Выглядел он, однако, едва ли на сорок. Только глаза соответствовали возрасту — льдистые, колючие, останавливающие кровь и дыхание.

— Мать моя Тёмная! — вырвалось у Анки.

Регент услышал.

Он обвёл взглядом холл, где собралось, несмотря на ранний утренний час, очень много народа. Остановился на всех четырёх мальчишеских лицах, считывая эмоции и невысказанные слова.

— Что тут происходит? — спросил он строго.

По коридору заметались слуги. Завтрак следовало ускорить.

Леди Антарайн, одетая и причёсанная совершенно обычно, видимо, регента утром не ждали, вышла Линнервальду навстречу.

— Реге, — улыбнулась она. — Ты торопился так, что я не успела заварить для тебя йилан.

— Что за побоище у вас было? — нахмурился Линнервальд. — Почему мальчишки все в синяках?

Рыжие испуганно молчали, и Линнервальд остановился взглядом на Анке.

Он, наверное, знал семейство молодого эрцога Хьюго Тьсимьена. То, что они с Анкой не были представлены друг другу, не говорило вообще ничего. Мальчишка в доме до совершеннолетия — почти имущество.

— Это недоразумение, — четко произнёс Анка, заводя руку за спину и показывая рыжим кулак. — Мы играли в дуэль на палках и немного перестарались и увлеклись. Есть такие дуэли в старом колониальном кодексе. Мы не думали, что будет столько адреналина и начнётся настоящая потасовка. Может, кто-то из ребят сейчас и обижен, но переломов нет, только синяки.

Линнервальд кивнул. Он прекрасно видел, что это враньё. Но есть необходимое враньё — для слуг. И после — для журналистов.

Что бы ни случилось в усадьбе — это не повод поднимать шум. Потому что хуже такого шума нет вообще ничего.

Гость улыбнулся леди Антарайн и подошёл к ней. Она защебетала про погоду, про то, что Сайко с раннего утра уже занимается упражнениями в парке.

Анка выдохнул. Хорошо, что он успел позвонить брату и тот напомнил ему про этикет. Парень представил, как Линнервальд завтракает на террасе, а через забор прут дроны с надписью «Пресса», и поморщился, словно от боли.

Линнервальд, уже зашагавший было по коридору в направлении покоев леди Антарайн остановился. Обернулся.

— Найди наставника леди Сайко, Вальтера Дерена. Пусть он явится в апартаменты регента немедленно. — Линнервальд смотрел на Анку.

Тот сглотнул и нашёл в себе силы кивнуть.

Просьба не была унизительной, напротив. Она как бы подчёркивала, что регент нуждается здесь в доверенных лицах для своих поручений.

У Линнервальда, наверное, не было личного номера Дерена, а посылать слуг — не очень красиво.

Но Анка-то как будет говорить сейчас с этим Дереном, чтоб его дакхи съело?! Да что б он сдох, садист проклятый!

У парня сразу заныли ссадины на руках. Поначалу он пытался защищаться, и рукам досталось больше всего. На запястьях остались не просто синяки, а болезненные опухшие рубцы.

Анка стянул рукава пониже. Он хотел оглянуться на рыжих, но запретил себе даже такую слабость. В конце концов, он брат эрцога Хьюго Тьсимьена. И не боится всяких имперских уродов.

Надо позвать Дерена — так позовёт. Может, хоть Линнервальд этому «воспитателю» по башке настучит? Он ведь сразу узнает зачинщика. И драки ему явно не нравятся.

Анка читал, что Линнервальд, несмотря на то, что сам воевал с машинами во время хаттской войны, известный пацифист, и всегда выступает за мирные решения.

Хьюго, впрочем, тоже всегда был на стороне «белых гусей», а издевательство над братом одобрил.

Кто ж знал, что родной брат — такая скотина?

Но Хьюго умён. Он сразу предложил Анке отступить, улететь домой. Значит, он намекает, что Дерен не успокоится?

И что тащиться за ним в парк — это не только моральный, но и физический риск?

Анка остановился. Ещё раз получить по рёбрам ему совсем не хотелось. Но и не выполнить просьбу регента он не мог.

И что теперь делать? Опцию «звонок брату» он уже сегодня потратил.

Извиниться перед Дереном за эту глупую затею с дуэлью?

Ему? Извиняться?

Ну уж нет! Анка зашагал по тропинке к конюшне, где можно было спросить, куда поехала Сайко. Она же каждое утро ездит. И Дерен, наверно, с нею.

Да пусть его лучше убьют, но извиняться он перед имперским уродом не будет!

Эрцоги не извиняются! Никогда!

___________________

*Аттерахатт — доктор медицины.

Какая из трёх?)

Столица экзотианской Асконы — Акра

Поговорив с Тимом, Дерен не вернулся в усадьбу. Он обогнул полянку, где происходила «дуэль», и остановился возле густых зарослей одичавшего олеандра.

Со стороны казалось, что наставник любуется крупными розовыми цветами, но через пару минут из кустов с виноватыми физиономиями выбрались Майле и Сайко.

Майле была в комбинезоне, и его крепкая устойчивая к загрязнениям ткань выглядела как новенькая, а вот платье Сайко оказалось не в лучшем виде.

В парк она отправилась в тонком, домашнем, похожем на пеньюар. С раннего утра честно делала положенные дыхательные упражнения, а вот переодеться времени уже не нашлось. И теперь платье обвисло, украсилось хвоей, сухими веточками, и делало свою хозяйку похожей на помятую моль.

Дерен, однако, даже не улыбнулся.

— Я же велел вам оставаться в усадьбе? — уточнил он. — Проблемы со слухом или со «слушаться»?

— Но мы же не могли не посмотреть на дуэль! — воскликнула Сайко, отряхиваясь. — Это было так здорово! Особенно Анке отлично досталось!

Дерен нашёл глазами акацию, она росла в парке в изобилии, и Майле охнула:

— Я же предупреждала!

— Но мы же на одной стороне! — возмущённо сказала Сайко. — И девушек бить нельзя!

— На одной, — кивнул Дерен. — Но тогда мальчишкам — ни слова о том, что вы здесь видели.

Сайко поджала губы, но кивнула. Эх, как здорово было бы за ужином напомнить этому задаваке Анке, что он визжал, словно поросёнок.

— А как-то иначе не получилось бы, да? — спросила Майле. Ей было жалко мальчишек. — Это же больно.

— Получилось бы, наверное, — кивнул Дерен. Он знал, что испытывали Анка и рыжие, и ничего там особо «больного» не увидел, но у девочек — свой мир. — Если приставить к каждому из них по наставнику, то, может быть, лет через десять толк будет. А может, и нет.

— А почему? — удивилась Майле.

— Мы так устроены, — дёрнул плечом Дерен. — Тактически эти мальчишки могут уже почти всё, а до стратегии ещё не созрели.

Сайко сдвинула брови.

Дерен тоже задумался, понимая, что аналогия для гражданских неявная, и пояснил ещё раз:

— Если с парнями начать заниматься воинскими искусствами, пилотированием или чем-нибудь вроде, через два-три года они достигнут серьёзных результатов. Анке восемнадцать. У нас на крейсере есть пилоты, которым двадцать один-двадцать два года, и тактически они ничем не уступают более взрослым и опытным. Но есть ещё и стратегия боя — планирование наперёд, учёт многих нелинейных факторов. И вот до этого пилот должен ещё дорасти. Даже чтобы научиться планировать собственную жизнь, а не бой, Анке и ему подобным понадобится ещё лет десять.

— Всё равно непонятно, — подытожила Майле.

Она слушала очень внимательно, даже брови нахмурила, помогая себе.

— Всё дело в устройстве нашего мозга, — пожал плечами Дерен. — Какие-то его структуры в этом возрасте просто незрелы и нагрузки не держат.

Он вспомнил Рэма, довольно удачно маскировавшегося под совершеннолетнего, пока его не выбила из образа случайная мелочь.

Для его шестнадцати лет растеряться и потерять контроль было нормально, он даже сейчас ещё не готов был серьёзно собой рулить. А вот шлюпкой рулит так, что хоть отряжай преподавать в Академию.

Дерен хотел было развернуть с браслета карту зон мозга, чтобы показать Майле, что он имеет в виду под незрелостью (Сайко это потом растолкуют преподаватели физиологии, если ещё не растолковали), но компаньонка вдруг спросила: