— Ты реально подумала, что можешь быть нам интересна? — ухмыляется. — Крутишься возле Ника. Не смущает, что он женат? Перестань соблазнять брата.

— Так тебе больше достанется. В вопросе Алисы он уже не брат тебе, а соперник, — язвлю.

— Она любит нас троих вместе одинаково, — настаивает на равноправии и засовывает свою ревность в одно место.

— Ей зажирно и два, — возмущаюсь. — А как же среднестатистическая женщина только с одним?

— Алиса не входит в статистику, она выше ее, — одухотворённый спикер чуть не входит в экстаз от одного только имени зазнобы.

— Ага. Прям-таки, — меня накрывает скептицизм.

— Хватит агакать. Шуруй к берегу, — выталкивает в нужном направлении.

Выбегаю из колючего ограждения.

Бегу на запах воды, темно ничего не вижу, ступеньки, мостик. Камушки впиваются гвоздями.

Больно, но это потом, надо быстрее найти лодку.

Вижу блеск воды, цепляюсь за корень и падаю во влажный песок. Поднимаю голову. Лодка покачивается, но там никого.

— Марта, аккуратнее бегать нужно, — слышу сзади голос Ника, когда меня подхватывают надежные руки.

Прижимаясь к нему, держусь за шею. Моя нога в районе лодыжки побаливает и причиняет дискомфорт.

Младший из братьев усаживает в лодку, снимает пиджак и набрасывает на мои плечи, сам остается в рубашке. Берет весла и, прикладывая усилия, начинает грести от берега.

Вдыхаю запах с поверхности его френча, часто дышу. Это срабатывает как обезболивающее. Мне нужно много этого лекарства.

Смотрю на него.

Нельзя быть таким красивым сердцекрадом. Съежилась в его одежде, хочу укрыться полностью и не выходить в этот мир.

Ограничусь пиджаком, больше, кажется, ничего и не надо. Пусть люди решают свои проблемы, я побуду тут.

Белые зубы Николаса виднеются в темноте. Меня чуть не поимели, а он мило улыбается в ответ на мои взгляды в его сторону. Мы на задании, разговоры только спугнут уснувших птиц.

Со мной и не надо вести задушевные беседы. Я распалена возбуждением других мужчин и я все ещё хочу его внимания.

— Посмотри, звёзды, — зачарованно произносит.

Киваю, соглашаясь. Хотя мысли далеко не романтичные. Насмотрелась. Не хочу злосчастных точек, хочу запятых, много, с ним.

Сидит передо мной картина мальчик с персиками. Даже не спросил, как всё прошло, ведь моя добродетель была под угрозой. Растираю ноги, замерзли, холод и сырость от воды усугубляет положение.

Ник видит мои тщетные попытки согреться, кладет весла на лодку и дотрагивается до озябших ног.

— Где туфли потеряла, Марта? — искренне удивляется.

— Не поверишь, так бежала к тебе, что они попросту мешали. Скинула ненужную поклажу. В смысле к лодке бежала, — запинаюсь, исправляюсь как школьница.

Ладошки вспотели, дрожу. Он касается ступней, а по мне разряд тока. Это интимнее всех влияний сегодняшних мужчин на моем пути.

Под действием моих нервных окончаний осмосом его тепло начинает путешествие по моему телу.

Небо с водой поменялись местами. Меня закручивает по цветной спирали. Хор голосов первобытной женщины желает растворится во вселенском параде планет.

Правая ступня, вырываясь из рук Николаса, касается его рукава свитера. Он перехватывает ее и зажимает подмышкой.

Моя попа соскальзывает с сидения, перемещаясь на дно лодки. Лопатки ударяются о край сидения. Глаза раскрываются. Вижу над собой красное небесное светило. Оно показалось из-за тучи над лесом.

— Согрелась?

Отталкиваясь от бортика лодки наклоняюсь к нему. Мне бы сейчас бросится в воду, смыть желание других мужчин, но целоваться до неприличия хочется куда больше.

Беру его лицо в руки и притягиваю к своему. Украду его поцелуй.

Мне надо.

Хочу соприкоснуться с душой моих навязчивых желаний.

Меня оторвут, но это будет после.

Секунды блаженства.

Они все мои.

Никому не отдам это ощущение.

Только его губы и моя зацелованная им память.

— Нам надо плыть, лапушка, — произносит Николас с хриплым надрывом, уворачиваясь от моего лица.

Мы на середине озера, а мне уже не важно, что там вне лодки есть реальный мир. Я смотрю на его губы вновь и вновь.

Это мой прайм-тайм, моя реклама, не переключусь на другой канал.

Развяжи мои крылья за спиной, ради тебя стою на краю, не дай сорваться. Мы тут одни, ищу ответ в зеркалах напротив, ведь я безумно его люблю. Наперекор законам разума, целую глазами его правильные и беспощадные губы.

— Мы так перевернемся. Лодку нехило кренит, — его пугает моя напористость, но я сама боюсь своей дикости. Хочу клещами впиться в это тело, паразитировать на нем.

— Марта, садись на место. Надо продолжить путь, — говорит и помогает мне сесть.

Оставшийся участок озера переплываем в тишине. Украдкой трогаю губы, на которых горит не сорванный костер малиновых кустов, нежный и алый.

И мечтаю.

Только звук гребков и движения его рук.

Оказавшись на берегу, устремляемся на тропинку, ведущую к проселочной дороге.

— Тебя ждет такси, — спокойные прощальные слова слетают с его уст по-особенному возле авто.

С ним всё особенное, для меня. Слова Николаса эхом упущенной им возможности отзываются в моей груди.

Мои терзания его награда. Такси ждет, а я держусь за дверь.

Обхватываю Николаса за шею, целуя в щеку, задерживаюсь в этом положении неоправданно долго.

Выпускаю объект своего вожделения и сажусь.

Дверь захлопывается и авто трогается с места, безотрадные слезы катятся, образуя соленые дорожки.

Журналиста, танцовщица, актриса, секретный агент.

Сколько ты ролей еще сыграешь, Марта, выходя на помост игры, пока не расшибешься вдребезги с этой любовью.

"И пусть звучит последний гул ладош с ударной силой…"

Сердцу не легче от вечной беготни за счастьем.

Игнат

Пока я бегал в розыске по зелёному участку, Рождественские слиняли с бала оперативно быстро. По наблюдениям охраны поодиночке.

И белая краказябра как будто сквозь землю провалилась или уплыла, но вода же ещё холодная.

Если только она "морж" или у нее был под платьем надет гидрокостюм.

Исключено.

Я там чуток потрогал и ничего кроме горячей кожи, к которой прикоснуться хочется ещё разок, не обнаружил.

Вообще, она местами сумасшедшая, а я, кажется, уже фанат этих мест.

— По пригласительным с ними значилась Алиса Рождественская, — из раздумий выдергивает Скороход, переворачивая листы со списком гостей.

Это так. Приглашение на всю семейку выписывали.

Но.

Это другая девушка.

Я же знаю, как выглядит жена Ника. Обычная предсказуемая крашеная соска.

А вот от меня сбежал гибкий краснокнижный светло-русый вариант.

Там даже сравнить нельзя. Насмотрелся на квартет, пока диаспора ждала танцевальный номер, который обещал покорить глаза и сердца.

Лично у меня внизу все рукоплескало. Подумал, что это последний раз, когда танцульки для всех. В последующем только для меня.

Скрыть от похотливых и алчных взоров других представителей сильного пола такое сокровище.

По ходу с артисткой все. На горизонте снова маячит в противовес ей девушка с самолета. Что она там делала? Случайности не случайны? Летала на отдых, на работу?

— Выяснить, кто эта незнакомка. Она себя выдала не за ту, — уточняю детали частного следствия.

Что у нее общего с братьями?

Вспоминая хронологию, становится непонятным, почему она решила переть на меня, как танк, и брать на абордаж.

Изначально, подумал, что Арон подцепил куколку на балу, чтобы вызвать ревность у жены брата.

Хотелось переломать ноги и руки танцору. Попортил стольких честных девушек и за очередную взялся.

Но дерзкий выпад резкой в мой адрес меня задел настолько, что это уже перешло грань любопытства.

Как она посмела мне такое заявлять? Ещё ни одна женщина не позволяла такие фривольности.