— Корявый! — крикнула вслед.

Достала салфетки. Кое-как вытерла следы темных пятен.

Решила пойти через дворы. Срежу путь, а то сбежит субъект искусства.

В помещении на первом этаже затхлый сырой запах. По лестнице спускаются спортивные мужчины и девушки с формами.

— Теперь у меня рот не закрывается, — поделилась своими ощущениями одна из жертв пластической хирургии. Ее верхняя губа так подтянута, что образует щель. А ресницами только мангал раздувать. — Тяжело быть актрисой.

Значит я в верном направлении иду. Люди после произношения долгих текстов, спешат на обед, торопятся отдохнуть.

На этаже полумрак и за одной из дверей доносится музыка. Стучусь.

— Открыто!

На ручку не нужно прикладывать много усилий, она расшатана и дверь просто распахивается.

Белая рубашка с расстегнутыми сверху пуговицами, джинсы и смуглая кожа.

Как будто он только сошел с трапа самолёта, вылетевшего на пару минут на острова в моем воображении.

Свеженький. Его харизма достигает всех участков моего тела и я пытаюсь вручную погасить слоновьи мурашки дружно марширующих вниз живота.

— Я так понимаю, Марта? Журналистка, — заметил он мое несмелое присутствие.

Это бинго. Я уже представила и заек и лужайку со свадебным платьем. Какой мужчина загадочный.

— Да.

За мной никогда не наблюдалось растерянности. Но тут конкретно клинит.

Это все потому что не встречала мужчину своей мечты ранее.

Все было сплошь суррогат и бадяга.

Он красивее в живую, чем на фото. Забыла родную речь и туплю страшно.

— Присаживайтесь, — плюхается он на стул. — У меня проблема. Нужен монтажёр. Может у вас есть знакомые?

Прижимая сумку к груди, присаживаюсь не отрывая стеклянного взгляда от идеала.

На ходу меняет тему разговора, а я ведусь.

— Нет, но может я могу помочь?

— Чем?

— Быстро учусь, — тереблю лямку сумки. — Скажи…те только, что надо делать.

— Совсем забыл, — взъерошил волосы на затылке. — Спущусь на первый этаж, в аптеку. Куплю презервативы. А ты посмотри пока материал, который нужно смонтировать.

Какой быстрый! Покосилась на кровать, сглотнула. Николас перевернул ноут и включил воспроизведение, а сам вышел.

Сижу и понимаю, что это сцена будет постельная. Актеры оголяются и все снимается крупным планом.

Пять минут прошло, а они и не собираются заканчивать, переходить к словам.

Я старательно смотрю и пытаюсь найти глубокий смысл, который хотел вложить режиссер в это кино. Но все больше осознаю, что смахивает на дешёвый кордебалет.

За плечами слышу шаги. Оборачиваюсь в надежде увидеть Николаса, а там его средний брат.

Рука машинально дёргается к ноутбуку.

Взволновано пытаюсь поставить на паузу сие действо, но в итоге просто хлопаю крышкой ноута в раздражении.

Картинки вроде бы нет, а вот звук стонов женских изнутри не прекращается.

Виктор огибает меня разболтанной походкой.

— Осваиваемся?

И это вместо приветствия. Фыр, невоспитанный. Привстала с кресла и протянула руку.

— Не будем терять время. Попробую тебя в качестве актрисы прямо сейчас.

Вместо рукопожатия он пренебрег моими личными границами и быстро расстегнул молнию на топе. Я так и осталась обескуражено стоять, пока моя грудь держалась в силиконовых вставках на честном слове.

— Давай повторим, как я люблю, конфета, — вытягивая палочки из волос, он задевает ими мои скулы и острые ключицы. — Два кофе, короткая юбка, под топиком ничего и быстренько ножки мне на плечи.

Потихоньку оттаиваю из состояния ступора. Ещё никогда на работе меня не домогались. А тут диссонанс. Он полицейский, страж порядка. Распускает руки.

Заряжаю оплеуху. Да так, что он хватается за щеку.

— Вошла в роль, молодец, — вытирает кровь с уголка губ большим пальцем, сексуально оттягивая нижнюю. — С характером, — сощуривается и его палец с алым разводом опускается на мои губы, проводит вертикальную полоску.

Завороженная в блюре издаю звонкий короткий кокетливый смех. То ли пугаю его этим, то ли девушки, понимающие его юмор, идут на ура, но мужчина дезориентирован моей внезапной сменой настроения.

Толкаю к стене хама, выхватывая аксессуар из его рук.

— Вау, вот так сходу. Ух, какая. Кипяток женщина, — облизнулся Виктор и ударился лопатками, издав злобный рык. — Полегче, красавица. Я при исполнении, — артачится бравый представитель порядка, когда я располагаю палочки по обе стороны его шеи.

— Пошла на курсы самообороны, но не думала, что придется применять от назойливых действий правоохранительных органов, — выливаю желчь неприятия на среднего Рождественского, ещё больше надавливая палочки из красного дерева, образуя под кадыком тупой угол.

В мое бедро нагло упирается выпуклость сомнительного характера в узких брюках. Виктор расслаблено прислонился к опоре и его не смущает, что разозлившаяся женщина, хуже пороховой бочки.

— Девушка любит командовать. Заманчиво. Как насчёт сублимации твоей выходки? Можешь пальчиками мой ремень достать, — ухмыляется клиент диспансера озабоченности. — Я застегну его на твоих запястьях и сладко выдеру.

При других обстоятельствах я бы заставила его ответить за каверзные слова, но в данный момент карт-бланш ему выдавать не намерена.

— Гад, ты не понял, что со мной так нельзя разговаривать? — не уступаю зарвавшемуся засранцу и пяди моего самолюбия.

— Позволь, — глазами стреляет вниз и его пальцы ловят детали замка на реющей ткани.

Хочется его глаза, упирающиеся в мою грудь и рассматривающие это место, как плацдарм для атаки губами, ослепить яростью колена между ног.

Глухой железный звук молнии заскользил вверх. Костяшки пальцев невзначай прочертили прямую дорожку от пупка по животу и выше между ложбинкой.

— Исправляюсь прямо на глазах, — ехидничает обольстительный мерзавец, приподнимая мой подбородок, который сполз вниз за глазами.

От мужских прикосновений все перевернулось внутри, осмосом добежала до мозга и лампочка осознания, что передо мной опасный и преступный юбочник, не загорелась.

А мысли потухли с прерывистым выдохом, оседая на порочных устах мужчины.

— Я уже вижу, вы познакомились, — опираясь на дверной выступ, подмечает беззаботно Ник. В его руках эпично болтаются два прозрачных пакета с презервативами. — Спешу сообщить, Марта, что интервью откладывается. Виктор, как ты думаешь, этого хватит? — указывает на пакеты, закрывая ногой дверь.

Хватаю ртом воздух. Кажется, у меня клаустрофобия редкого типа. На мужчин в закрытом пространстве.

— Как так? — разворачиваюсь в его сторону, убирая палочки с шеи полицейского, где две алые полоски расползаются, как кучка моих извилин от передоза тестостерона в комнате.

В шоке хватаюсь ошалело за вырез рубашки Виктора, и пуговицы из петель выпрыгивают. Рука на автомате давит вниз, и ее тыльная сторона проезжается по ребристой поверхности закалённого длительными тренировками пресса.

А стоны из ноутбука не прекращаются, они с моими внутренними переживаниями смешиваются.

— Ник, девушка определится не может, — хватает он мое запястье. — Глазки бегают. Сейчас все доступно объясним.

Игнат

— Игнат, не забывай, что это Рождественские не протянули нам руку помощи. Они виноваты в смерти твоих родителей, — науськивает тетя Раиса по телефону, пока я выхожу из машины в исторической части города.

Уже двадцать два года я живу с местью.

Это прадед этих прожигателей жизни, когда-то не принял моего отца.

Попросту он назвал его бандитом.

Где только мама не пряталась с отцом.

Когда они прекрасным утром собрали вещи и сели в машину, думая, что это последняя страна и наступит другая жизнь с новыми паспортами, она взорвалась.

Я чудом уцелел. Вспомнил, что забыл скрипку и побежал за ней домой в последний момент, а потом раздался взрыв, выбивший стекла в окнах коттеджа.