Далее в том же году, 7 ноября, Энгильберт, уважаемый архиепископ Кельнской церкви, отец нашей родины и гордость Германии, о горе! был зверски убит своим родственником, графом Изенбергским[965]. Этот граф осудил королевскую церковь в Эзенде[966], где он был правителем, за сильное угнетение, в то время как сам он терзал своих зависимых людей тяжелейшей гужевой повинностью и барщиной. Поскольку архиепископ, который в то время осуществлял временное управление империей, не позволил ему совершить несправедливость, то граф, возмутившийся тираничными методами правления епископа, замыслил его убийство, тем более, как говорят, его подстрекали к этому многие дворяне, высокомерию которых не давал развиваться честный церковный князь. И вот, граф сопровождает господина архиепископа, когда тот возвращается по злополучной дороге из Зосаца[967], города в Вестфалии, в Кельн, имея с собой двадцать пять подготовленных для такого преступления оруженосцев, тогда как архиепископ не подозвевает ничего дурного, поскольку его врожденное мужество и родственные узы с графом не давали никакого повода к подобному подозрению, несмотря на то, что несколько дней назад в одном письме его предупреждали об этом. И вот, выбрав удобное время и место неподалеку от деревни, называемой Свельме[968], граф с несколькими своими сообщниками, кровавыми палачами, бросается на церковного князя, ударяет его в бок и призывает гнусных разбойников добить его. Те пронзают его мечами и кинжалами, нанося тридцать восемь ран. После содеянного граф со своими сообщниками бежит в крепость Изенберг[969]. Благословенное тело осталось лежать всеми брошенное, так как от ужаса перед таким неожиданным преступлением бежала вся свита, за исключением одного молодого слуги, который в одиночку охранял тело своего господина. С наступлением ночи два крестьянина увозят тело на телеге, чтобы сохранить его от разложения в той самой церкви, которую убиенный собирался самолично освятить в следующее воскресение, для чего он в день, когда случилось его убийство, исповедался в своих грехах. Через день тело было перевезено в монастырь Берге[970], где тамошние братья приняли его с великим плачем, умастили благовониями и неусыпно охраняли его с пением Псалмов, некоторые братья уверяли, что при этом они слышали ангельские голоса. Также один из братьев в то время увидел, как убитый явился ему во сне и сказал, что венец мученичества он принял за справедливость. Внутренности покойного были похоронены там же, а дорогое тело накануне праздника Мартина (10 ноября) доставили в Кельн. При неописуемом плаче и стенаниях оно было встречено духовенством и народом и погребено в соборе Святого Петра, где ему было сооружено замечательное надгробие, возле которого изо дня в день умножались чудеса и росла исцеляющая сила, посредством чего некоторые больные возвращали себе желаемое здоровье. Все единодушно надеялись, что он добился ореола мученичества, так как был справедливейшим судьей, а также доблестным защитником родины и церкви Божией, найдя свою смерть при их защите. Среди других его достойных поступков можно отметить достижение очень прочного общественного порядка. Также, принеся большую выгоду церкви и родине, он приобрел расположенную на Мозеле крепость Турун[971], бывшую убежищем разбойников, и превратил ее во владение кельнской церкви.

При известии о его смерти граф Генрих Шверинский выполняет свое обещание относительно выдачи короля Дании[972], освобождает короля согласно условиям соглашения и, получив заложников и значительную сумму денег, позволяет ему совершенно свободно возвратиться на родину.

Затем 15 ноября старший пастор боннцев, Генрих из рода Мулнаркера[973], был назначен блюстителем опустевшего поста, и сразу же после выборов в присутствии приоров он дал клятву отомстить за убийство своего благочестивого предшественника. Через некоторое время по приказу новоизбранного епископа вассалы кельнской церкви осадили крепость Изенберг, быстро добились ее сдачи и сровняли крепость с землей. То же самое сделали и с другой крепостью этого графа, называемой Нинбрюк[974]. Затем на Рождество (25 декабря) епископ Кунрад из Порту в качестве легата апостольского престола прибыл в Кельн и заклеймил страшной анафемой проклятого Фридериха и его приспешников.

По совету своих духовных братьев[975] Папа Гонорий послал легата во Францию, поручив ему проповедовать Крест среди еретиков Авиньона и Тулузы. По призыву этого посланного во Францию легата, по имени Роман, французский король Людовик осенил себя крестом против еретиков Авиньона и Тулузы, а затем его примеру последовали архиепископы, епископы, аббаты, графы, дворяне, бароны и другие высокопоставленные люди Франции, Нормандии, Фландрии Бургундии, Британии, Шампани, Ганонии[976], Альвернии[977], из Понтива[978] и из Битурии[979]. С неслыханным военным отрядом они отправляются в путь, и когда об их приближении становится известно жителям Каркасона, Сент-Жиля[980], Немауса[981] и Массилии[982], то они выходят навстречу французскому королю, предают себя со всем их имуществом его власти и клятвенно заверяют свое повиновение католической церкви. А граждане Авиньона, напротив, замыслили измену и, убедившись в том, что король вошел внутрь городских стен, запирают ворота. Однако запертые, храбро защищаясь, прорываются через другие ворота и выходят. Возмущенный этой выходкой король выделил огромную сумму денег на сооружение невероятных и дотоле неведомых осадных орудий, с помощью которых разрушил стены и здания этого города. Когда же вся область вплоть до Тулузы поклялась ему в верности, король вернулся обратно и умер от чумы[983], унесшей также двух епископов, трех графов и бесчисленное множество дворян и простолюдинов. После него на трон взошел его сын Людовик[984], бывший еще мальчиком.

В этом же году император Фридерих назначил в Кремоне[985] торжественный имперский сейм, чтобы улучшить положение империи, а также рассмотреть вопросы, касающиеся Святой Земли. Многие имперские князья Германии поспешили туда, однако им пришлось в течение шести недель задержаться с сыном императора, королем Генрихом, в Триденте[986], откуда они не смогли двигаться дальше из-за мятежа веронцев, которые в то время захватили Веронское ущелье. Между тем некоторые князья из Саксонии поехали к императору по другой дороге через Австрию. Однако король с князьями вернулся из Тридента в Германию, так и не увидев императора, а город Тридент при их уходе сгорел от случайно возникшего пожара. В то время как император переезжал из Кремоны в крепость Санкти Домнини[987], епископ Конрад Гильденземский, проводивший тогда проповедь Креста, предал анафеме лангобардов, как мятежников против осененного Крестом императора, и все прелаты лангобардов одобрили и подтвердили его решение. Однако Папа Гонорий позднее отменил его, направив для этого своего капеллана Алатриния, по совету которого Милан и многие города, вместе сговорились против императора и заключили союз,[988] долгое время называвшийся лангобардским союзом.