Кажется, от удовольствия я простонала, предвкушая первый поцелуй. Тот, который запомнится надолго, а, может, навсегда. Он запомнится ароматом табака и мяты. Движениями мягкими, осторожными, изучающими. Я плыла, плыла, не ощущая берегов реальности. Глаза закрыты и вокруг приятное тепло. Только вот поцелуй всё не наступал и не наступал… Река мечтаний закончилась головокружительным по своей высоте водопадом, постепенно романтика из головы испарялась, исчезала. Пришло время открыть глаза и взглянуть правде в лицо. Или в лицо Дементьеву, хотя… теперь это не имело принципиальных отличий.

Первой была улыбка. Моя. Потом только я решилась убедиться в горьких по вкусу догадках. И поцелуй, кстати, получился бы горький. Это же Дементьев… Даниил Алексеевич.

Он смотрел на меня абсолютно ясным взглядом. Пристальным, кричащим показной уверенностью, убеждённостью в собственной правоте. Я пожала плечами и спокойно вздохнула. Алкоголя, который разносил по телу приятный дурман, не осталось.

— Это очень жестоко с вашей стороны, Даниил Алексеевич. — Проговорила я ему в лицо и продолжала наблюдать, Дементьев же, только размеренно дышал. — А ещё некрасиво. Вы ведь знаете, что могли воспользоваться ситуацией.

— Знаю.

— И даже сейчас… Я… я не смогу отказать даже сейчас. Сделаю вид, что не заметила, а если и заметила, то забыла. — Торопливо произносила я слова.

— И это тоже знаю.

— Так, почему…

Дементьев отрицательно качнул головой, не давая продолжить, не позволяя твёрдому голосу сорваться.

— А это мой тебе, детка, урок. И совет: слетай с этой орбиты, пока не поздно. Когда разобьёшься, будет больно. А ты одна из немногих женщин, которых обижать не хочется.

— А я всё равно своего добьюсь. — Склонила я голову ему на плечо, не желая принимать истину.

— Не сомневаюсь…

— И тогда вы не сможете сказать мне «нет».

— Боюсь, тогда я этого и не захочу.

— Так, зачем тянуть? — Встрепенулась я, а Дементьев рассмеялся.

— Потому что я дядя добрый и всегда даю хорошему человеку второй шанс.

— Знаете, что, дядя… — Дементьев вновь рассмеялся, теперь уже не пытаясь это утаить. — Поздно пить «Боржоми». Вы уже на крючке.

— Мне прямо-таки страшно. — Вскинул Дементьев руки, но я не отступала, и ладони вновь опустились на мою узкую талию.

— Смейтесь-смейтесь…

Я мстительно прищурилась, а Дементьев посчитал минуту лирики оконченной и меня оттолкнул. Теперь уже окончательно. При этом крепко сжав ладонь в своей ладони. Вёл целенаправленно. К машине. А мне сбежать хотелось. Не от него — с ним. Сбежать, взбунтоваться, опротестовать несправедливое решение!

Я рванула руку раз, другой, Дементьев только головой покачал осуждающе. Я дёрнулась всем телом, всей душой, а он развернулся, двигаясь спиной вперёд, а сам за моими жалкими попытками наблюдал. Остановился, еле сдерживая улыбку.

— И, вообще, Нин, с чего ты взяла, что наш первый секс будет таким?

— Вот взяли сейчас и одним словом всё испортили! Ну… Ну, почему секс-то?! А где любовь, где чувства, в конце концов?! Страсть, азарт, нежность, пламенность… И что значит это ваше «таким»? — Я надулась и попыталась избавиться от навязчивого прикосновения его руки, но Дементьев держал крепко, а слушал внимательно. — Каким?! — Последний раз громко возмутилась я до того, как шальной блеск мелькнул в его глазах и так же быстро затих. Замерла, пережёвывая своё состояние как после удара молнии, а взгляд Дементьева, несмотря на вроде спокойный тон разговора, становился всё жёстче.

— Ну… романтичным. Со сверчком и с двадцатиградусным морозом… с рестораном и долгим нежным поцелуем?

Я окончательно растерялась от смеси его бесконечных эмоций и замерла с открытым ртом. Дементьев согласно кивнул и с паршивой полуулыбочкой продолжил.

— Я, как только тебя увидел… впервые. — Глаза, теперь без утайки, сверкнули, он перешёл на доверительный шёпот, который завораживал, заманивал, заставляя прислушиваться, задумываться над каждым произнесённым словом. — Задолго до того, как ты решила появиться в моей жизни…

Проговорили его губы, на которых сейчас ограничилось моё мировосприятие, и я внутренне дрогнула, сжалась. Дементьев такую реакцию воспринял по-своему и с большим азартом продолжил.

— Сейчас я понимаю, что было это в один из первых дней, как только ты появилась в офисе.

Получилось выдохнуть и расслабиться. Паника отпустила. Тело обмякло. Головной мозг, который до этого непрерывно подавал мощнейшие панические импульсы, утихал.

— Первое, что увидел — это ноги. Неприлично длинные. Тонкие. На тебе были чулки и удивительного оранжевого цвета юбка. Именно тогда, в этот момент я понял, как хочу трахнуть тебя в первый раз.

— Прямо так и подумали? — Зачем-то вслух удивилась я, а Дементьев, приобнимая меня за плечи, мягко рассмеялся.

— Только не вздумай решать сейчас, что наша последующая встреча была чётко спланирована с моей стороны.

— И в мыслях не было.

— Иногда мужчин посещают такие идеи… не несущие за собой материальной основы. Только позыв. Желание. Импульс.

— Мне это знакомо, — я участливо покивала, влезая в умелую игру.

— Ты шла чуть впереди и абсолютно бессовестно виляла задницей.

Казалось, он даже сейчас в мыслях прокручивал эту картинку, потому что на меня смотрел, а ничего перед собой не видел.

— Если бы я знала, что сзади вы, обязательно бы придержала природные таланты собственных бёдер.

— Нет, Нина, это были уже не бёдра. — Лёгкий тон Дементьева как-то слишком быстро превратился в опасное по своей силе возбуждение. Попытка выкрутиться из объятий не была защитана, и теперь мы стояли друг к другу вплотную. Дементьев прижимал меня к своей груди, а говорил куда-то в пустоту за моей спиной. Так странно… и приятно. — А вот теперь, малыш, я смотрю на тебя… даже сейчас… на платье твоё шикарное… а перед собой ту самую юбку вижу. И кружево чулок. Уверен, если бы сейчас на тебе были чулки… Всё было бы иначе…

Дементьев потихоньку меня отпускал, и не удалось сдержать возмущённый стон.

— Опять?! Нет, вы просто невозможный мужчина!

Я сама его оттолкнула и отступилась в сторону.

— Я очень на вас обижена, Даниил Алексеевич. Дважды… Дважды, за десять минут! Вы окончательно убьёте во мне женщину! — Обвинила я и не думала скрывать обиды.

— Нина, ты ведь просто так не уйдёшь… — В его исполнении слова прозвучали странно и с незнакомой интонацией. Будто он не знал наверняка, но мог позволить себе предположить. — Ты не уйдёшь, а я, рано или поздно, окончательно потеряю терпение. И не будет контроля. А когда человек теряет контроль, просыпаются реальные эмоции.

Дементьев шагнул ко мне, а я отступила. Скорее, это была подсознательная защита от его внушения.

— Я наклоню тебя и трахну, Нин. Без романтики. Даже страсти место не останется. Только желание. То самое, которое зародилось тогда. При первом взгляде на твои ноги, на твою вызывающую одежду, походку. И не будет в этом ни-и-чего хорошего.

— А зачем же так далеко всё заводить? Сделайте это красиво. — Прошептала я, немного успокоившись. Почувствовав, как успокаивается сам Дементьев.

— Я люблю, когда кричат громко, Нина. — Прикусил он нижнюю губу, провоцируя.

— А я не даю авансов, Даниил Алексеевич. — Показательно вздохнула я. — Если меня не впечатлят ваши старания, кончать вы будете в гордом одиночестве и в полной тишине.

Дементьев посмотрел на меня. Серьёзно и как-то хищно. Он самодовольно ухмыльнулся и наклонился, чтобы в самые губы проговорить:

— Этого не будет.

А ведь и, правда. Вот сейчас, буквально секунду назад… он не контролировал себя. Свои слова, эмоции. И мне действительно не понравилось. Но ведь огонь для мотылька, он… такой манящий…

Дементьев чуть вытянул губы вперёд, оценивая нас со стороны, и грустно усмехнулся.

— Пока у меня есть голова на плечах, Нин… — Отрицательно качнул он той самой головой, которая действительно оставалась на плечах. — Нет. — Слова прозвучали холодно и жёстко.