- Как чудесно, что мы встретились, Сорель.

Вот не соглашусь.

- Прекрасно выглядите, миледи, - произнесла Эри, на что Бланш одарила прохладной улыбкой. Совершенно не такой, какой окружающие удостаивались раньше. В Бланш с нашей последней встречи произошла перемена. Она не подходила слишком близко, не спешила заводить привычную беседу, лишь смерила взглядом и держалась как-то напряженно.

- Не ожидала увидеть вас здесь, - проговорила я и Бланш сразу ответила:

- Решили, я уже уехала?

Проклятье. Неужели что-то подозревает? Или услышала сплетни?

- Я ведь действительно уеду через несколько дней, - спокойнее продолжила она. – Моя мать страдает тошнотой и головокружениями в поездках. Понадобилось купить лекарства в дорогу.

- Вы могли обратиться ко мне.

- Да, верно. Но не хотелось приходить в таверну.

- Мне казалось, вам там нравится.

- Нравилось до некоторых пор.

Ясно, что уж там.

Несмотря на ощутимый ветерок, из прически Бланш выбились лишь несколько легких прядей, а заколка с жемчужинами закреплена так ровно, что вряд ли хоть немного сползет. Кружево на лифе платья было тщательно отглаженным и от его белизны слепило глаза. Даже загар, тронувший светлую кожу, лег идеально, без пятен и следов от одежды или украшений. Безупречно, как и все остальное в Бланш. Казалось, в ней нет ничего неправильного, разрушающего выстроенный образ. Каждое движение, каждый поворот головы, изящное движение пальцев, каждая ниточка в наряде – все выверено, отточено, абсолютно противоположно мне.

- Госпожа Сорель, я, наверное, пойду в лавку, - Эри осторожно недоверчиво покосилась на нас обеих.

- Конечно. А мы еще немного поболтаем.

Не отводя взгляда, Бланш дождалась, пока Эри отойдет на достаточное расстояние, а после резко проговорила:

- Я уезжаю, Сорель, и, если снова окажусь в Леайте, то очень и очень нескоро. Надеюсь, вовсе никогда. Я не хотела, чтобы мы встречались, но раз так вышло, давай кое-что проясним.

Меньше всего на свете хотелось продолжать разговор. Отчитываться и уж тем более оправдываться перед Бланш, кем бы она ни была, я не обязана. Мне следовало ответить пожестче и уйти, но я постаралась изобразить непонимающий вид:

- Бланш, я вас чем-то обидела?

- Я бы назвала это другим словом.

Ее грудь вздымалась от глубоких вдохов, руки в тончайших перчатках были сложены в замок, уголки губ чуть-чуть приподняты, а в глазах сквозь мнимую холодность плескалось отчаяние. То самое, которое я замечала и раньше. Правда, тогда оно стремительно сменялось надеждой или радостью.

- Я не хочу верить слухам и домыслам, Сорель. Не хочу думать, что после того, как доверила тебе тайну, ты… - она качнула головой и с видимым усилием продолжила. – Что происходит между тобой и Реджисом?

- Что за чушь?

- Только не делай из меня дуру. Это можешь быть только ты. Не верю, что он из-за какой-то другой… Думаешь, я ничего не замечала? Не слышала разговоров? Не задумывалась, почему вы много времени провели вместе? Почему он после стольких лет, после всего, что нас связывало… Это можешь быть только ты. Я не могу найти других причин.

- Послушайте, леди Бланш, - лгать я научилась давно и не чувствовала вины, если делала это из необходимости. Но сейчас, клянусь богами, хотела бы просто промолчать. – Не знаю, что там у вас произошло и почему план выскочить замуж за господин дознавателя сорвался. Но я не причем. А свои обвинения можете засунуть куда подальше.

Опускаться до настоящей ссоры – криков, оскорблений, вырванных волос и драки с катанием по земле, как сделали бы многие из местных девиц – Бланш не станет. Будет сдерживаться, какое бы разочарование не испытала. Она даже не расплачется, до последнего не покажет собственной боли. 1 продакоин 1 продакоин Я сама бы сделала так же.

Мне жаль. Боги! Честное слово, жаль.

- Пожалуй, я зря ожидала от тебя большего. Ты и понятия не имеешь о честности и уж тем более о чести. Подобным тебе они неизвестны.

Она оглядывала с ног до головы, возможно, пыталась найти ответы, понять, чего не оказалось в ней самой. Бланш не знала правда, только догадывалась и не представляла, насколько эти догадки верны.

- Считаете, я лгу? Докажите.

Бланш глубоко вдохнула, тряхнула головой и медленно проговорила:

- Какой же дурой, пощадите боги, я была - решила, что сумею чего-то добиться в этот раз. Ты это, Сорель, или не ты — не важно. К несчастью, есть люди, неспособные оценить собственной удачи. Может, все к лучшему? Как бы я не старалась, как бы из кожи вон не лезла, некоторым мужчинам просто необходимо как следует изваляться в грязи с какой-нибудь портовой девкой. Как глупо…

- Катитесь во тьму, леди Бланш. Да поскорее.

Она схватила за руку и помешала уйти.

- Значит, не ответишь? Не скажешь даже после всего?

Злость и обида на ее лице смешались с растерянностью. На моем запястье, наверное, останутся следы. Бланш изо всех силах пыталась не упустить последний шанс получить ответы. Она вела себя, говорила не как для леди из высшего света. Весь лоск, маска, вызывающая восхищение слетели с нее, обнажая то, что она и впрямь никогда не забывает, кто перед ней. В любой момент, даже когда мучается сама.

- Пустите, не то подниму крик. Мне нечего сказать.

Бланш разжала пальцы и отступила, быстро стирая слезу.

- Ты точно лжешь, Сорель. Я чувствую. Не может быть по-другому. Не может быть вот так, на пустом месте.

- А вы не думали, что дело в другом? Не в неизвестной портовой девке? И даже не в удаче?

Бланш застыла. Потянулась пальцами к щеке, но слишком медленно. Я успела заметить блеснувшую слезу и лучше, что можно было сделать, уйти.

- Сорель! Если ты солгала...

В ее голосе снова звучала злость. Отчаянная и бессильная. Бланш искала виноватого, на которого можно спустить всех собак. Хотела уцепиться за любую возможность получить хоть какое-то утешение. Она ждала много лет, надеялась, но осталась ни с чем. Она хотела знать, кто стал причиной неудачи, упуская самое важное, в чем боится признаться. Видят боги, я боялась даже представить себя на ее месте. Я предпочла бы никогда больше с ней не встречаться, но раз это случилось и раз делать выбор приходится делать между честностью и нашими с Реджисом судьбами, по-другому нельзя.

О Ноэле Лэндри я в последнее время почти не вспоминала. Анри иной раз отпускал шуточки по поводу «ухажера из магистрата». Особенно, если речь заходила о налогах или разрешениях проводить праздники. Но всякий раз они оказывались беззлобными, совершенно не пошлыми и не обидными. Умения держать язык за зубами у Анри все-таки было и, надо заметить всегда проявлялось к месту. В делах, касающихся личного, он проявлял такт, позавидовать которому могла бы сама Бланш Сибилл.

Я искренне удивилась, когда Ноэль заглянул в таверну в компании Пьера Равьена. Анри сразу же недовольно фыркнул и ушел в кабинет, не желая приветствовать брата даже на расстоянии. «Я, Сорель, и дома на него насмотрелся». Ноэль же вел себя по-прежнему приветливо и любезно. В его жестах, движения сохранилась та ленивая вальяжность, от которой не остается неприятного осадка. Готова спорить, через десяток-другой лет он превратится в того самого знатного аристократа, от которого без ума весь город и окрестности. Очарования и манер хватит.

Пьер не изменял себе и как обычно выглядел до крайности вежливым, но занудным сухарем. Он быстро пообедал, побеседовал с Ноэлем, по словам Мод, «ужасно умными и непонятными словами» и ушел. А сам Ноэль направился ко мне.

- Хорошо, что я застал вас, Сорель, - улыбнулся он и пожал руку, даже не пытаясь поцеловать ее.

- Я почти всегда здесь, а если и отсутствую, то всегда возвращаюсь.

Ноэль склонился вперед и проговорил с едва уловимым сожалением: