— Не облизывается он ни на какой трон, — перебила я. — Ты и приблизительно не понимаешь, какой у него план.

— И какой?

Поскольку я промолчала, отвернувшись, Ингвар коснулся моего подбородка и нежно, но властно развернул к себе.

— Я уже сказал, что не буду доставать для тебя символы, потому что твоя безопасность для меня важнее, чем целая тысяча договоров с королем Эсфато. И торговаться я не буду. Просто попрошу: пожалуйста. Это важно, и от этого зависит жизнь многих людей. И шпионов, и стражников, и простолюдинов, потому что если короля убьют, то в кровавой междоусобице, которая после этого начнется, погибнут тысячи ровирцев.

Пристыдить у Ингвара получилось прекрасно. Я нахохлилась и аккуратно высвободилась из его руки.

— Можешь не переживать за ровирцев. Вообще можешь не переживать. Дайш хочет найти остатки своей семьи в других мирах. Очевидно, там опасно, только потому я ему и нужна. Не уверена, что он после этого захочет возвращаться в мир, где на него охотятся шпионы короля, а его фамилия стала синонимом измены.

— Это он тебе сказал? — уточнил Ингвар. — И ты ему поверила?

В его голосе прозвучало даже не сомнение — удивление, как я могла положиться на слово вора и убийцы.

— Нет, — сразу ответила я, но поняла, что это было бы ложью. — Да. Демоны тебя побери, не знаю! Зачем ему врать? Я еще та наивная иномирная девочка, но уж догадаюсь как-нибудь, если вместо миролюбивого поиска собственного семейства в других мирах меня поведут убивать короля.

— А вдруг на тебя повесят очередной магический договор? — не сдавался он. — Или изменят старый?

— Так, слушай, — потеряв терпение, я поднялась, отряхнула одежду и выглянула наружу. Заклинание сокрытия все еще действовало, но северян на темной улице все равно не наблюдалось. Поэтому я вышла из-под арки и молча ждала, пока Ингвар не выйдет следом, а потом ткнула пальцем ему в грудь. — Видишь ли, в чем дело. У меня есть твое слово — обманувшего меня человека — против слова Дайша, который все свои обещания пока что сдерживал. Ты не предоставил мне ни единого доказательства, что Дайш лжет или что он действительно планирует убить короля Эсфато. Ты просто треплешь языком — вот как это выглядит. А я тем временем спасла твою шкуру… который уже раз? Третий?

— Нехорошая картина вырисовывается, — согласился он.

— Здорово, что ты это понимаешь. Рассчитываю на то, что ты поймешь и это: я собираюсь помочь Дайшу. Не потому, что у меня к нему какие-то чувства, — я подняла палец вверх, жестом призывая Ингвара к тишине, потому что он уже набрал в грудь воздуха. — А потому что считаю это правильным. То, что случилось с его семьей, не должно было произойти. У него есть право на то, чтобы найти кого-то из выживших Эрвадесов. Я тебе сейчас это говорю в слабой надежде, что ты со своими шпионами не станешь вмешиваться в проблему, которая может решиться сама собой, причем бескровно.

— Ты сама себя слышишь? — Ингвар вскинул светлые брови. — Я знаю, что натворил дел, солгав тебе. Но на руках у Дайша кровь многих людей и столько же сломанных судеб, включая твою, а ты собираешься привести его к счастью — и по каким заслугам? Потому что его обидели в детстве? Многие теряли родителей и дом, но не все превратились в воров и убийц, как он.

— И что ты предлагаешь — тушить пожар огнем? Ты даже не представляешь, как я устала от вранья, тайн и постоянных сражений, но я все равно не верю, что пытаться решить дело новой кровью — это хорошая идея.

— Проглоти меня кашалот, — вздохнул он. — Если ты дочь богов, то сложно представить каких. У нас таких идеалистов, упорно стремящихся наносить добро и причинять радость, в пантеоне днем с огнем не сыскать.

— Еще одно доказательство, что я не имею никакого отношения к вашим богам.

— Будь по-твоему. Но ты хоть о себе подумала, когда составляла этот прекраснодушный план по спасению всех и вся?

Я мрачно посмотрела на него.

— Подумала. Только кто-то не хочет искать для меня символы Оси миров.

Ингвар застонал, откинув голову назад, и почесал затылок.

— О боги… Ответьте, что мне делать: дать любимой женщине то, чего она хочет, и сделать ее счастливой, но этим привести ее к смерти? Или отказать, чтобы она возненавидела меня, зато осталась живой?

На реке громко квакнула лягушка.

— Думаю, они говорят, что женщина должна сама решить, что ей делать, — растолковала я этот знак свыше.

Ингвар со вздохом опустил руки.

— Ладно, мары тебя дери… Я запомнил символ твоего мира, когда был при алавирском королевском дворе, могу нарисовать его тебе хоть сейчас. Но у меня есть условие.

— Какое? — недовольно спросила я.

Что за требование он выставит? Показать, где наше с Дайшем укрытие? Или сдать тех, кто на него работает, например Трейси и Даро?

— Я пойду с тобой, — сказал он.

Несколько секунд я глупо смотрела на него, ничего не понимая.

— Куда?

— По тропам Оси миров. Когда ты решишь, что тебе пора домой. Клянусь, что при этом не трону Дайша, если он действительно хочет всего лишь найти свою семью.

Я выждала еще несколько мгновений, изучая Ингвара. Нет, он не шутил — в глазах ни намека на улыбку, лицо оставалось серьезным.

— Ты что, привратником Оси заделался? — осторожно поинтересовалась я. Мало ли какие у него еще скрытые способности…

— Нет.

— Тогда зачем ты пойдешь со мной, если считаешь, что это самоубийство? У тебя такая тяга к суициду?

Ингвар наклонился ко мне и заглянул прямо в глаза.

— Чтобы снять браслеты, я произнес слова, необходимые для разрыва брака. Но это не значит, что мне на тебя плевать. У нас одна судьба, Лия. Я назвал тебя своей, а я слов на ветер не бросаю.

— Ингвар, не мели…

— Тихо.

Это было сказано так, что я сразу же закрыла рот. Ингвар тем временем снял с шеи железный амулет в виде драккара. Северяне уже пару веков не плавали на таких кораблях, перейдя на более современные, крупные и надежные парусники, но это не мешало ладьям с драконьими головами оставаться символом их веры. Такие кулоны носил почти каждый северянин, связавший себя с морем, но никто и никогда не выставлял их напоказ, в отличие от клановых татуировок.

— Держи, — он вложил амулет мне в ладонь. — Он принадлежал моей матери. Так она вызывала меня, когда заболела и ощутила дыхание смерти. Когда придет время, сожми его и произнеси мое имя. Я обязательно приду.

Так это не просто символ почитаемой народом богини, а зачарованная штучка? Я проверила драккар колдовским зрением. Действительно, на нем виднелись слабые следы магии. Не настолько сильные, чтобы отследить мое местонахождение и выдать укрытие, так что Ингвар дал мне оберег не со злым умыслом. Однако однократно — так, как он и сказал, — заклятие могло сработать.

Не колеблясь, я спрятала амулет у себя на груди. Такие вещи абы кому не раздают. Вернуть — значит оскорбить Ингвара до глубины души. Да мне и не хотелось возвращать. Уверена, напарник знал — вызывать я его не стану, потому что если уж мне суждено погибнуть на тропах междумирья, никого другого я с собой в могилу утягивать не буду. Но если у меня все получится, то останется хоть что-то, напоминающее о том, кого я любила в иной жизни.

— Спасибо, Ингвар, — тихо сказала я.

Вместо ответа он наклонился и поцеловал меня в лоб. Его мягкие губы были прохладными, и я с удовольствием предпочла бы, чтобы он спустился чуть ниже… Но, пожалуй, он сделал все правильно. Правильнее, чем смогла бы я сама.

Ведь это, скорее всего, наша последняя встреча.

— Дай света, — попросил Ингвар.

Я наколдовала огонек. Северянин опустился на колени и вывел на мягком, влажном песке сложный символ с волнистыми линиями. Я присела рядом и повторила его два раза, прежде чем стереть все наши рисунки с берега. Наверняка с рассветом сюда придут необразованные прачки, которые затопчут символы, но рисковать не хотелось.

Закончила я очень вовремя. Как только ладонь провела по последней линии на песке, на набережной снова послышались голоса. Я мгновенно погасила огонек и склонилась ниже к земле, а Ингвар выхватил меч и прижался спиной к арке моста, аккуратно выглядывая из-за нее.