— Да что ты, красавица! — рассмеялся Фергюс. — Сколько себя помню, я живу здесь, вот тётя Зэм меня вырастила…

Старая Зэм покивала головой:

— А ты, сынок, никогда не задумывался, почему я тебе никогда о родителях не рассказывала?

— Так ты говорила, что нашла меня на пороге своего дома. Подкидыш я! Какие уж тут родители!

— Да, я нашла тебя у крыльца своего дома в Ровер Ланде. Ты ничем не отличался от любого другого ребёнка, рождённого в наших местах, вот только в одеяльце лежал странного вида предмет.

И старая Зэм вытащила из просторного кармана серебристую плоскую круглую коробочку, потускневшую от времени.

— Я хранила её все эти годы, потому что так и не поняла, что же это такое. Ни Сяо Лю, ни дедушка Мелиса не смогли разобраться в этом. У нас такого не делали ни тогда, двадцать пять лет назад, ни сейчас.

Эйлин осторожно взяла из рук старухи коробочку. Сбоку выступала небольшая кнопка, и Эйлин легко нажала её. Верхняя часть коробочки отскочила, будто на пружине, открыв внутреннюю часть. Под прочным стеклом на тёмной пластине виднелись круги, состоящие из каких-то символов и чёрточек. Некоторые из этих кругов накладывались друг на друга, пересекались. Внутри каждого круга была стрелка зеленоватого цвета, а внутри некоторых — даже две. Правда, сейчас они были неподвижны.

Они втроём крутили эту вещь так и этак, однако никаких видимых изменений не происходило. Наконец Эйлин захлопнула крышку. Раздался лёгкий звон. Он как будто подстегнул память.

— Это часы. Или скорее, хронометр, — сказала Саламандра, отдавая Фергюсу вещь, принадлежащую ему с рождения.

— Хроно… что?

— Хронометр. Не спрашивай, что это и для чего оно нужно, потому что я не отвечу. Не помню. Но, может быть, эта штука поможет отыскать то место, откуда ты родом.

Фергюс впервые в жизни выглядел таким расстроенным и растерянным. Известие о том, что он родом не с Сариссы, потрясло его. Он не хотел об этом слышать, не хотел знать. Он предпочитал, как прежде, считать, что он — просто ловкий и удачливый парень, которому удалось проникнуть в некоторые тайны Сариссы.

На следующий день, а точнее, ранним утром Фергюс и Эйлин покидали посёлок. Амина ухитрилась впихнуть в Фергюса сытный завтрак, а Саламандра, не нуждавшаяся в еде, вышла на тихую пока что улицу. Солнце уже позолотило верхушки гор. Эйлин подняла белое лицо к чистому небу и ощутила, как сквозь неё проходят потоки Силы. Она словно напитывалась этой силой, вбирала её в себя. Она даже руки вверх вытянула, чтобы принять в себя как можно больше. Её лицо, руки и тело стали как будто плотнее, материальнее, осязаемее. Ей не страшен был вечный горный ветер, трепавший её серебристые волосы и одежду. Она не боялась ночного мороза, который покрыл инеем землю, стены, разрисовал окна в домах. Она чувствовала великую Силу Сариссы, силу, которая приходила неизвестно откуда и уходила в неведомые пространства.

— Готова? — Фергюс бесцеремонно стукнул Эйлин по плечу.

— Здесь отличное место, — задумчиво ответила она, потирая ушиб.

— Да, здесь тихо и спокойно. Вряд ли кто-то из шпионов Братства проберётся сюда.

— Нет, Фергюс, я не о том. Это место наполнено Силой. Я чувствую её повсюду, но именно здесь, в горах, эти потоки наиболее отчётливы.

— Не понимаю, о чём ты, но это, наверное, хорошо. Так мы идём?

И эта странная пара двинулась по горной тропинке в том направлении, куда никто добровольно не пошёл бы.

В это самое время в доме, где жила Хайди с сыновьями, спал Хоуди. Ему снились тревожные сны, и он беспокойно ворочался. Хэрст и Хенин сладко посапывали. Хэрст видел битвы, выигранные им, самого себя с трофейной саблей в руках и смутные фигуры загадочных Менгиров. Хенину снились огни кузнечных горнов, собственное клеймо и слава лучшего оружейника.

Старая Зэм листала страницы оставленной Фергюсом рунной книги, просматривая сообщения от Сяо Лю. Она прислушивалась к звукам, доносящимся с улицы. И хотя Фергюс и Эйлин не шумели, старушка бодро вскочила с уютной постели, чтобы посмотреть вслед уходящим.

— Счастливого пути тебе, сынок, — прошептала она.

Башни Каса-дель-Соль тоже золотило восходящее светило. Долорес не спалось. Под глазами у неё пролегли тёмные круги, а руки лихорадочно теребили концы дорогого платка. Она впервые серьёзно задумалась о своей судьбе. Её отец, который раньше баловал и лелеял её, намерен отдать её, как куклу, в любые руки, которые пожелают принять эту капризную игрушку, и девушке становилось страшно.

Нелли спала без сновидений, закрутившись в одеяло, о котором вечером кричала, что оно воняет плесенью. Да, запах был устойчивым, и даже духи недавно побывавшей здесь Долорес не могли замаскировать его.

Мелис беспокойно ворочался. Он постоянно мучился вопросом, что они должны делать дальше. Больше никто не мог принимать решения вместо них, никто не защищал Менгиров. Всё пошло наперекосяк. Огнистый Меч ночевал вместе со своим хозяином, и юноша время от времени нащупывал его под тощей подушкой.

Эстебан видел во сне Долорес — такую, какой она была в жизни. Она махала ему рукой, и оружейник совершенно забывал о том, что она — дочь аристократа, мэра крупного города, а он простой мастеровой парень. Ну, может, и не очень простой. А Долорес всё махала рукой и улыбалась…

Каменные Псы наконец-то покинули разрушенный Юмэ-Амиго, и теперь неутомимо топали по дорогам Сариссы, возвращаясь в те места, куда ранее отправлял их на службу Великий Мастер.

А в резиденции Торментир получил самый ранний разнос в своей жизни. Мастер был не в духе, и теперь его советник тяжело переводил дыхание, незаметно держась за грудь, где по-прежнему темнели шрамы, залитые обсидианом.

В своей комнате метался взад и вперёд демон, назвавшийся Миссингером. Он скрежетал чёрными зубами, пытался стучать мощными кулаками в каменные стены и хрипел:

— Я не рождён для такой службы! Ненавижу! Ненавижу! А-а-а!

Этот хриплый, страшный, низкий рык (или крик) заставил всех слуг без исключения повскакать с постелей, в ужасе озираясь по сторонам.

Мастер тоже услыхал его. Он тряхнул светлыми волосами:

— Солус, можешь идти. Я тебя больше не задерживаю.

С этими словами Мастер поспешил туда, где сидел взаперти разгневанный Миссингер. Торментир последовал было за ним, но злобный взгляд Мастера заставил его передумать.

У Мелиса при пробуждении осталось чёткое ощущение того, что скоро что-то изменится. Что именно — он и сам не понимал. Зато поспешил поделиться своими ощущениями с Нелли.

— Ты думаешь? — тоскливо переспросила она. — Скорее бы!

Они решили не говорить об этом ни Эстебану, ни Дисси. Это решение пришло неизвестно откуда, и объяснить его они не смогли бы.

— Мы подождём ещё совсем немного, — словно уговаривая себя самого, продолжал Мелис. — А потом, мне кажется, нам станет ясно, что делать дальше. Дисси и Эстебан пойдут каждый своей дорогой…

— Знаешь, я думаю, что они будут недовольны, — перебила его Нелли. — Скажут, что мы должны быть благодарны за то, что нас вытащили из тюряги, что нашли для нас такое прекрасное убежище, что заботятся о нас…

— Они никогда не говорили нам такого! — изумился Мелис.

— Ну, не говорили, — не сдавалась Нелли, — но, наверное, думали.

— Нелл, конечно, мы благодарны всем-всем-всем за то, что они для нас сделали, но теперь мы тоже должны что-то делать. У нас есть Огнистый Меч, Лук-без-промаха, хризолитовые семена…

— И моя скрипка!

— Да, и скрипка тоже, — поспешно добавил юноша. — Давай подождём, а потом, наверное, двинемся в путь.

— Ладно, — с несвойственной ей покладистостью ответила Нелли. — Подождём, только не знаю чего, а потом двинемся, только не знаю куда.

Вошли Эстебан и Дисси, и этот разговор затух. Дисси, как обычно, говорила что-то хозяйственное Эстебану, но Нелли уже заметила, как взгляд оружейника расфокусировался, а лицо повернулось к окну. Нелли самодовольно усмехнулась, когда в окне увидела то, что и ожидала увидеть — фигуру Долорес. Их подруга почти бегом приближалась к дому своей кормилицы. Правда, улыбка быстро сползла с губ Нелли, как только она разглядела расстроенное лицо Долорес. Нелли подтолкнула Мелиса локтем в бок и кивнула в сторону окна.