Кажется, его рука подогрела остывший чай, на языке горячо, и по венам тысяча спиц колют изнутри.

— Пусть будет так, — соглашается. — Интригующая женщина кинула меня. Ты помнишь, что я тебе обещал? — смакуя свои слова, как лучший в мире десерт, Игнат хватает за запястье, заставляя меня грудью навалится на стол.

— Ты же не станешь прилюдно, — киваю на окружающих, дыхание срывается. — Насильно удерживать.

— Одно мое слово и останемся тут одни, — перебирает мои пальцы. — На этом столе будет одно блюдо. Ты, — фраза опаляет щеки. — Ужасно голоден, — рассматривает кисть и губами захватывает нежно мизинец. Часто моргаю, а его глаза смеются. — Удивительно, но насильно не получится. В мои объятия сама запрыгнешь.

— А если я не хочу? — стою на своем.

— Меня все хотят, — циничный вывод как обух.

— Я не все, — отдергиваю руку в нетерпении прекратить пытки внимательного мужчины.

— Уже понял. Особенная ты, — сокрушается, выдыхая. — Журналист, владеющая языком танца так и не взяла у меня интервью. К чему эти заигрывания? Каким сквозняком тебя занесло сюда?

Делаю строгое лицо и жёсткий взгляд.

— Я ищу на Рождественских, что-то серьезное, чтоб стереть в порошок эту семью. Задание от редакции переросло в личное расследование. Они не те кем кажутся. Лжецы. Плохо о троюродном брате отзываются. А я за честную журналистику. За правду. Не верю, что человек, который занимается благотворительностью может быть подлецом, а они пушистые. Их образец человечности под большим вопросом, — припечатываю кулаком по столу, не собираясь ходить вокруг да около, пока под скатертью младший член семьи касается моих ног и неторопливо двигается вверх. — Не так сильно, — сдавливаю колени.

— Что не так сильно? — интересуется серьезный Игнат.

— Не так сильно… много информации пока у меня про эту семью, — кривлю улыбку, комкая обеденную салфетку.

— У меня много скандального для статьи. Хочешь покажу? — завлекающе облокачивается на стол.

— Возможно, — опасливо соглашаюсь.

— Но это после, а сейчас, — подзывает охранника и дает указания на ухо. Тот в скором времени возвращается с красной коробкой. — Золушка оставила две туфельки. Примерь. Может это ты.

— Правда не стоило. Оставь как трофей. Будешь хвастаться, — кокетничаю.

— Хочу одеть их на твои прелестные ножки, — поднимая край скатерти, намеревается залезть под стол.

— Стой.

— Что такое?

Встаю, обхожу стол не отрывая взгляда и становлюсь близко к удивленному Игнату. Взвинчиваю ногу на стуле между его ног, большим пальцем трусь о его пах.

— Я жду, — выдаю, наклоняясь и опираясь на его расставленные ноги.

Он достает первую туфлю. Расстегивает застежку на моих босоножках. Одевает медленно, наслаждаясь этим действом.

Проводит рукой по ноге. Приглушенно шлепаю его по пальцам, когда те нацелились на внутреннюю поверхность бедра.

— Но-но, — пальчиком ему показываю.

Вторую туфлю еще медленнее одевает, исследуя миллиметр за миллиметром и целуя колено. Выдергиваю ногу, хватаю босоножки и направляюсь к выходу.

— Куда? — придерживает дверь и не дает выйти.

— Мне пора, — рву ручку на себя.

— Тяжело мужиков отшивать?

— Привыкла, — фыркаю.

— Я не закончил, — хмурится. — Подари мне танец.

— Мы на улице. Какой ещё танец? — уставилась на его просьбу.

— Положи руку на мое сердце, — притягивает к себе. — Я обхвачу твое запястье, создадим уникальные аккорды, — рывками наклоняет, нависая.

— На нас все смотрят, — цежу, мешкая в неловкости.

— Здесь только ты и я. Никого не вижу, — улыбается. — У тебя красивые глаза.

Зажмуриваюсь, губы скручиваю, но от пристального внимания это не спасает. Мои гримасы его не отпугивают, забавляют.

— Я зову тебя на свидание. Соглашайся.

— Ноги моей на твоём плече больше не будет! — припечатываю победоносно.

Ещё ниже опускает.

— Ответ только один и это да. Твои ноги в моей фантазии ещё не сыграли главную партию. Слишком рано и опрометчиво разбрасываешься фразочками. Последнее решение за мной, резкая.

Наглость и сила очаровывают.

— Нет, — упрямствую до конца.

Укладывает меня на газон, трава щекочет шею.

— Совсем не знаешь отказа. Как с тобою быть? — размышляю.

— Поцеловать, — резко наклоняется и я отворачиваю голову, а его губы впиваются в шею.

— Я согласна, но взамен на информацию, — выпаливаю и откупориваю один глаз.

Его дыхание возле моего подбородка и венка пульсирует, отдавая под ребрами.

— Тебя отвезет мой водитель, куда скажешь, — отстраняясь и поднимая меня, он раздает жестами команды.

Возле нас останавливается черная машина. Убегать вечно не получится, надо делать маленькие шаги на встречу.

Подбираю босоножки, сажусь в авто и в глаза бросается цветок, лежащий на сиденье.

Необыкновенно нежная белая роза с огромным бутоном. Я вдыхаю аромат. Стекло опускается.

— Ты лучше и прекрасней, чем этот цветок. Хотел бы тебя отвезти к себе, но буду ждать, — досадно огорчается. — Парадокс. Моя машина тебя увозит от меня. Уже скучаю.

Бьёт рукой по авто, стекло опускается, а у меня эмоции растеряны.

Что должна испытывать девушка, которая не любит, но позволяет находится мужчине рядом?

Игнат

Гляжу вслед удаляющемуся авто. Не женщина, а торпеда. Пару минут с ней стоят скучных однообразных, тянущихся бесконечно пасмурных суток.

Расчудесная красавица. Удивительно, но она понимает, какой эффект производит на меня.

Пользуется моментом. Веревки вьет. Даю слабину. Львица, готовая гордо нести знамя недоступной.

Вопрос времени. Пускай играет на публику свою независимость, а со мной раскроется котёнком. Когти выпускает, а внутри ранимое и хрупкое спрятано. Нельзя уронить. Я крепче всех держать буду.

Главное, она настроена против Рождественских. Разве это не может не радовать, что на моей стороне такая мощная поддержка?

Вот, кто мне поможет утопить достоинство проклятой семейки.

На телефоне звонок от родственницы. Снимать нет желания. Сплошная автоматическая обязаловка.

— Игнат, — истерично орет в трубку тетя Раиса. — Аз…Азалию, милую деточку нашу похитили. У Гасконца случился приступ, его забрали в больницу. В полицию бесполезно звонить, а трёх дней у нас нет.

— А теперь по порядку и помедленнее. Известно кто похитил? Как давно? — насупился, вскидывая руку с часами.

Полдень, разгар рабочего дня и новость не радужная. Если из дома-крепости главного бандита города похитили, то что говорить про другие злодеяния в касте по ниже уровнем.

— Кроме Камыша никто на это не мог пойти. А все потому что она не замужем и дядя уже заступиться не может. Она даже не твоя официальная невеста, — упрёки посыпались как камнепад.

— Если я задаю вопросы, то хочу получить на них конкретные ответы, тетя Раиса, — держусь, чтобы не спустить собак на пожилого человека.

— Как узнала, так сразу и позвонила тебе. Пару часов, наверное, — растягивает в недоумении.

— Ждите дома. Найду, привезу. Без самодеятельности на этот раз. Я вас прошу, тетя. Это надо для направления поиска, чтобы не раскидываться людским ресурсом.

Собираю ребят из своего окружения. Схема поиска простая. Прочесать город, порт и ближайшие окрестности.

Владельцы ларьков тоже наши уши и глаза. Местная шпана, промышляющая на заброшках, неплохие информаторы.

Сам начинал с этого. Дети и подростки заметят то, что взрослые занятые насущными проблемами могут упустить из виду. Любая новость важна.

— Факир, на минуту был включен гаджет и мы отследили местоположение, — оповещает Скороход.

— Разворачивай, едем туда, — командую водителю.

Скрежет колес и разворот в неположенном месте.

Двойная сплошная.

Не заметил, что патрульная машина спрятана в кустах.

И уже за нами погоня.

Превышение скорости конкретное.

— Сверни здесь на проселочную. Надо от них оторваться, — указываю на ближайшую развилку.