по части Секретной

Лейб-гвардии Конного полка поручик Плещеев Алексей Александрович в октябре месяце прошлого года отпущен в отпуск в вверенную Вашему Превосходительству Орловскую губернию. Почему по воле Государя Императора покорнейше прошу Вас ...немедленно арестовать его со всеми принадлежащими ему бумагами и прислать как его, так и бумаги в С. Петербурге прямо к Его Императорскому Величеству.

Военный министр Татищев

В исполнение Высочайшего Вашего Императорского Величества повеления... для отыскания лейб-гвардии Конного полка порутчика Плещеева командирован был от меня в Болховский уезд начальник Орловской губернской полиции, по разведованию коего открылось, что Плещеев, пробыв в имении своем село Чернь не более двух недель, отправился в город Воронеж; найденные бумаги представил ко мне.

Будучи известен, что Плещеев сей есть родственник Воронежскому гражданскому губернатору Кривцову, я командировал для отыскания его и доставления ко мне со всеми бумагами, какие только оказаться при нем могут, помощника начальника Орловской губернской полиции Коллежского асессора Клюкина. О таковых распоряжениях моих имею щастие Вашему Императорскому Величеству донести...

Гражданский Губернатор Сонцов

Генваря 13 дня, 1826 года

№ 345

...Ныне коллежский асессор Клюкин, возвратясь из Воронежа, представил ко мне порутчика Плещеева, взятого им в доме тамошнего Губернатора Кривцова, — где он имел квартиру. Со всеми найденными при нем бумагами, которые, равно и самого его Плещеева, имею щастье всеподданнейше представить при сем арестованного с частным приставом Орловской гражданской полиции.

Гражданский губернатор Сонцов

Генваря 14 дня, 1826 года.

19 января Алексей под усердным надзором фельдъегеря въезжал в Петербург. Где-то сзади тащился Тимофей в крестьянских санях, тоже под надзором жандармов.

Ныла рука. За несколько дней, прожитых в воронежском доме Кривцовых, рана, нанесенная в последнем сражении 3 января, зажить еще не успела. Он вспоминал картечный огонь в Ковалевке, вспоминал, как сник на землю тяжело раненный в голову Сергей Иванович Муравьев-Апостол, как младший брат его Ипполит, девятнадцатилетний красавец, тоже раненый, увидя сраженного брата и поняв, что восстание безнадежно разгромлено, с трудом поднял свой пистолет и застрелился тут же, на глазах Алексея. Сергей Иванович очнулся и под обстрелом картечью, истекая потоками крови, шатаясь от слабости, направился к обозу в поисках Ипполита: «Где брат мой? Где брат мой?» Но тут на него набежали, он хотел вскочить на подведенного Алексеем коня, однако артиллеристы генерал-майора Гейсмара сдернули его из седла и окружили.

А сейчас Алексей проезжал мимо бывших семеновских казарм. Припомнилось начало знакомства и дружбы в этих казармах с Бестужевым-Рюминым, Муравьевыми, Иваном Вадковским... Какие пламенные упования их тогда вдохновляли!.. Бестужев-Рюмин тоже взят в Ковалевке, на поле восстания, с оружием в руках. Алексею бежать помог Тимофей.

Вот здесь, если направо пойти и еще разок повернуть, в переулке будет тот дом, где последнее время Лиза жила. Бедная Лиза! А братья, отец... Эх, лучше не думать об этом. Зимний дворец. Плещеева привели в помещение Главного штаба, но сразу через площадь в Зимний дворец, на Главную гауптвахту. Как было положено, принял его комендант Петербурга Башуцкий, явно утомленный бессонницей, взял у фельдъегеря документы, личный портфель арестованного, отобрал у него все наличные деньги. Заинтересовался в бумажнике клочком черной клеенки, в которую была завернута Русская Правда... Алексею она показалась похожей на траурную фату с надгробия погибших надежд и мечтаний... Комендант велел отвести его в общую комнату, где он поступил в подчинение начальника стражи гауптвахты Жуковского. «Еще один однофамилец Василия Андреевича».

В прихожей гауптвахты дежурили два смешливых безусых солдатика из Учебного карабинерского полка, без оружия, без амуниции, по-домашнему, — один из них даже на табуретке сидел. В стеклянную дверь видна длинная зала, в недавнем прошлом приемная комната начальника штаба барона Толя.

Посредине — овальный стол, на нем самовар, бутылки вина и закуска. Вокруг сидела группа арестованных офицеров; в сторонке двое перекидывались в карты. Слышался хохот. Когда Плещеев вошел, его встретили возгласами: «Ага, еще появился один!.. Добро пожаловать!.. Что с вашей рукою?.. Садитесь к столу, угощайтесь!.. Вы голодны, вероятно?»

Среди веселой компании оказался даже знакомый — гусарский полковник Федор Федорович Гагарин, брат Веры Федоровны Вяземской, жены князя Петра. Его прозвище было «Адамова голова» — из-за лысого, гладкого черепа и глубоко ввалившихся глаз. Он, всегда эксцентричный, славился как лихой кавалерист, бретер, игрок и, несмотря на далеко не юные годы, проказник.

Начальник надзора Жуковский, бывший с арестованными офицерами на короткой ноге, лишь только вошел, сообщил животрепещущую новость: в нынешнюю ночь в своем каземате покончил с собою полковник Булатов. Он морил себя голодом, отказываясь от самой добротной еды, грыз только ногти и сосал свою кровь; не выдержав, прислонился спиною к углу дверного косяка и отчаянным ударом головы раскроил себе весь череп у затылка.

— Замучили угрызения совести. Не то что Трубецкой, — послышался злой голос кого-то позади. Алексей уже знал, что Булатов, друг юности Рылеева, был назначен как заместитель диктатора, но, неустрашимый в боях, струсил во время восстания: дважды приближался к царю с заряженными пистолетами, однако выстрелить не осмелился, ушел с площади... А через день явился с повинной.

— Петропавловка хоть кого до отчаяния доведет, — сказал кто-то еще. — Вот молоденький мичман Гвардейского экипажа, неустрашимый Дивов, дерзкий во время восстания, теперь в каземате еженощно видит один только сон: как он государя императора закалывает кортиком. И лишь на этом одном — только на сне — строится сейчас все обвинение: значит, дескать, таковы его мысли.

— Откуда им все это известно? — спросил Алексей у Гагарина. — Ведь узники замурованы за крепостными стенами?..

— Х-хэ, — усмехнулся Гагарин и тихонько шепнул: — Все и всё продается. Подарочки, денежки, сласти, винцо для всех соблазнительны, и Жуковский — первый пример. За мзду можете с ним по городу прогуляться, даже кондитерскую, отдельный кабинет посетить, побренчать на клавикордах. Это бывает. А кроме того, в тюрьме помогает новая азбука. Тоже вам не понятно?.. Миша Бестужев выдумал — первый в Европе — азбуку стуков. И перестукивается с утра до вечера с братом, который рядом засажен, — а тот в другую стенку другому соседу стучит. За дверями, в коридоре, не слышно... Вот вам бумажка, на ней записана азбука. Выучите на досуге — пригодится...

В этот день Плещеева к допросу не вызывали.

К полночи доставили из Воронежа кузена его, Сережу Кривцова. Значит, и до него дошла очередность?! Оба были рады, что встретились. Сережу взяли на два дня позже, чем Алексея, но он доехал быстрее. В Воронеже, в губернаторском доме брата, — переполох.