— Жить буду, — отвечаю другу и перехожу к главному. — Аню видел?

— Нет. А она у тебя не была? — удивлённо спрашивает, а я сжимаю зубы до скрежета.

Пересказываю вкратце выходку Вики, реакцию Ани и всё, что узнал от отца о её отъезде.

— Ничего себе, закрутилось, — присвистывает друг.

— Надо раскрутить, Макс. Поможешь? — спрашиваю с мольбой в голосе, хотя и так знаю ответ.

— Конечно. Ты знаешь, что я всегда готов, — хорошо, когда рядом есть такой человек, на которого можно опереться в трудные времена.

— Спасибо, друг, — в моей голове начинает выстраиваться цепочка дальнейших действий.

К кому в этом городе Аня могла обратиться за помощью, кто точно ни в чём ей не откажет и сохранит тайну, если понадобиться? Арсений Киреев. Вот с него и начнём.

Алекс

Неделю спустя

Наконец меня выписывают. Наконец я смогу найти Аню.

От бессилия я уже готов забить костылём Киреева при встрече. Каков гадёныш: на мои звонки не отвечает, а когда его подкараулил Макс, поговорить о местонахождении Ани, Арс заявил, что будет разговаривать только со мной лицом к лицу.

— Алекс, да скажет он, куда денется, — Макс успокаивает, но я уже ни в чём не уверен.

— У меня не сходится, Макс. Я не верю, что Аня просто взяла и поверила Вике на слово, — бью кулаком о раскрытую ладонь. И эта неизвестность просто вымораживает, не даёт ни на секунду успокоиться. И чем дольше времени проходит, тем больше меня беспокоит молчание Недотроги.

Аня просила Киреева ничего мне не говорить или это его инициатива? Эта мысль постоянно крутится в моей голове. И я не понимаю, почему она не хочет просто поговорить? Она настолько не была уверена в моих чувствах, что сразу поверила в бред, что Губанова моя девушка?! Губанова, а не Аня? Что я мог так поступить после всего, что между нами было? После нашей ночи в моей квартире? Такое чувство, что тут есть что-то ещё, чего я не знаю, главная причина нежелания Ани меня видеть. Но какая?

Пришлось, скрипя зубами от злости, ждать, пока меня выпишут, потому что ни отец, ни Алина не знали адреса Ани. Она звонила им со своего старого номера, но когда я пытался его набрать, в трубке снова и снова одно и то же — "абонент временно недоступен".

Я словно зверь, запертый в клетке, каждый день одна и та же картинка, одни и те же мысли, ощущение, словно сама судьба была против того, чтобы мы с Аней встретились и поговорили. Но теперь меня уже никто не остановит, и даже если она будет не согласна, утащу силой, буду давить на жалость — любой способ подойдет. Я так скучал, места себе не находил, тосковал, словно пёс, брошенный своей любимой хозяйкой.

Сердце ускоряет ритм, стоит лишь представить нашу встречу, я хочу обнять свою Недотрогу, зарыться лицом в её волосы, вдохнуть запах ванили, ставший таким родным. Этот запах преследует меня во снах все эти дни — я вижу силуэт, пытаюсь догнать его, протягивая руку. Вот-вот схвачу, чтобы притянуть Аню в свои объятия, но она каждый раз исчезает, растворяется, словно утренняя дымка, и я просыпаюсь в разочаровании. Надеюсь, в реальности всё будет по-другому.

За мной приезжает Макс: несёт сумку с вещами, открывает двери, пока я на костылях ковыляю к выходу из клиники. Перелом берцовой кости, конечно, нарушает скорость моих действий, тормозит, когда сердце подталкивает и торопит — быстрее, иначе можешь опоздать.

Подходим к машине, возле которой, опёршись о капот, стоит Сергей. Он ни разу не пришёл ко мне в клинику, даже не звонил, а теперь зачем явился?

— Твой отец сказал, что тебя сегодня выписывают, — выдаёт вместо приветствия. — Нужно поговорить.

— Мы, вроде, всё выяснили уже, — пристально на него смотрю, а он взгляд опускает. Вот это уже странно — не в духе Жарова.

— Я накосячил, — взъерошивает свои светлые волосы и шумно выдыхает. — Не знаю, сможешь ли ты понять, почему я так поступил. Да я и сам сейчас не до конца понимаю. От злости, зависти, от бессилия. То, что я сделал, а главное, к чему это всё привело…

— Серёг, не части, — перебиваю его. — Я вообще не понимаю, о чём-ты, — морщусь, долго стоять, переместив весь свой вес на одну ногу, не очень-то легко, как оказалось.

— Посади его в машину, — просит, переведя взгляд на Макса, — разговор долгий, ну и вероятность получить по роже меньше, — горько усмехается.

Макс открывает переднюю пассажирскую дверь, я с облегчением усаживаюсь боком, выставив ноги наружу и вытянув вперёд ту, что в гипсе. Костыли Макс прислоняет к машине справа от меня.

— Я отойду, поговорите, — Макс разворачивается, собираясь оставить нас наедине.

— Останься, — просит Сергей. — Хочу, чтоб ты тоже знал.

Макс пожимает плечами и подходит ближе ко мне, Сергей молча смотрит на меня, засунув руки в карманы джинсов. Ничего не спрашиваю, давая ему время собраться с мыслями, хотя и теряюсь в догадках, что такого мог совершить друг, если не решается начать.

— В общем, это я рассказал Ане о нашем споре.

Алекс

— В общем, это я рассказал Ане о нашем споре, — Серёга поднимает на меня взгляд и пристально смотрит, поджав губы.

Меня словно окатывают ледяной волной, а потом дают разряд тока, который проходит сквозь тело, спалив все органы к чертям. Дёргаюсь, подавшись вперёд, рука машинально тянется к костылям. Макс бросается ко мне, вытянув руку и толкает в грудь, заставляя вернуться на место.

— Не дури, хочешь вернуться на больничную койку? — шипит сквозь зубы.

Я подчиняюсь, с меня словно выкачали весь воздух. В голове мелькают мысли, но я не могу поймать и осознать ни одну из них. Кровь пульсирует в висках, в ушах шумит, наклоняюсь и, упираясь локтями в колени, закрываю лицо ладонями. Несколько минут сижу, не шевелясь, вокруг шум: чирикают птицы, шелестит листва деревьев, шумят машины, разговаривают и смеются люди, а для меня словно остановилось время. Аня всё знает. И не от меня. Не успел, не рассказал первым. Убираю ладони от лица и смотрю на Сергея исподлобья.

— Зачем? — единственный вопрос, на который я хочу услышать от него ответ.

— Я был зол на тебя. На всех, — опускает голову, вжав её в плечи. — У нас был спор, был уговор. А ты наплевал на всё, хотел соскочить. Отец ещё прижал, карты заблокировал, машину забрал.

— И ты решил отомстить мне? Я виноват в том, что происходило? — зло бросаю.

— У тебя всё — капитанство, уважение команды, друг, который всегда и везде с тобой, а я как паршивая овца! Везде мне не рады! Даже вы с Максом отделились, словно я и не друг вам вовсе. Хотя мы с тобой дружим чуть ли не с детского сада, а он появился гораздо позже! — повышает голос, подавшись вперёд. — Отец тебя в пример ставит, какой Алекс молодец, преемник бизнеса, а его сын раздолбай и лентяй. В учёбе так себе, заниматься ничем не хочет, даже капитаном команды и то стать не смог! — последние слова буквально кричит, подходя ещё ближе.

— И ты решил хоть в одном утвердиться — стать капитаном, поспорив со мной? — усмехаюсь, качая головой. — Отличный план, ничего не скажешь.

— Поспорить предложил ты, а я лишь немного тебя подтолкнул. Был уверен, что тебе ничего не светит, — снова отходит назад, поворачивает голову в сторону клиники, задумчиво смотря в одну точку. — Но оказался неправ.

— А тебе не приходило в голову, что я действительно влюбился? — во мне закипает злость, течёт по венам, добираясь до сердца, отравляя тёмным туманом. — Если бы ты смотрел по сторонам, видел не только себя, вечеринки и баб своих одноразовых, понял бы, что такое дружба и доверие. Ты сам отстранился, стал жёстким хамлом, стебался и не следил за словами, а такое терпеть в свою сторону даже от друга неприятно.

Сергей резко поворачивается, сведя брови на переносице, явно не ожидая такого выпада.

— Дружба это не только тусовки и игра в баскетбол. Это доверие, взаимопомощь и искренность. Как и любовь это не только постель, — продолжаю, да, жёстко, но нужно расставить все точки, выяснить всё до конца между нами, а уж потом решать, как общаться дальше.