— О, вот это по-нашему! — радостно потёр руки Ирн-старший и поспешно уселся во главе стола.

Фокси устроился было на противоположном конце, но отец велел сыну сесть поближе. Скрывая своё недовольство, Лисёнок перебрался на указанное ему место. Его отец крутил на пальце массивный обсидиановый перстень, и Фокси подумал, что скрытый в нём Соглядатай получил сегодня в тюрьме новую порцию «пищи». При мысли об этом ему совершенно расхотелось есть.

А Старый Лис, не обращая внимания на такие пустяки, начал подробно рассказывать о том, как прошла инспекция тюрьмы, как благодаря его перстню переполненные камеры стали не такими переполненными… Фокси отложил ложку.

Защитники Юмэ получили небольшую передышку. Они перевязывали своих раненых, готовили кипящую воду и смолу, чтобы лить на осаждающих, подтягивали под стены мешки с песком.

Хоуди направлял и указывал, предупреждал и перемещал… В конце концов передышка потребовалась и ему. Он вернулся в дом своей сестры, где его ждал Кассий.

— Я знаю, ты скажешь, что всё бесполезно, — устало сказал Хоуди другу, — что всё предсказано. И без предсказаний ясно, что здесь будет. Но всё равно мы будем сражаться! Мы покажем Братству, что сломить нас непросто! Пусть эти трусы и негодяи знают, как бьются Посвящённые!

Кассий задумчиво подпёр голову рукой:

— А ты так и не догадываешься, как загорелся штаб Братства?

Хоуди отвлёкся от горестных мыслей:

— Кассий, ты хочешь сказать, что приложил к этому руку?

— О, нет, конечно! — Кассий рассмеялся. — Никто не может быть в двух местах одновременно, а я в то время находился возле тебя. Просто Посвящённые не одиноки. У нас есть природный союзник, который иногда вступает в борьбу на нашей стороне.

— Что мне нравится в тебе, друг мой Кассий, — развеселился Хоуди, — так это способность точно излагать свои мысли! Какого союзника ты тут углядел? Какой псих рискнёт сейчас приблизиться к Юмэ? Да ещё, представь себе, он должен думать, что его никто не видит!

— Но я же тебе об этом и говорю, — терпеливо отвечал ему Кассий. — И если бы ты немного порассуждал, то сам бы догадался, кто это.

— Извини, но ты меня переоцениваешь. Я просто не представляю, кто мог бы ворваться в середину вражеского лагеря, пустить горящую стрелу прямо в штаб неприятеля и нахально улизнуть у них из-под носа. Это какое-то волшебное существо, должно быть!

— Наконец-то догадался, — удовлетворённо сказал Кассий, но, заметив недоумение и раздражение на лице Хоуди, поспешил уточнить. — Просто я думал, ты слышал о том, что в критические времена является Дух Долины Домиэль, чтобы сразиться с несправедливостью. Увидеть его могут немногие, те, кто сможет произнести какие-то заветные слова…

— Ты чего, сказку о Серебристом Кентавре вспомнил? Сестра моя племянникам часто рассказывала…

— Это не просто сказка, Хоуди, это легенда Сариссы. И если ты не видел Кентавра, это не значит, что его нет. Я, к примеру, не видел Штейнмейстера. Но это же не означает, что он — всего лишь сказка!

— Ну, Кассий, ты извини, но я в эти байки поверить не могу. Я могу поверить, что объявился какой-то отчаянный храбрец, которому удалось произвести такой переполох у врага, но Кентавр…

Хоуди покачал головой. Такие сказки были хороши для его племянников, которые, к счастью, далеко отсюда. Но Кассий не желал признавать поражения в споре:

— А если я скажу, что видел его?

Но Хоуди отмахнулся от этого заявления:

— И как ты мог видеть его, когда сам же говоришь, что он показывается немногим, да ещё в час самых трудных испытаний? Боюсь, что для нас это время ещё не настало, за нас, как видишь, даже не взялись как следует!

— Это не замедлит себя ждать, — тихо ответил Кассий. — Раз Кентавр появился здесь, то очень скоро нам придется туго. Может, даже хуже, чем я предполагаю.

— Чем же хуже? — возразил Хоуди. — Ты видишь, какое стадо баранов собралось здесь. Думаю, они и особой храбростью-то не отличаются…

— Тьма не боится Света

И не бежит трусливо от него.

Она — противник страшный и упорный.

Лишь ты отгонишь Тьму

Сиянием души,

Она таится где-то

Там, в глубине зрачков.

И лишь душа задремлет

И смолкнет разум,

Чудовище нагрянет…

Хоуди не успел ничего ответить, как в дом вбежал один из защитников Юмэ, весь в грязи и крови.

— Хоуди! У нас там…

— Что? Говори!

— Беда! — парень задыхался от быстрого бега. — Они там… Эти Стражи… Чем-то завалили каналы к Аортису…

— Стражи? Завалили? — переспросил Хоуди, осмысливая произошедшее.

— Да! В Юмэ больше нет воды!

Языки пламени судорожно забились в каменной арке, и над ними появилась мерцающая дымка. Фергюс не успел сказать ни слова, а его спутница уже поплыла к огню, не обходя препятствия, а проходя сквозь них, как будто на её пути ничего и не было.

— Учитель Ходэми!

— О, и как я сразу не догадался, — проворчал Фергюс себе под нос. — Хикоко Ходэми, конечно.

— Рад видеть вас обоих, — раздался шелестящий голос Огненной Тени. — Вы говорили о чём-нибудь?

— Да, если можно так выразиться, — ответил Фергюс. — Кстати, здравствуйте. Давно мечтал увидеть вас, Ходэми.

— Учитель, — перебила Фергюса Белая Дама, — Фергюс сказал мне, что я, что…

— Да, я понял, — прошелестела дымка над огнём. — Он рассказал тебе о тебе. Теперь ты знаешь, кто ты. Раньше ты была Эйлин, а теперь, в глубочайших ярусах гор, стала Саламандрой.

— Но как? — спросила она. — И почему?

— Потому что это был единственный способ сохранить тебе жизнь. Как — рассказ об этом будет долгим и непонятным вам обоим. Когда-то давно, около года назад, Подгорные карлики нашли тело женщины, сброшенное в подземелья резиденции Штейнмейстера. Женщина умирала.

Возможно, карлики убили бы её, но, на счастье, там находился один из Призраков Огня. Он настоял, чтобы женщину передали в самые глубокие ярусы. Мы попытались вылечить её. К сожалению, её телу были нанесены повреждения, не совместимые с обычной человеческой жизнью. Поэтому за дело пришлось взяться лично мне. Чтобы спасти женщину, пришлось полностью лишить её обычных человеческих качеств. Лишь полностью изменив её молекулярное строение, мы могли попытаться сохранить ей жизнь. К сожалению, изменения затронули её мозг, и, очнувшись, она не помнила ничего из своего прошлого. Зато она обладала такими умениями и способностями, что даже я удивлялся. Без изменений остались два момента: мы не смогли снять кольцо с руки и не лишили тебя умения читать мысли и настроения.

Хикоко Ходэми умолк, а Саламандра и Фергюс некоторое время молчали.

— Скажите, когда я спрашивал у вас, будет ли она здорова, а вы ответили — «не в вашем понимании»… — начал говорить Фергюс.

Но он никак не мог сосредоточиться на сути, и Хикоко Ходэми пришлось закончить его мысль.

— Я помню этот наш разговор. Уже тогда я понял, что с Эйлин произойдут необратимые изменения, поэтому она никогда не вернётся к вам такой, как была.

— А ведь у неё есть дочь, — с горечью сказал контрабандист. — И ей так нужна поддержка, особенно сейчас.

— Это Нелли, да? — улыбнулась Саламандра. — Правда, я совсем её не помню, но хотела бы увидеть. Кстати, получается, что Солуса мне жаль неспроста? О нём мне напоминало кольцо?

— Знаешь, пожалей лучше себя, потому что уж он-то тебя точно не пожалел, — огрызнулся Фергюс.

— Странно другое, — задумчиво произнесла Саламандра, — что он всё-таки изготовил не ядовитое зелье, иначе я уже умерла бы к моменту, когда меня обнаружили карлики. Может, он надеялся обмануть Мастера?

Фергюс презрительно фыркнул, но учитель Ходэми поддержал Белую Даму: