой от колдунов?

Матюгальник указал на одну из балок, внутреннюю сторону которой сверху донизу покрывали те же самые символы, что и прутья в околотке, решетку в зале суда и клетку в подвале Кросс-Ландау.

И знаки эти красовались на всех опорных конструкциях, почти непроглядные под толстым слоем краски. И любой маг, что пробирался в депо, оказывался лишенным своего главного преимущества.

Западня размером с целый ангар — стоит отдать ублюдкам должное, подготовились неплохо. А я опять затупил и, похоже, в последний раз.

— Пожалуй, я тебя похвалю, — «противогаз» спустился с крыши и подошел ближе. — Таки распутал этот клубок. Несмотря на то, что мне удалось пустить вашу кодлу по ложному следу. Но твой успех уже ничего не изменит. Мы готовы выступать. И будем жечь обнаглевших аристократов, как солому.

Двое упырей схватили за шиворот и подняли с пола, а третий без всякой на то необходимости саданул прикладом в живот. Я согнулся, кашлянул кровью, но устоял на ногах.

И вскоре выпрямился сам, несмотря на жуткую боль во всем теле, по которому оттоптался с десяток мятежников. И с ухмылкой посмотрел прямо в черные окуляры.

— Обнаглевших аристократов? А ты сам-то чьих будешь? Думаешь, спрятал холеную рожу — и сойдешь за своего? Смотрите, за кого вы собрались подыхать!

Оттолкнул конвоиров локтями и подался вперед, оставив в их руках пиджак. Поднырнул под чью-то руку, по второй рубанул предплечьем и подскочил вплотную к главарю.

Предатель попытался отступить, ведь магия не работала и у него, но я успел поймать выродка за «хобот» и со всей силы потянул на себя.

И когда маска слетела с лица, я оцепенел с открытым ртом, не в силах ни шелохнуться, ни отвести взгляда. Ибо увиденное выходило далеко за рамки понимания.

— Что?.. — только и сумел процедить, борясь с нехваткой дыхания. — Ты?!

Я даже не заметил, как на запястьях щелкнули браслеты — все смотрел на физиономию напротив и никак не мог унять рванувшие в галоп мысли.

Потому что увиденное выходило за рамки моего понимания. И пока меня тумаками и прикладами загоняли в вагон, я судорожно пытался упорядочить все, что узнал о заговорщиках, однако цепочка безнадежно рвалась спустя всего пару звеньев.

Это безумие. Этого просто не может быть.

По первому паровозному свистку рядовые стрелки начали посадку. Когда перрон расчистился, к нам подошел отряд манородных — человек пятьдесят, выглядящие как дорвавшиеся до моды и гламура колхозники. Все лощеные, холеные, в дорогих шмотках — а на лица бандиты бандитами.

Последним прибыл Земской со своим многочисленным семейством. Во многом благодаря которому заговор и устроили, ведь на свой оклад предатель купил бы лишь пару болтов и заклепок.

Ах да, простите мои невежество и дремучесть — совсем отстал от трендов.

Не предатель.

Предательница.

— Мы свою часть сделки выполнили, — угрюмо сказал Олег, стараясь не задеть меня даже боковым зрением. — И остаемся тут.

— Конечно, — Николь подмигнула и щелкнула меня по воротнику. — А вот ты поедешь с нами. И станешь свидетелем новой эры!

Двое лысых бугаев взяли меня под локти и затолкали в вагон с двумя рядами пушек на том месте, где у обычных вагонов — окна. Вскоре туда подошла и Тесла, доставая на ходу кисет и трубку. И табак, как оказалось, не единственная пагубная привычка, которую столь умело скрывала ученая.

— Но почему? — продолжил недоумевать, в бессильи опустившись на казенник полевой пушки. — Какая тебе от этого выгода?

— А почему ты считаешь, что я преследую личную выгоду? — Тесла села напротив, закинула ногу на ногу и закурила. — Почему ты думаешь, что если что-то происходит — то причина только в деньгах и власти? Нет, мой дорогой. Мной движет только обостренное чувство справедливости. Не более.

— И в чем здесь справедливость?

— Да в том, что ваш Дар — не божья милость, а естественный и научно-объяснимый феномен. И я могу это легко доказать. Я объехала множество стран, посетила множество библиотек, изучила несчетное количество самых разных трудов — от археологических отчетов до преданий примитивных народов. И знаешь, что нашла по итогу?

— Что? — решил тянуть время до упора — Рита должна успеть предупредить Совет, и каждая выкроенная минута играет нам на руку.

— Давным-давно, когда люди были еще более дикими, чем ильвас, а материки представляли единое целое, в этих краях жил дракон. И однажды он сдох — скорее всего, от болезни. Вряд ли от старости — рептилии живут очень долго, а гигантские волшебные ящеры — и подавно. Убить его тоже не могли — такая махина сама кого хочешь убьет. Значит, вариант один. И кто-то догадался пустить ему кровь — скорее всего, через слизистую оболочку ротовой полости. Шкуру и чешую пробить каменными орудиями невозможно. Нонсенс. А вот рот и язык — дело другое.