Линнервальд был уверен, что целили в Дерена, но Хьюго ему не поверил.

Он был в этой истории самым крупным и влиятельным интересантом и уже вылетел на Аскону, встревоженный случившимся.

Молодой эрцог Дома Нефрита прямо заявил Линнервальду, что напали на него.

Дерен посчитал такой вывод слишком простым. Не потому, что у него были аргументы. Просто чутьё говорило: не то.

Ощущал он и угрозу в свой адрес. Смутную и неявную. Багровой нитью уходящую за горизонт. Но что-то тревожащее было связано и с Сайко, и с регентом Дома Оникса леди Антарайн.

Дерен тряхнул головой и послал катер вниз. Нить тревожного оттенка, связывающую далёкие друг от друга события, он увидел так зримо впервые.

Проклятая паутина! Он никогда не хотел быть эрцогом.

Насмотрелся в детстве на всю эту протокольную дрянь, в которой, как мухи вязнут те, кто несёт бремя власти.

Да, власть для него была прежде всего бременем — страшной тяжестью ответственности за многих.

И он даже думать не хотел о том, что может оказаться в этой тяжёлой золотой клетке.

Власть... Проклятая язва на теле мира, без которой жизнь невозможна. Но почему — он?

В полёте хорошо думалось, и Дерен долго перебирал варианты контроля сознания, способные защитить Сайко.

Он создавал модель за моделью: защита, возможные угрозы... Создавал и отметал: или слишком сложно, или требует постоянного контроля...

Пилот устал и вымотался душевно, долетев до дома профессора философии, где на крыше стоял яркий катер Майле.

Ему меньше всего хотелось сейчас видеть кого-то, говорить с ним, но нужно было объяснить профессору, что с завтрашнего дня занятия Сайко будут проходить в усадьбе леди Антарайн.

Да, ему доплатят и всё такое. Наследнице сейчас небезопасно летать по городу.

Услышав про это, старенький ушастый профессор философии просто засветился от любопытства:

— А что случилось?

— Несчастный случай, — скупо пояснил Дерен.

— О!.. — удивился профессор. — А с чем это связано? С делами Дома?

Дерен вздохнул и связал восприятие надоедливого старика, пристально посмотрев ему в глаза.

— Давайте обойдёмся пока без «связей»? Они могут нас далеко завести, — попросил пилот. — Угроза смутная и малопонятная. Нет, — ответил он на невысказанный вопрос, — вас это никак не может задеть. Когда разберёмся, что именно произошло — я вам сам обо всём расскажу. Пока ваше дело — учить наследницу философии. Я правильно понимаю, что вы не истник?

Профессор закивал. Он был немного напуган этим странным взглядом, который на несколько секунд лишил его возможности двигаться, но любопытство его от этого совсем не умерилось.

Люди в Содружестве привыкли жить рядом с истниками. Был и определённый регламент взаимоотношений, и закон, который тщательно соблюдали Администраты и глава господствующего Дома или регент.

Дерен, только теперь получивший доступ к закрытой информации, видел, какой сложной была система взаимоотношения в Содружестве «могущих» и «не могущих».

Истнику приходилось тщательно скрывать наполеоновские замашки. Бессмысленное издевательство над чернью веками понималось на планетах Содружества как дело совершенно недостойное сильных.

Аристократу очень трудно было найти причину, чтобы оправдать ментальное наказание непосвящённого. Дом грозил ему судом чести, если он окажется неправ и преступит предел допустимой самообороны.

И точно так же простой человек не имел права без причины перечить облачённому властью.

Считалось, что поступки власть имущих направлены исключительно на защиту населения своих городов. Что эрцоги тяготятся силой и властью и правят лишь по обязанности. Они — словно полисы своего города — если и наказывают кого-то, то исключительно принимая на себя роль карающей государственной длани.

Война с хаттами нарушила эту идиллию, доказала, что истники тоже могут хотеть денег и власти. Но война была скоротечной, а равновесие формировалось веками. И пропаганда уже почти зализала раны столетней давности.

Этикет говорил и сильным, и слабым Содружества: вы должны уважать друг друга. Вы не высокие и низкие — вы обременённые властью и свободные от неё. И в том, и в другом — свои преимущества.

Так что профессор спокойно воспринял вспышку гнева наставника. Он решил, что его любопытство задело информацию государственной важности, а потому досталось ему поделóм.

Дерен выслушал предложения профессора по дальнейшим занятиям с Сайко, они подкорректировали расписание с учётом времени на дорогу.

Потом пилоту пришлось везти девушек ещё и к преподавателям логики и естественных наук.

Дерен всё делал молча, разговаривая исключительно по жесточайшей необходимости, и вид у него был такой суровый, что Сайко терпела и не задавала вопросов. Хотя вся прямо-таки чесалась от любопытства.

Но когда они полетели к преподавателю танцев — не выдержала.

— Я же там не одна занимаюсь! У нас же группа!

— А если обойтись без танцев? — механически уточнил Дерен.

Он думал сейчас совсем о другом. О том, как будет ловить гадину.

— Но как же можно без танцев?! — жалобно воскликнула Сайко, искренне расстроенная таим предложением.

Дерен вздохнул и пошёл уговаривать учителя танцев.

Уговорил, пообещав ему, кроме Сайко, кучу влиятельных молодых бездельников.

Пусть лучше учатся, чем устраивают свои бессмысленные танцевальные вечера. Если будет нужно, он заплатит за них. Зато танцульки прекратятся хотя бы на время.

На пути к усадьбе Сайко долго собиралась с силами, косясь на застывшее лицо наставника.

Майле делала ей «большие глаза», но наследница всё-таки решилась спросить:

— Но что же случилось?

— Анка чуть не погиб сегодня, — скупо пояснил Дерен.

И выдал Сайко список упражнений, чтобы она не бездельничала весь вечер. Ему ещё нужно было сегодня обговорить защиту наследницы с леди Антарайн.

Дерен полагал, что женщина может указать на важные факторы риска, которые могут не заметить мужчины. Ведь речь шла о ментальных ловушках и специфической уязвимости подростков.

А Рэма, как индикатор среды, он надолго оставить в усадьбе не мог. У парня были свои дела и своя миссия на Асконе.

Однако пока Дерен летал за Сайко и говорил с леди Антарайн, Рэм честно сидел с Анкой и развлекал его как умел.

Дерен сменил Рэма и провёл в комнате Анки остаток вечера и ночь. Риск, что сознание парня снова свалится в штопор, всё ещё оставался.

Дерен старался не говорить пока с Анкой о случившемся. Он рассказывал ему про космос, читал, а потом усыпил, так было вернее.

Утром прилетел эрцог Дома Нефрита, Хьюго Тьсимьен. Высокий поджарый блондин, похожий на Анку.

Брата он застал в постели, где его осматривал доктор.

Нервным движением глаз Хьюго отослал медика, наклонился к Анке, вглядываясь в его лицо.

— Я сделал что-то плохое. Я... Хьюго, я не могу... — заметался парень.

Слова он выговаривал с трудом.

Беспокойство эрцога Хьюго вылилось в страшное ментальное давление. Сам того не понимая, он загонял младшего брата в ментальную петлю, откуда его весь вчерашний день вытаскивал Дерен.

Линнервальд, прилетевший в усадьбу вместе с эрцогом Хьюго, предостерегающе кашлянул. А Дерен, решивший не церемониться, оттёр ретивого брата от постели.

— Успокойся, — сказал Дерен Анке. — Ты жив, а это главное. Скажи, тебе очень трудно говорить о том, что случилось?

Анка быстро кивнул.

Линнервальд тем временем усадил протестующего Хьюго подальше от постели брата.

— Пусть Дерен поговорит с ним, а мы послушаем, — сердито сказал он. — Доктор сообщил, что парень достаточно окреп для разговора, а ты всё портишь! Лучше помолчи! Дерен умеет работать с сознанием, а ты тут — как зому в посудной лавке!

Хьюго сдался не сразу, и Линнервальд негромко отчитывал его ещё минут пять, пока эрцог не пришёл в себя и не сумел умерить давление на реальность.