Он ожидающе щелкнул ручкой, но Южанка не произнесла ни слова. Прошло добрых пять секунд, прежде чем она наконец заговорила.

— Они…недоступны.

Доктор Тернер напряг брови.

— Недоступны?

Южанка кивнула

— Ну, мой отец дома, но он очень болен. А моя мама уехала из города. По делам, — поспешно добавила она.

Если под «больным» она подразумевает пьяного в стельку отца, то это заявление о ее отце полностью соответствовало действительности. И, судя по тому, что Стерлинг сказал о звонке с ее мамой, который он подслушал, я понимаю, что «недоступны» — лучшее слово для описания ситуации.

Доктор Тернер закрыл свою карту и не свел глаз с южанки.

— Ну, тебе восемнадцать, — сказал он, тяжело вздохнув. — Я не обязан обращаться к опекуну, но я бы хотел присмотреть за вами сегодня вечером. Может быть, стоит хотя бы позвонить вашим близким, чтобы они не волновались.

С этими словами он покинул нас.

Мы погрузились в неловкое молчание, и я снова вспоминаю, что это не наша стихия. Мы не обзывали друг друга жестокими именами и не пытались разрушить жизнь друг друга в течение нескольких часов, так что все определенно чувствовали, что ситуация меняется.

— Я подумал, что я могу понадобиться тебе, чтобы проводить тебя домой, — сказал я, сразу же жалея о своем выборе слов. Это звучало так, как будто парень говорит девушке, которая принадлежит ему. Южанка не принадлежит мне.

Прочистив горло, я начинаю снова.

— Если они тебя задерживают, я могу уйти, — предложил я.

Насколько я знаю, она предпочтет остаться одна, чем чтобы я болтался рядом.

Кроме того, непохоже, что у меня нет других дел, которыми я мог бы заняться.

— Нет, останься.

Она ответила немного слишком быстро, чтобы это могло показаться непринужденно. Когда ее взгляд ускользнул от моего, я думаю, что она тоже это понимает.

— Просто от больниц у меня всегда мурашки по коже.

Она убрала косу за плечо, и я улыбнулся, вспоминая ее костюм, дополненный черным париком, который сейчас лежит в сумке вместе с остальным нарядом. Большинство девушек живут ради этого времени года, чтобы нарядиться и показать себя, но южанка могла бы появиться в картофельном мешке и быть самой сексуальной девушкой на вечеринке. То есть, я не жалуюсь на мини-платье или что-то в этом роде, но ей не нужно все это. Джинсы и футболка, никакого макияжа. Я приму ее такой, какая она есть.

«Ты примешь ее как…»

Какого хрена, чувак?

Прекрати это дерьмо!

Ты снова это делаешь. Ты знаешь, что она из себя представляет. Ты знаешь, что она сделала. Даже если она утверждает, что был только тот парень Рикки. Даже если ты видишь, что ее жизнь дерьмовая, и понимаешь, почему она могла привязаться к такому человеку, как Вин — хищнику. Ничего не изменилось.

Она устроилась на подушке, посмотрела на часы на стене.

— Ты…ты не знаешь, где мой телефон? Мне нужно проверить, как там Скар. Она ночует с Джулс, но я должна была позвонить час назад.

Порывшись в сумке, прикрепленной к кровати, я нашел ее телефон. Он загорелся, как только я его взял. Сообщение гласит: «Эй, ты в порядке?» от кого-то, кого она сохранила как «Ошибка». Я думаю, это Рикки.

— Я выйду, — сказал я, передавая его.

— Все в порядке.

Когда я снова смотрю в ее сторону, я вижу в ее глазах что-то такое, чего не уверен, что думал когда-нибудь увидеть. Что-то, что я не уверен, что она должна дать такому парню, как я.

Доверие.

Я опустился обратно на свое место. Еще кое-что, что я заметил в ней, это странная связь между ней и Скарлетт. Это не похоже на мою связь с Дэйном и Стерлингом. Я люблю этих придурков, конечно, но я не забочусь о них. Не так, как она заботится о своей сестре. Не как родитель.

Она несколько раз постучала по экрану своего телефона, сначала отвечая на сообщение, как я предполагаю, а затем поднесла его к уху, чтобы поговорить.

— Привет, — сказала она с облегчением в голосе. — У тебя все хорошо?

Я не слышал ее ответа, но что бы ни было сказано, на ее лице появилась улыбка.

— Хорошо. И ты поела, да?

Пауза.

— И ты поблагодарила Джулс за то, что она приготовила?

Я был прав. Эти вопросы я никогда бы не задал своим братьям. Никогда.

— Ладно, хорошо. Я зайду за тобой утром.

Еще одна пауза.

— Окей, будь умницей. Люблю тебя.

Звонок закончился, и я опустил взгляд, притворяясь, что не был очарован их общением.

— Спасибо, — сказала она, кладя свой телефон на прикроватный столик.

— Ты не сказала ей, что случилось, — заметил я.

Южанка покачала головой.

— Нет, ребенку и так хватает забот на всю жизнь. Нет смысла лишать ее сна из-за этого. — Она на мгновение задумалась, затем прижала руку ко лбу. — Но, конечно, она прочитает сообщение Пандоры. Она будет волноваться. Я должна была…

Вот опять. Эта яростная защита.

— С ней все будет в порядке, — вклинился я, побуждая ее расслабиться. — Просто напиши ей сообщение, чтобы она знала, что все в порядке.

Южанка мгновение боролась с собой, и я догадываюсь, что она хочет позвонить, но в итоге решила последовать моему совету и набрала быстрое сообщение.

Видя, как она напряжена, я чуть не задал вопрос о ее детстве, но удержался. Мне нельзя интересоваться подобными вещами.

— Ты когда-нибудь ночевал в больнице? — спросила она, слегка улыбаясь, когда встретила мой взгляд.

— Один раз, — ответил я. — Мне удалили гланды, когда мне было семь лет. А ты?

Она кивает.

— Много раз, чем я могу сосчитать. В основном из-за аллергии. Если это еще не секрет, мои родители — не самые ответственные люди на свете. Поэтому, пока я не научилась следить за тем, что я могу есть, а что нет, было сделано много ошибок.

После разговора она смеется, но ничего смешного в этом не было.

— Это довольно хреново.

Она кивнула, соглашаясь со мной, но сразу же замолчала.

Картина становилась еще более ясной. Она не только вырастила себя, она вырастила и Скарлетт. Потому что ее родители не были достаточно заботливы, чтобы сделать это.

— Но ты знаешь, как говорят. То, что не убивает тебя, делает тебя сильнее, верно? — Шутка призвана напомнить мне мои собственные слова, сказанные несколько недель назад.

— Да. Наверное.

Я снова молчал, но не потому, что думал о ее детстве, а потому, что думал о своем собственном. Для меня оно тоже угасло рано, но не потому, что я был брошен, как, похоже, и Южанка. Для меня это было познание того, что мой отец не Бог, за которого он себя выдает, открытие, что он простой смертный, питающий слабость к блондинкам с большими сиськами и красивыми задницами.

Такие как Южанка.

Обычно напоминание о ее связи с моим отцом выводило меня из себя, но сейчас я этого не чувствовал. Все, что я чувствую, когда думаю об этом, это жалость, представляя, что он, должно быть, обещал ей — деньги, поступление в академию Сайпресс, и Бог знает, что еще.

Конечно, она бы согласилась на такую сделку. Черт, моя собственная мать стала жертвой игры Вина. Для нее это были не деньги, а скорее средство выбраться из маленького городка, где она выросла, и все знали ее как старшую дочь Буна Лэндри. Она мало повидала на свете и велась на любую ложь, слетавшую с уст ублюдка. Мой дедушка, будучи человеком, который ничего не скрывает, рассказал мне всю историю. Как мой отец пришел, вел себя хорошо достаточно долго, чтобы покорить маму, а потом привез ее на север, в город, где она никого не знала, в город, которым управляет он, а у нее нет союзников.

Как я уже сказал, он хищник. Он отделяет свою добычу от стада, а затем побеждает.

Когда я поднимаю взгляд, южанка уже спит. Она выглядит такой чертовски невинной, как испуганная девочка, которую, как я полагаю, она прячет внутри. Я вспомнил ее слова о том, что ее пугают больницы, и остался на своем месте, несмотря на то что уже принял решение уйти. Если я собираюсь оставить ее, то сейчас самое время это сделать. Но вместо этого я устроился поудобнее, снял туфли и поставил их на край ее кровати. Она слегка вздрогнула, когда я сдвинул матрас, но не проснулась.