Все отобрал, даже газету. Ну, вот зачем бандиту она? Потешить самолюбие. Из разряда, смотри, все под моим контролем. И твое общение с друзьями и работа.

Податься во фрилансеры остается.

— Новый хозяин приказал не обременять тебя. Пришла, поработала в свое удовольствие и ушла.

Душит со всех сторон. Заколачивает ставнями клетку.

Ограничения пугают, но сейчас я злюсь. Работа это самостоятельность, островок независимости моей. Влез и сюда без вазелина.

Всего лишить и заставить заучить пару бездумно односложных фраз, которые должны радовать монстра.

Подъезжаю к особняку и желания с Игнатом лишний раз видеться нет. Но у меня уже в голове созрела готовая шоу программа "Закатить скандал".

Захожу через кухню. В доме слышна музыка с интимным подтекстом.

Около столешницы служанка пытается приготовить пищу, уворачиваясь от пылких приставаний Скорохода. Тот ей нашёптывает ласковые обезоруживающе словечки, жамкает по округлостям, она мило хихикает.

Наливаю себе в бокал вино и начинаю жадно пить.

Замечают меня и тушуются.

— Не отвлекайтесь, — отмахиваюсь, отрываясь от сладкого с кислинкой напитка. — Я мимо проходила.

Охранник ретируется на двор, а я смотрю на симпатичную молодую девушку. Она светится от счастья и все у нее ладится, спорится в руках.

— Зачем тебе этот бандюган? — подхожу к окну, за которым грузной походкой удаляется Скороход к воротам.

— Если честно, хозяйка, — режет мясо, а я разворачиваюсь и подпираю подоконник. — Сколько раз выбирали не меня, — приостанавливает действие и с закрытыми глазами, дирижируя ножом, прикладывает кулачки к груди. — Хочу мужчину, чтобы от мысли, что он потеряет меня, готов был взорваться.

В шалаше у них, да по душе выходит, а у меня в хоромах, как на похоронах.

Ставлю пустой бокал и выхожу из кухни. Музыка усиливается. Останавливаюсь под аркой.

— О, муженек. Ты проститутку снял, — слегка покачиваясь на каблуках, наблюдаю как происходит приват.

Льдов отрывается от телефона и черным взглядом прожигает. Ждёт отклик.

Девушка с длинными волосами извивается змеей возле Игната. Это его дикое желание трансформируется так.

На, посмотри, хочу тебя вместо нее, но уже невмоготу и заберу сегодня что попроще.

Сердечные признания догорели с венчальными свечами и падающей луной, на пути к которой он потерял свои трусы и чувства ко мне. Не выдержал. Спекся на вторые сутки совместной травли.

— Присоединяйся, — предлагает составить пару девахе в обтягивающем латексе. Небрежно отпивает виски из стакана. — Танцы от жены мне не перепадают.

— Ты меня в один ряд с ней ставишь?

— Нет, просто указываю где твое место. Оно возле мужа, — хлопает по дивану.

— Я не умею развратно двигаться, — попыталась сохранить лицо.

— По танцу на барной стойке и не скажешь, что не профессионалка, — раскрывает мои карты. — По последним оперативным данным Виктора. Да, он прокололся и сдал тебя. Это ты отплясывала, антилопа.

После таких откровений, похоже, Льдов нашел соратника в виде меня в борьбе с Рождественскими. Нужно будет счёты свести с болтуном из полиции.

Девушка у его ног выгибается. Снова эти животные первобытные хотения влиять на мою жизнь, заставить быть у его начищенных туфель.

Хлопает по колену. Та подползает и поворачивается задом.

Больной. Думает меня это заденет.

Шлёпает ее стеком. На ягодице алый след. Девушка ойкнула.

Если на моем лице ревность, то она смеётся ему в ответ. Хохочу в открытую.

— Смотри! — рявкает.

— Хрен ты меня заставишь, — разворачиваюсь, цокая каблуками к выходу.

Сзади слышу резкие шаги. Так набрасывается хищник, гепард. Игнат прижимает меня к стене.

— Иди помой руки. Ты только что трогал зад шлюхи, — кричу белугой. — Не прикасайся.

— Ты меня бесишь, ты бесишь мой член, — его рука взъерошила мне волосы.

— Куда ж без него, — иронично и сухо добавляю.

— А я тебя не буду трогать специально. Если только подумаю, что ты мне изменила, убью, — вжимает мой подбородок в стену.

Жестом подзывает испуганную девушку, ставит на колени.

— А ты все же будешь смотреть.

Глаза Игната съедают меня, отсвечивая дурным блеском. Он чувствует превосходство, горд, расправил плечи и опять ошибается, что выиграл.

Игнорю присутствие другой женщины, просто нагло пялюсь в его лицо, рассматривая шрамы. Между нами шлюха и это так обыденно. Семейная жизнь заливается краской пофигизма. Моего безразличия.

— Она будет получать удары до тех пор, пока ты не разлюбишь Ника, — выкрикивает Игнат.

Знал бы, что это не поможет. Быть с ним из жалости. Чего добивается?! Креатив на исходе.

У него маска злости на лице, и он меня пытается вывести из равновесия.

Девушка затравленно смотрит.

Не пойму, она маза или случайная, согласившаяся на многое. Переоценила видно фантазию клиента.

Что поделать.

Трогать он меня не будет, но заточен нивелировать конфликт. На ней оторвётся. Переходник для вымещения злобы. Спасать ее надо.

Томно смотрю, улыбаясь. Ставлю перед его носом два своих пальца. Обвожу языком и засовываю в рот, нагло облизываю.

— Мне не нужен ты. У меня есть вот это, — указываю на пальцы, которые погружаются в трусики и начинают задевать клитор, скользя по смазке глубже.

Закусываю губу. Приближаю свой оргазм. Хватаюсь за висящую картину. Та кренится в бок, а я продолжаю доводить себя с полузакрытыми глазами.

— Пошла вон, — толкает в плечо девушку. — Живо!

Та на карачках уползает, а Льдов хватает руку, которая в трусиках творит такие зигзаги, что теперь мужик напротив меня враг номер один.

— Гребаная сучка, — тресет моими же пальцами в смазке перед моим лицом. — Я не дам тебе кончить.

Ехидно улыбаюсь.

— Огорчись Льдов, все происходит вот тут, — пальцем стучу по своей голове. — Ты абсолютно не причем.

— Ты мокрая, потому что хочешь меня, признай, — рычит.

— Мужчина, почитай биологию. Женщина почти всегда там мокрая, даже когда мужика рядом нет. Вечно что то выделяется.

Рывком сдергивает с меня трусики и его пальцы начинают таранить меня. Всхлипываю и одновременно отталкиваю его.

Игнат разворачивает меня и прижимает к стене, одной рукой захватывая мои запястья.

— Теперь кончай на моих пальцах.

Мотаю головой, но этой пытке я не подвластна. Он удерживает меня и одновременно зацеловывает спину. Содрогаясь, съезжаю по стене.

— Вот так. Моя девочка.

— Ненавижу тебя, — ору в пол.

— Тихо, тихо. Ты просто устала, просишься на руки, я отнесу тебя в кровать, — подхватывает мое обмякшее тело.

Колочу его в грудь, но походу это бесполезно.

Громкое воркование с утра под моими окнами. Накрылась подушкой. В горле сухо, в голове помехи. Снилось, что я дома. Просыпаться в реальность не хочется.

Вчера Игнат меня уложил, укутал, обнял, прижал крепко. Так я и заснула, как замёрзший птенец. В его руках. Которые довели до растворения во вселенной и мягкой волной колыбели прибили к его груди.

Списываю сейчас все на опьянение, на накопившиеся трудности, а не на его парфюм с древесными нотками. На что угодно, только не допустить мысль, что с ним комфортно.

Я его не готова впускать, открывать плотину эмоций. Моему психопату внутри не хочется снова к врачу.

Странное чувство. Как будто его знаю, только не могу понять откуда.

Воркование не прекращается.

Выхожу на балкон. На перилах сидит черный голубь и не умолкает, "разговаривая". Во дворе стоит Игнат. Выглажен, выбрит. Свеж как пион. Запахиваю края халата, щурюсь. В его руках белая голубка. Держит, а у той, чувствую, сердце бьётся как в последний раз. Рядом клетка стоит.

— Что мне с ней сделать?

Изверг. Измывается. Как можно так издеваться над всем живым. Решать за них.

— Ты же так себя ощущаешь рядом со мной? Спускай свою большую попу вниз. Покажу дремучий лес, — снимает черные очки и за дужку держит их, в графитовой футболке и свободных штанах, как будто хозяин преисподней вышел на утреннюю пробежку.