Дверь, разумеется, заперли — видимо, предчувствуя возможную облаву, все запорные механизмы находились снаружи, и ни одного — внутри, чтобы до забаррикадировавшихся в подземелье дельцов никто не добрался без боя.

Меня же порядком утомило возиться с динамитом. Таиться смысла нет — Хмельницкий попался с гарантией, и за этот налет меня если и накажут, то исключительно медалью.

Поэтому просто пережег петли, взял в каждую руку по револьверу, повесил на портупею фонарь, прикрылся воздушным щитом и шагнул в душный полумрак.

Благодаря наученному шаманом заклинанию, я мог бить через собственный заслон без необходимости снимать его перед выстрелом.

И я пер как танк, встречая лишь редкое сопротивление. Поначалу на меня выскакивали ковбои в пыльниках и шляпах, но как только увидели вспыхивающие на стволах фиолетовые руны, быстро смекнули, кто вышел против них, и зарылись еще глубже, точно крысы.

Те же немногочисленные смельчаки, что пытались сопротивляться, быстро падали от пущенных в упор пуль.

Миновав коридор, мы оказались в просторном помещении с низким потолком, половину которого занимали закрытые кипящие чаны — вроде тех, в которых варилось пиво. Вот только внутри бурлило не сусло, а буро-серая масса, химическая вонь которой ощущалась даже сквозь герметичные люки.

В соседнем помещении стояло еще больше непонятных емкостей, напоминающих громадные змеевики. За их коленами прятались последние защитники, держа дверь на прицеле. Мне надоело тратить силы и патроны на каждого, вот и решил просто спалить их внутри.

Но стоило поднести пламя к окошку, как из-за двери донеслись приглушенные крики и лязг — бойцы бросали винтовки и вставали на колени с поднятыми руками.

— Уберите огонь! — наконец разобрал среди гула и воплей. — Пожалуйста, мы сдаемся!

— Откройте дверь!

Они подчинились. Мы вошли, отогнали пленников в угол и взяли на мушку.

— Не надо огня, — пробормотал самый старший, кашляя и надсадно дыша.

— Я ищу девушку в красном платье. Где она?

— Там! — указал на еще один отсек — а ведь слухи не врали, подземелье под фортом действительно огромное.

Оставив соратников на страже, вошел в небольшую комнату с россыпями электрощитов и переключателей. Похоже, именно отсюда управляли всем заводом. Здесь же испуганно жались друг к другу трое мужчин в прорезиненных костюмах и противогазах, а за ними мелькали светло-рыжие пряди.

— Господин, пощадите! — прогудело из-под маски. — Мы во всем сознаемся. Только не убивайте.

Поймал говоруна за «хобот» и подтащил к себе. За ним действительно пряталась красавица в красном платье, вот только не Афина, а незнакомая ильвас в парике.

— Кто ты?! — прорычал так, что все пригнулись, как от взрыва. — Откуда у тебя это платье?!

— Простите, простите! — защебетала пленница, кланяясь и неумело приседая в книксене. — Это платье принес один охранник. Он хотел брать меня, как женщину, но брезговал моих дикарских нарядов и волос. Поэтому он принес платье и парик. Я ни в чем не виновата. Если это ваше — я немедленно верну, пожалуйста.

— Тихо, — подтянул мужика еще ближе и зашипел прямо в лицо, аж окуляры запотели. — Где клетки с пленниками? Где вы их накачиваете манородом?

— Ч-что? — работник в ужасе затряс головой. — Нет-нет-нет! Мы не делаем тут манород!

— Да? — приставил револьвер к виску. — А что это за баки и трубы повсюду?! Для пива? А ну отвечай!

— Нет-нет… Мы делаем тут нитроглицерин! И контрабандой продаем в Швецию — на фабрику Нобеля. А из остатков производим кордит для пушечных снарядов. Пан Хмельницкий хочет подвинуть Пушкиных на рынке тяжелого оружия. Простите ради Света…

Вашу ж мать. Вашу ж мать…

— Кто-нибудь видел настоящую девушку с рыжеватыми волосами? Ее зовут Афина.

Все закачали головами.

— Нет, ваше сиятельство. Здесь никогда не было такой госпожи. Клянусь!

— Хоган! — к нам подбежал Тульма. — К крепости идет отряд!

Этого, млять, еще не хватало. Я быстрым шагом вышел к воротам и увидел всадников в черных костюмах и галстуках — не меньше двух сотен. Во главе на гнедой кобыле гарцевал Юстас собственной персоной, держа ладонь на кобуре с тяжелым револьвером. Остальные агенты несли винтовки и карабины.

— Мне можно вас поздравить? — Ратников подъехал и приподнял котелок.

— Знать бы — с чем? — проворчал в ответ.

— С победой над коварными заговорщиками.

— Здесь нет манорода.

— Я в курсе, — старик улыбнулся. — Выгоните дикарей из форта — здесь нет ни еды, ни золота. Не хватало еще, чтобы они растащили все улики, а еще хуже — прикарманили взрывчатку.

— Так вы… знали? — брови взлетели на лоб, как подпружиненные.

— Знать — это моя работа, Гектор, — старый лис подмигнул. — Все, пошли вон отсюда! Проваливайте! И ничего не трогайте!

Треть агентов заполонила двор и под дулами выгнала из подземелья аборигенов.

Охранников и «противогазов» заковали в наручники и поставили на колени рядом с цистерной.

Ильвас ничего не оставалось, кроме как уйти не солоно хлебавши.

И как только последний воин покинул форт, Юстас мечтательно произнес:

— Только представь заголовки завтрашних газет! В ходе ночного налета случайно вскрылась подпольная лаборатория по производству нелегальной взрывчатки. Которая поставлялась за рубеж — в том числе и врагам короны. Завод принадлежал семье Хмельницких, и в настоящий момент Дмитро Степанович задержан и дает признательные показания. На грядущем совете графов будет решена судьба его имения и статуса главного поставщика продовольствия в императорскую армию.

— Но я ошибся… — нахмурился. — Здесь нет никакого манорода…

— Да ладно тебе, Петербург не сразу строился, — Ратников самодовольно ухмыльнулся. — Ты раскрыл одного предателя — раскроешь и второго. Без тебя бы мы не справились. Обычную инспекцию Пан послал бы куда подальше, а пока возились бы с ордерами и разрешениями, замел бы все следы. В тех же чанах можно спокойно гнать самогон — и пойди докажи, что там делали взрывчатку. А если бы не успел все вывезти, то просто подорвал — и концы в воду. Точнее, в небо. Техническая, понимаешь ли, неполадка, вот и вышла авария. И никто ничего не доказал бы. Но теперь… — старик хищно осклабился. — Да за такое медаль положена. Жаль, что официально тебя тут никогда не было.

Не успел и рта открыть, как в затылок прилетел кулак. Удар вышел жестким, но щадящим, и я отключился прежде, чем коснулся земли.

Очнулся на своей кровати в доме Старцевых — вымытый, в чистой одежде и со свежими бинтами на лбу и плече. Впечатление, будто это первый день в новом мире, и прямо сейчас на шею бросится Афина, а следом войдет излишне строгая к ней Дульсинея.

— Доброе утро, ваше сиятельство, — вошла горничная с подносом, на котором лежал конверт с почтовыми штемпелями. — Вам прислали это ранним утром. Наверное, как-то связано с тем, о чем сейчас трубит весь город.

— Да? — внутри что-то явно более плотное, чем сложенный лист. — И о чем же он трубит?

Дуся пересказала все то, что я уже знал сам или слышал от Юстаса. Пока служанка болтала, взял ножик и аккуратно надрезал конверт. Внутри лежала карточка размером с визитку с единственной печатной надписью:

ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

А под ней — светло-рыжая прядь в палец толщиной.

Разумеется, Дульсинея тоже увидела волосы и не смогла сдержать крик.

В комнату тут же вбежал Марк, а следом вошел Андрей Семенович. Оба уставились на поднос с запиской и локоном: Марк — с ненавистью, отец — с тревогой и осуждением. Тревожился он, понятное дело, за дочь, а вот осуждал вовсе не похитителей, а меня.

— Ну и что ты собираешься делать теперь? — «Чехов» скрестил руки на груди. — И дальше будешь пропадать неизвестно где? И дальше будешь якшаться черт знает с кем, пока вместо волос не пришлют голову?

— Я им самим бошки оторву, — прорычал брат, добела сжав кулаки. — Я все трущобы переверну, землю носом рыть буду, но найду ее!