Итак, император собрал очень большое войско из немцев и отважно и смело двинулся в Ломбардию. К нему присоединились многие имперские князья, важнейшими среди которых были король[236] Богемии, архиепископ Фридерих Кёльнский, герцог Генрих Саксонский[237], герцог Фридерих Аламаннский, герцог Бертхольф из Альсатии (Эльзаса)[238], герцог Генрих из Каринтии[239], ландграф Людвиг, пфальцграф Куонрад Прирейнский и многие другие носители римской доблести. После перехода через Альпы подошли к реке, называемой Адуа[240]. Однако миланцы разрушили все мосты через этот бурный поток, чтобы причинить препятствие императору в его продвижении; они оставили то высокомерие, с котороым прежде уведомляли императора: не стоит ему пытаться дойти до Милана, поскольку они бы преградили ему путь на реке Адуа. Поэтому теперь некоторые рыцари начали, полагаясь на свою отвагу, переплывать на сильных конях реку; однако многие в ней утонули, сметённые массой воды; только небольшая часть, лошади которых погрузились в воду, с трудом переправились и обратили в бегство некоторых миланцев, с которыми столкнулись на берегу. Богемцы же схватили одного из лангобардов и угрозами заставили его показать им брод через бурный поток. Когда он им его показал, они наперегонки проникли на ту сторону, навели мосты и добились того, что всё войско безопасно переправилось за три дня. Как только император достиг противоположного берега, он двинулся в область миланцев: к нему присоединились жители Папии[241] и Кремоны[242] с сильным войском, которые также были противниками миланцев. Недолго осаждая крепость именем Триттий[243], где находился отряд миланцев, они заняли её. Император послал вперёд на подступы к Милану своего маршала с пятьюдесятью рыцарями, чтобы выбрать место, где можно будет перед этим городом разбить лагерь императора. Однако за этим маршалом следовало более пятисот рыцарей, при которых находился австрийский граф именем Экеберт[244], выступивший с ними без приказа императора. Когда же они подошли к Милану, то увидели укреплённый со всех сторон город, все ворота сильно забаррикадированными, и никто не слышал оттуда никаких звуков. Они также спокойно и медленно расматривали город, рвы, улицы и места, где можно будет удобнее всего разбить лагерь и, не заметив, как говорится, по отношению к себе никаких военной активности из города, стали постепенно, быстрым ходом возвращаться к императору. Однако граф Экеберт, к своему несчастью, возвращался с немногими медленнее, не торопясь. Когда в городе увидели это, то из ворот вырвалось около двух тысяч человек, настигли тех и начали ожесточённую схватку. При этом отважный граф Экеберт с несколькими воинами были убиты, а другие взяты в плен. Узнав об этом во время ужина, император оплакивал графа в глубокой скорби, остальных отругал за их неповиновение, днём позже теперь уже он сам подошёл со всем войском к Милану и разбил свой лагерь перед воротами, называемыми римскими, в то время как остальные князья со всех сторон заняли другие ворота и благоприятные позиции, разрушив затем расположенные в окрестностях города виноградники. Итак, Милан был окружён войском со всех сторон. Однако мы не стали описывать, всё, что происходило во время этой осады, поскольку наши знания неполны; а тот, кто хотел бы описать подробности, вышел бы за рамки королевской хроники, хотя нам известно, что в некоторые оставили точное описание этого.

Находясь в такой осаде, в один из дней, когда императорские войска отдыхали, миланцы взялись за оружие и совершили дерзкую вылазку из трёх ворот, а именно: из первых, где был лагерь императора, из вторых, где дежурил король Богемии и из третьих, где стоял герцог Саксонии. Так завязалась жаркая битва, так как императорские войска сражались за славу, а миланцы — за своё спасение. В конце концов миланцы, будучи побеждёнными, были вынуждены отступить обратно в город. В нём собралось много крестьян, а поскольку миланцы там были заперты много дней и скот не мог выйти на пастбище, то в городе начал распространяться ужасный смрад. Поэтому миланцы решили, что они не смогут оказать сопротивление императорскому величеству, и решили покориться. В таком порядке: первыми епископ и духовенство, затем — военные, после всех следовал народ, они шествовали — прекрасное зрелище, — прямо к расположению императора, умоляя его о мире и жалости. После совета князей император удовлетворил побеждённых прощением и миром на приемлемом условии пр условии уплаты ежегодной дани. Мирный договор в результате этой победы был заключён в праздник Рождества Богоматери Марии (8 сентября). В тот же день увенчанный короной император вступил в Милан, въезд, в котором прежде было отказано многим императорам. После этого он победоносно отправился отсюда, и теперь когда после приёма пятисот заложников в отношении Милана стало спокойно, он уделил внимание другим делам. Некоторое время спустя он послал канцлера Райнольда[245] и пфальцграфа Куонрада[246] в Милан за данью, наложенную им на побеждённых. Однако миланцы, по своему врождённому коварству, решили убить посланников императора и возобновить войну. Когда об этом стало известно канцлеру и пфальцграфу, они, переодевшись, ночью сбежали из города, и, добрались до императора, сообщили ему обо всех подробностях случившегося. Узнав об этом, император в ярости разослал во все стороны гонцов, велел князьям и войску снова собираться, приказав вторично осаждать Милан. И теперь он постарался за три дня окружить и разорить не только город, но и прилегающую область.

A{25} В этом же году в Папии скончался епископ Фридерих Кёльнский.

Император отмечал праздник Рождества Господа в Ломбардии, в то время как войско занимало область миланцев.

A{26} По единодушному пожеланию и всеобщему выбору жители Кёльна избрали своим церковным князем канцлера Райнольда, который находился ещё в Италии при императоре. В это время император, собрав всё свое войско, осаждал очень укреплённый город Крему[247] в течение семи месяцев. Те же, кто были в городе, надеясь на укреплённость этого места, повесили двух пленных немецких рыцарей на глазах у императора. Когда это увидели император и войско, они предприняли ожесточённую атаку на город. Поскольку о мире или прощении речь не шла, то тот, кто с обеих сторон попал в плен, был сразу повешен. Тем временем герцог Саксонский приблизился к почти сорока рыцарям из области миланцев и увидел как они прилежно занимались земледелием и как за каждым плугом шёл вооружённый всадник. Найдя этот момент благоприятным, он бросился на них с воинственным криком. Они, побросав плуги, искали спасения бегством. А те, что были в городе, напротив, при виде герцога, заперли ворота, не давая своим бегущим согражданам войти в город. Поэтому некоторые были убиты рыцарями герцога, другие взяты в плен. Там же герцогом был пленён особенно красивый миланский рыцарь, облачённый в замечательные доспехи и шёлковые одежды, выдающийся своим телосложением. Затем герцог вернулся к Креме к императору. Тот же рыцарь обещал за свою жизнь двадцать тысяч марок; но всё же, мстительный сердцем император приказал его, так же как и остальных, повесить перед воротами города, несмотря на то, что даже многие немцы жалели его за его прекрасную фигуру. Наконец жители Кремы попросили пощады, и будучи не в состоянии дальше бороться с силой своего противника, предали себя и свой город императорской власти (26 января). Император позволил каждому взять с собой столько, сколько он мог унести на своих плечах; отчего одна женщина, презрев своё богатство, с разрешения императора посадила на плечи своего больного мужа и вынесла его из города. Так был побеждён и покорён город Крема, на который миланцы возлагали наибольшую надежду.