— Нет уж, моя хорошая. Мы будем действовать вместе. И ты окажешь мне полное содействие и поддержку. Станешь, так сказать, младшим помощником.

— Младшим помощником? — колдунья смерила меня уничижительным взором. — То есть, мальчиком на побегушках?

— Технически, девочкой. И не на побегушках, а на разведке и добыче важных сведений. Ну так что, согласна? — протянул ладонь. — Готова доказать слова делом?

— Только потому, что на кону судьба колонии, — волшебница встала и стиснула руку так, что хрустнули пальцы, при том неотрывно глядя прямо в глаза. — Но несмотря на совместную работу, от всей души советую не забывать, с кем общаешься. Ибо у всего в этом мире есть пределы. И мое терпение — не исключение.

— Учту, — шагнул ближе, не отпуская ладонь — так, что между нашими носами едва пролез бы кулак. — Но и ты не забывай, что я собаку съел на истреблении врагов России.

— Не забуду, — тем же тоном ответила Рита, даже не пытаясь отойти. — Потому что мой род занимается тем же самым вот уже третий век подряд.

— Вот и славно. Продолжайте в том же духе. А сейчас мне нужна вся доступная инфа по Земским и их шахтам.

— Тогда поехали. И не забудь переодеться… командир.

Не ожидал, что так обрадуюсь вернувшейся магии. Сплетя огонь и ветер, обдул влажную одежду горячей струей, и вещи стали как новенькие.

Рита за это время запечатала кейс, приварив крышку в трех местах тонкой иглой сгущенного пламени. Замки пришлось срезать тем же способом, так что это был единственный способ спрятать бумаги от посторонних.

Чародейка предложила не передавать находку ни в полицию, ни в канцелярию до тех пор, пока мы сами способны вести расследование. Проще говоря, улики попадут в силовые структуры только после того, как с нами что-нибудь случится. Например, плен или смерть.

Это — единственный способ уберечь бумаги от заговорщиков, чьи агенты вполне могли проникнуть во все органы власти. К тому же, официальное расследование спугнет предателей, и те успеют замести следы. Да и если следаки с помощью писем выйдут на меня, прозябанием в подвале дело уже не ограничится.

К тому же, имелась и менее прозаичная идея — я устал загребать чужой жар своими руками, и не особо доверял Юстасу. Если поведение Кросс-Ландау можно оправдать благими намерениями, то махинации Ратникова больше смахивали на попытку набить карманы.

Именно поэтому меня назначили временным управляющим, хотя после об этом даже не заикнулись. Очевидно, моя должность — фикция для прикрытия грядущих распилов и откатов.

Ведь де-факто весь бизнес Хмельницкого оказался под колпаком местного аналога ФСБ. Вроде и мир другой, и время, а все так понятно и знакомо.

Так что пока сами, но Рита пообещала предупредить отца и брата, которые передадут кейс кому надо в случае нашего провала.

Закончив, мы вернулись на катере в порт, а оттуда отправились прямиком в резиденцию адмирала. Генрих и Альберт в сопровождении слуг встречали нас у крыльца. Охрана же по старинке бродила вдоль стен и смотрела исключительно на город.

Адмирал стоял на ступенях, как на носу идущего в последний бой флагмана. Осанка — хоть отвесом измеряй, взор орлиный, подбородок приподнят, левая рука за спиной, правая — на рукояти абордажной сабли. Я думал, меня опять закуют в кандалы и допросят с пристрастием, но все оказалось иначе.

— Сын мне все рассказал, — без особого восторга произнес старик. — От себя лично и от всей семьи Кросс-Ландау приношу вам глубочайшие извинения, — Генрих чуть склонил седую голову, но для гордого дворянина это все равно что бить челом. — Если же слов недостаточно, я готов выплатить компенсацию.

— Никаких обид, — с улыбкой протянул ладонь, и адмирал после недолгих раздумий ответил рукопожатием. — Тем более, когда доподлинно известно и доказано, что мы на одной стороне.

— Справедливо, — офицер изогнул уголок рта, а ледяной взгляд заметно потеплел. — Полагаю, вы прибыли не только ради извинений. Могу я чем-нибудь помочь?

— Разумеется. Только позвольте обсудить это лично.

Генрих отослал слуг и сына и проводил нас в кабинет.

Просторную комнату на втором этаже сплошь обшили мореным деревом, из-за чего та сильно напоминала каюту.

Нависающий над морем треугольный балкон придавал еще больше сходства с кораблем. Балкон закрывала трехстворчатая оконная рама со стеклами от пола до потолка в обрамлении бархатных занавесок.

Напротив стояло глубокое кожаное кресло и дубовый стол. Документы и писчие принадлежности пребывали в идеальном порядке, выдавая в адмирале завзятого педанта.

Помимо чисто деловых предметов рабочее место украшали вырезанный из слоновой кости глобус размером с теннисный мяч, золотой секстант и часы с золотым же песком.

Беглый осмотр глобуса не заметил серьезных отличий от нашей Земли, но в таком масштабе стопроцентную точность соблюсти невозможно, так что утверждать о полном сходстве не возьмусь.

Стену справа от входа украшали картины — разумеется, с морскими пейзажами. Не удивлюсь, если подлинники Айвазовского.

А левую сплошь облепили всевозможные кортики, сабли и подзорные трубы. Под каждой блестела табличка с названиями вроде «Техас», «Айова» или «Кентукки». Вот только это не простое перечисление штатов, а названные в их честь корабли. А экспонаты — должно быть «сувениры», добытые после потопления.

— Здесь только то, что смогли поднять, — Генрих опустился в кресло и достал из ящика трубку, кисет и спички. — То есть, процентов восемь от всего, что я отправил на дно. И только за Континентальную войну. Не подумайте, что хвастаюсь. Просто люблю вспомнить молодость. У каждого экспоната — своя история. И глядя на них, жалею лишь о том, что не могу повесить рядом голову Нимица… Ну да ладно — не будем о былом и грустном. Смею предположить, разговор предстоит долгий. Может, чаю?

— И даже с ложечкой рома. После нырка на сорок метров холод так и въелся в кости.

— Понимаю, — адмирал нажал на звонок и выпустил плотное кольцо. — Как-то раз мы шли через Баренцево море. Плавание выдалось легким и оттого донельзя скучным. Забавы ради старшие офицеры заключили пари — кто дольше пройдет по фальшборту. Я обошел всех, кроме старпома. Терпеть его не мог и всячески пытался насолить. И захотел забрать победу любой ценой. И цена оказалась слишком высока — у самого финиша я упал за борт. Хорошо, что с нами плыл целитель — совсем молодой, но очень талантливый. Без него я бы точно не выжил. Знаешь, как его зовут?

— Андрей Старцев? — с ходу догадался я.

— Вот именно, — Генрих не удержался от теплой улыбки. — С тех пор уйма лет прошла, а помню, как сейчас.

— Здесь письма, подтверждающие невиновность Гектора, — воспользовавшись секундной паузой, Рита положила перед отцом чемоданчик, иначе нам пришлось бы слушать байки до утра. — И улики, которые помогут следствию, если мы не справимся.

— А чтобы этого не случилось, нам нужно все, что у вас есть на Земских.

Адмирал сощурил глаз и замер с поднесенным к губам мундштуком. В этот момент раздался стук в дверь, и пока горничные расставляли посуду, глава рода сидел, точно весло проглотивши. Хмурый лоб, остекленевший взгляд и почти полная неподвижность выдавали тяжелейшие думы. И лишь опрокинув полный стакан виски, хозяин пришел в себя и строго спросил:

— Вы уверены в своих подозрениях?

— Да, — ответила Рита без намека на сомнения. — Можешь посмотреть бумаги сам, только не забудь запечатать кейс.

— Поверю на слово, — чемоданчик отправился в потайное отделение стола. — С чего начнем?

— С шахт, — продолжила колдунья. — До того, как семьи взялись тянуть одеяло на себя, мы помогали Олегу Вячеславовичу с логистикой. Иногда отвозили излишки руды и угля в соседние города, пока Пушкины не застроили четверть города огромными заводами с конвейерами и станками. В бухгалтерии должны остаться накладные, где указаны точные координаты рудников и общее их количество.

Адмирал кивнул и достал толстенный гроссбух. И после недолгого поиска сказал: