— Как вы здесь вообще? Изводите меня. Нельзя было дождаться моего возвращения, — взгляд обращен на катер.

— Медовый месяц у Николаса, — Арон ностальгирует, глядя на линию горизонта, перечеркивающую и опрокидывающую всю бедовую спесь братской группы поддержки.

— Где потеряли ее? — всматриваюсь пристальнее в судно, в надежде не увидеть там сохнущий купальник молодой жены Ника.

— Она на острове, в доме. Отсыпается и отдыхает после бурной темной пляжной ночи, — Виктор прям преображается после своей реплики, светится лампочкой Ильича.

— Вот как. А вы охранники ее тела, значится, но приплыли пиратами и донимаете меня, — киваю на братьев.

Жаль я не Горгона, взглядом проще было бы убить этих самоуверенных, зарвавшихся наследников испанской бравады моего отпуска. Они умело играли на струнах моей души.

Я опять доверилась, поверила. Меня каждый раз используют. Я всего лишь средство достижения цели. Опротивело все, хочется отплеваться.

— Уходите к ней, — толкаю каждого в грудь, впечатывая всю злость. — Уходи к жене, — толкаю с остервенением Николаса несколько раз.

Подхватываю полы юбки и срываюсь в сторону бревенчатой дорожки уходящей туда, где примут и заглушат мои терзания.

— Останови ее. Быть беде, — слышу кончиками волос эхо вчерашнего прошлого.

В груди что-то сжимает и печет. Удар нанесенный людьми такой глубокий и мироточивый, постоянно прокручивающийся тупым ножом на повторе.

Ноги несут. Любовь все убила, разрушила и исчезла оставив меня с грузом невыносимого отчаяния. Желание только одно.

Вода прими мою боль. Ведь ты не можешь любить и тосковать по ветру. Это неправильно. Это невозможно. Точно знаю. Не обманусь и не обернусь. Только не сейчас.

Бегу по пирсу, вырывая приколотые шпильками под ребрами чувства. Хочу сорваться с высоты и в свободном падении хоть не думать о нем, а дальше черная острорежущая бездна и бездушная тишина.

— Не надо, Марта, — резкий рывок за руку и я врезаюсь в его сильный торс. — Трусишка, от чего бежишь, — запыхавшись, но с лёгкой теплотой он срывает петли моей души.

— Что Ник? Что? Хотела побыть одна просто. Здесь так дышится, — еле сдерживая слезы, вдыхаю полной грудью морской воздух.

Зачем ему знать, что я хочу сейчас просто реветь в свои ладони, не хочу чтобы видел меня беззащитной и слабой. Хочу спрятать свою боль ото всех, оказаться подальше отсюда, от преследований прошлого.

— Не дергайся, ещё шаг и ты в воде, — сильнее держит меня за руки.

Поворачиваю голову и вижу — мы на краю пирса, внизу плещется вода смешанная с закатным солнцем, отражая бесконечность темно-карих омутов напротив меня.

У меня сердце сейчас взорвется, а он не выражает эмоций, спокоен, как всегда. Передо мной показывают немое кино, должна по губам предугадать дальнейшие события. Убитых словом добивают молчанием. Не выдерживаю.

— Николас, твои глаза мой океан, — губы судорожно трясутся. — Вечность между нами, границ не вижу, — качаю отрицательно головой, шмыгаю носом. — Устала плыть до спасательного острова веры, веры в твою любовь, которой нет. Твои руки закрывают весь свет, перекрывают мой кислород, вот здесь, — хватаюсь за шею, сжимая как можно сильнее, напрягая каждую мышцу на лице. — Я пленница твоих подводных течений, меня обволакивает, тянет в трясину. Там погибель нахожу. В твоей Вселенной я никто. В твое сердце не ворваться, на том конце провода всегда занято. Устала просто быть. Только пытаюсь забыть, но ты возвращаешься по моим слезам. Поджигаешь. Потом снова исчезаешь. Морозишь. Это все измотало меня. Не надо больнее ещё, не надо, — плечами поддергиваю, кулачки сжимаются. — Не справляюсь с этими разрушающими мыслями. Любить тебя это и дар и проклятие. Понимаешь, боль не утихает, а что делать мне не знаю?! А-а-а, — с криком хватаюсь за волосы, слезы стекают на нежную кожу локтевого сгиба, мелко прыгаю в отчаянии на месте, решая уверенно убедить себя в очередной раз о своем месте в его жизни.

Кончики волос, поднимаемые порывом ветра, бьют по вискам. Он мечта, а я взрослая девочка, пора избавляться от иллюзий.

В очередной раз не выходит убежать от своих надежд и попыток. Всплеск волны, разбившейся о сваи, накатывает со спины, подталкивая меня к причине моих страданий.

— Вот видишь, океану не нравятся эти скверные мысли излагаемые тобой. Еще Кракена выпустишь из морских глубин. Я серьезно. Погода портится, — поворачивает к себе и большими пальцами вытирает слезы.

Стою облезлой кошкой, вода скатывается с меня крупными каплями. Природная водная пощёчина меня пробирает на истеричный хохот, смешиваемый с постукиванием зубов от холода.

Ник мягко и бережно обнимает меня за плечи, поглаживает, собирает с волос лишнюю влагу, та пузатыми каплями стекает вниз по позвонкам, пропитывая ткань юбки и падает на деревянный помост гроздьями усыпая поверхность мокрым рисунком. Поднимаю на него заплаканные глаза.

— Разразись хоть сейчас гром, Николас, ты никогда не посмотришь на меня влюбленным взглядом, — проговариваю свой фатализм. — Для тебя я всего лишь забава. А я любви искала.

Мои руки на резинке юбки и я медленно стягиваю ее, пристально, с притязанием смотрю на Ника. Нарочито вызывающе перешагиваю и он отступает назад.

— Что, что ты делаешь, Марта. Я люблю Алису. Не могу, — не может он, а жену делить, пожалуйста.

Неужели желания и предпочтения в этой семье только у Алисы. Хочется ли ему почувствовать несколько пар женских нежных рук и необдуманные поцелуи на своем теле, кроткими взглядами расстегивающие пуговицы белого воротничка.

— Выжимаю юбку, — поднимаю ткань и кручу ее, вода скатывается на идеальные ступни Николаса.

Встряхиваю материю перед носом гения, мелкие брызги попадают на его требовательные губы. Он выхватывает юбку и встряхивает ее уже в мою сторону.

Цепляюсь в ткань и жадно тяну на себя. В наших глазах борьба и ультиматумы поздно выдвигать. Ветер усиливается, темнеет небо и пару больших капель оставляют влажные ленты на моем теле.

— Побежали. Сейчас линет, — Ник тянет меня за руку и дождь нарастает с каждым стуком о мою покрасневшую от солнца кожу.

— Прикроемся, — протягиваю ему конец своей юбки и мы, вцепившись в ткань, как в трость зонта, бежим.

Краткий шанс призрачного счастья рядом со мной, в миллиметрах касается моих клеток, невесомая радость моим молекулам, отрада.

Яркий свет и треск разряда, хватаюсь сильнее за руку Ника и утыкаюсь носом в его грудь. Мне страшно, вся дрожу.

Прикрываю глаза ладонями как шорами. Ткань вся мокрая, капюшоном надо мной нависает. Ник держит ее как фату. Я ровно дышу в его отстукивающее тревожное сердце.

— Все может быть, Марта, — его слова вдыхаются моей макушкой и дарят секундное умиротворение. — Но не со мной, — достает из себя щипцами оправдание. — Мне ещё никто так в лоб не признавался в чувствах. Искренне. Я это ценю, но взаимностью не могу ответить.

Понимаю, что дурнушка ещё та. Мне который раз дают понять, где мое место, а я все ещё рассчитываю на что-то. Что брак его фикция чистой воды. Он не выдержит четырехугольника отношений и вспомнит, что есть такая Марта. Она любит и ждёт осень, зиму и так до бесконечности.

— Твои вещи мокнут. Быстрее, — вспомнив про дневник и планшет мы ускоряемся. Забрасывая вещи в сумку, я ловлю себя на мысли, что этот дождь лучшее, что был в моей жизни, ведь он сблизил краткосрочно с любимым.

Забегаем под козырек. Ноги в песке, мокрые тела и счастье выплескивается через края улыбок, наших с ним. Отжимаю юбку-зонт и готовлюсь прощаться.

— Держи. Стоит просушить, — протягивает мне дневник, листы в котором уже лежат кривыми волнами.

— Я тебя провожу, — утверждение его так уместно, не хочу с ним расставаться. Поднимаемся по лестниц. Ступенек много как и вопросов у меня к нему.

— Ник, братья уплыли и как ты теперь попадешь на виллу? — душа так и ноет и просит его не уходить.