Меж ближайшими вещами перескакивали трескучие искры, запах озона щекотал ноздри, а вставшие дыбом волосы напомнили о недавней пляске под люстрой. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы Варя не подбежала к брату и не вцепилась в воротник.

— Хватит! Гектор не виноват, я бы все равно сбежала. Но видишь — я не на корабле, что плывет в Старый свет. А здесь, перед тобой. И мне нужно вот это, — Варя поймала ручку и парящий над столом бланк о добровольной записи в городскую дружину. — Мы тут подумали с женишком, посовещались… Раз уж Дара нет, а на жизнь зарабатывать надо… запишусь-ка я в полицейские.

— Ты? — Орест пригладил встопорщившиеся усы, и плавающая в воздухе всячина опустилась на место. — В полицейские?

— Ну да. А что не так? Думаешь, не подойду? Или экзамены не сдам?

— Но… — Пушкин переводил взгляд с сестры на меня и обратно, и никак не мог взять в толк, что вообще происходит. — Что ж… Уж лучше так, чем очередной загул. Но учти — коза-дереза — в штаб машинисткой не просись. Хочешь на улицу — будет тебе улица. Посмотрим, на сколько тебя хватит.

Варвара села за стол — заполнять бланк. Я молча кивнул Оресту — мол, все правильно сделал, и вышел в коридор. И тут услышал позади тяжелые звякающие шаги. Полицмейстер вышел следом и прикрыл дверь. После чего протянул мозолистую от шашки ладонь.

— Спасибо. Не знаю, чем ты ей мозги вправил, но если запала хватит хотя бы на месяц — с меня магарыч.

— Присматривай за ней, — ответил рукопожатием. — Сейчас ей как никогда нужна семья.

— Понял. Наверстаем. Если что-то нужно…

— Нужно, — решил отковать железо, не отходя от кассы. — Разрешение на участие в подводных работах. На дне — крайне важная улика, и только я смогу ее достать.

— Хм… Это я легко. Это я с радостью.

— И если вдруг что — можешь направить Варю в пятый пакгауз. Там и безопасно, и есть чему поучиться.

— Хорошая мысль. И вот еще что… ты это — не серчай особо за слова. Озлился, сорвался — виноват.

— Ничего страшного. Главное, что все хорошо закончилось.

— Это верно. Может, по стаканчику?

— Как-нибудь в другой раз. Сейчас зайду к генералу, потом за разрешением — и сразу по делам.

— Ох, деловой, — Орест хлопнул по плечу. — Удачи.

— Куда ж без нее.

Генерал Смирнов разместился в кабинете напротив. Внимательно выслушав мою просьбу, он велел радисту немедленно связаться с Генеральным штабом.

— Жаль, документы нельзя по кабелю передавать, — со вздохом произнес военный. — А то бы так раз — и все уже здесь. Как пневмопочта, только в тысячу раз быстрее.

Поздравляю с изобретением концепции интернета, подумал про себя. Именно так он и появился — из системы связи бункеров и баз.

— Это да.

— Так что придется подождать следующего почтового дирижабля. В неделю, думаю, управимся. Но кое-что сможем узнать прямо сейчас.

Из телеграфного аппарата со скрежетом потянулась длинная тонкая лента с вереницей печатных литер. Сообщение вышло почти метровой длины, но в нем передали всего несколько предложений.

— В первый раз вас ранили в 1904 году, — генерал поднес ленту к глазам. — При деблокаде Порт-Артура. Именно тогда вы по личному рапорту перевелись в полевые медики. Решили пойти по стопам отца?

— Было слишком много раненых, — сказал первое, что пришло на ум. — Тогда многие чародеи шли в целители. В лазарете от недоучек больше толку, чем на передовой.

— Это верно, — Смирнов продолжил чтение. — Последнее ранение вы получили в самом конце войны — на Цусиме. Лечились там же. А за день до капитуляции госпиталь разбомбили. Так что никаких документов не сохранилось.

Ну да. Кроме тех, что лежат в бронированном кейсе. И у меня остался единственный способ его отыскать.

— Премного благодарен, — встал и отрывисто кивнул. — Вы мне очень помогли.

— Да бросьте. Хорошему человеку и помочь в радость.

Распрощавшись и забрав подписанное Орестом разрешение, сел за руль и выкатил за ворота. Но направился не в порт — пока что туда ехать бессмысленно.

Дорога вела прямиком к человеку, что уже показал себя в поиске подводных объектов с помощью изобретений, опережающих время, логику и здравый смысл.

— Госпожа Тесла! — крикнул с порога. — Вы дома?

В окне на мансарде коттеджа мерцали голубые отсветы, но это могло быть что угодно — от сварки до ночника.

Звук тоже ничего не дал, потому что строение гудело, как трансформаторная будка, а внутри что-то монотонно лязгало и хрустело. Да, визит поздний, но и цель оправдана, поэтому набрался наглости и со всей силы забарабанил кулаком.

— Николь! Это Гектор! По срочному делу!

С полминуты спустя дверь распахнулась, и я увидел на пороге призрака. Светящееся зеленым лицо с темными провалами глазниц, носа и рта, а вместо тела — ниспадающий до пола белый саван.

Я невольно отпрянул и потянулся к нагану, но тут щелкнул выключатель, и гостиную озарил тусклый свет. И предо мной оказалось вовсе не привидение, а хозяйка собственной персоной с густо намазанной на кожу зеленоватой пастой. А саван обернулся вполне себе симпатичной кружевной ночнушкой, подчеркивающий неоспоримые достоинства фигуры.

— Что случилось? — недовольно проворчала женщина.

— Я извиняюсь, но что у вас на лице?

— Ториевая маска. Освежает и молодит. А-то годы, знаешь ли, так и скачут… Не хочу стареть. Только представь, сколько всего изобретут лет эдак через сто?

— Да, будущее вам бы понравилось. Но если и дальше будете баловаться с радиацией, то точно не постареете. Потому что умрете молодой.

— Хватит меня поучать. Кто из нас доктор наук? Лучше скажи, зачем пришел.

— Как ни странно, для того, чтобы немного побаловаться с радиацией, — улыбнулся. — Мне нужен направленный излучатель частиц.

— Для какой среды?

— Для жидкой. Для соленой океанической воды.

— Собрался искать бомбу на месте крушения? — сразу догадалась ученая. — Хочешь засечь остаточные следы манорода?

— Для начала хотя бы попробовать.

— Хм… В принципе, я могу собрать кое-какую штуку на основе электронной пушки и возбужденного тория. Но сразу предупреждаю — эффективная дальность потока получится весьма и весьма скромной. Придется подойти к объекту вплотную, чтобы вещество отреагировало.

— Я знаю, — ответил с улыбкой.

— Погоди — Николь нахмурилась. — Ты что, собрался дать мою малышку грязному мужлану в скафандре?

— Нет. Я собрался спуститься самостоятельно. Так что сделайте вашей малышки достаточно большую кнопку, чтобы я завел ее даже в бронированной перчатке.

— Что ж, тебе я с радостью доверю свою кроху. Входи, раз уж приехал. Работать придется до утра, так что отдыхай, угощайся, ни в чем не отказывай и все такое прочее. А я в лабораторию.

Собственно, лаборатория начиналась сразу за порогом. Вдоль стен тянулись пучки проводов, шлангов и гофрированных трубок.

В углах потрескивали соленоиды, блестели медной оплеткой части электродвигателя, а с крюка на потолке свисал прорезиненный костюм с противогазом.

Глухую стену полностью закрывала грифельная доска, сплошь исписанная формулами, уравнениями и сложными геометрическими фигурами.

Стол напротив обложили разномастными блокнотами, тетрадями и книгами, часть которых уже не помещалась на столешнице и валялась на полу.

Отдельное место отвели для химических опытов, и на полках нестройными рядами тянулись склянки и свинцовые сосуды с неизвестным, но явно опасным содержимым.

У лестницы на мансарду выросла такая гора вогнутых тарелок и похожих на антенны конструкций, что любой сборщик цветмета удавился бы от зависти.

Посреди всего великолепия стоял разложенный диван, где хозяйка отдыхала от непосильных умственных трудов.

В общем и целом лаборатория напомнила логово больного синдромом Плюшкина, при котором в дом тащат все подряд и превращают квартиры в свалки.

Но Николь с легкостью ориентировалась в этих завалах и почти сразу выгребла из кучи лома чугунный сосуд с вентилем, манометром, ручной помпой и подставкой в виде решетчатого блина, похожего на воздушный фильтр.