— Ну, кто знает, между друзьями тоже могут внезапно вспыхнуть чувства, — останавливается, поворачивается ко мне и, взяв мои ладони в свои, произносит:

— Главное, не пройди мимо того, кто ради тебя готов на всё. И если в твоем сердце есть хоть капелька чувства, неважно какого, пусть ты до конца сама не будешь осознавать, что это, дай парню шанс. Лучше попробовать, чем пройти мимо, а потом жалеть всю оставшуюся жизнь.

— Мам, какие-то слишком серьёзные разговоры для магазина одежды, тебе не кажется? — улыбаюсь и обнимаю маму. — Я тебя услышала.

— Так, предлагаю начать с платьев. Видела я твоё на ужине, когда мы знакомились с Алексом. Не платье, а унылое… Невзрачная тряпка, в общем. Я вообще не помню, чтоб тебе его покупала.

Конечно, не помнишь, его я купила сама на карманные деньги, которые собирала не один месяц. Хорошее платье. Ладно, в конце концов, если мама за что-то взялась с таким энтузиазмом, проще остановить танк, чем её. Пусть развлекается. Вопрос в том, надену ли я хоть одну из обновок когда-нибудь. Оказалось, очень даже надену и совсем скоро.

Сегодня на мне платье с неглубоким вырезом синего цвета, длиной чуть ниже колен, верхняя часть украшена затейливой вышивкой, а нижняя состоит из многослойного фатина. К платью я надела джинсовую куртку и ботинки на небольшой танкетке. Всё же каблуки — это совершенно не моё. Волосы собрала в легкий пучок и выпустила пару прядей у лица. Из макияжа только стрелки на глазах, тушь и немного блеска для губ.

Да, мама была права, сказав, что платье может преобразить любую девушку. Смотрю на себя и не узнаю. Я привыкла к удобной повседневной одежде — джинсам, худи и кедам. Привыкла к своему каждодневному одинаковому отражению. А сейчас на меня из зеркала смотрит совершенно другой человек. Не я.

Мне становится не по себе, совершенно не хочется спускаться вниз и идти куда-то с Алексом. И зачем я так вырядилась? Пошла бы в повседневной одежде, об этом в условиях Соколовского ничего не было.

После той стычки в аудитории и его обидных слов захотелось показать ему, что я девушка. Какая же я дура! Сейчас начнет стебаться над моим видом, тогда я точно не выдержу. Надо срочно переодеться.

Снимаю с себя джинсовку, кидаю ее на кровать, на очереди платье, но не успеваю я дотянуться до молнии на спине, как слышу стук в дверь и голос Алекса:

— Недотрога, ты готова? Пора выходить.

Аня

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

— Иду, — крикнув в ответ, беру джинсовку с кровати, спешно надеваю и иду открывать дверь. Алекс стоит у порога с невозмутимым видом в черных джинсах, белой футболке, джинсовке классического синего цвета и белых кроссовки. На голове, как всегда, творческий беспорядок, словно он только что, перед тем, как постучать в дверь, провел рукой по волосам.

— Ничего себе, — присвистывает и приподнимает в удивлении брови Соколовский. — Недотрога, а ты, оказывается, ого как можешь.

— Если ты сейчас начнешь откидывать свои мерзкие шуточки, я вообще никуда с тобой не поеду, так и знай! — сразу предупреждаю, потому что я и так вся на нервах, а выслушивать стёб — это уже край моего терпения.

— Да нет, какие шутки, я на полном серьёзе. Ты меня сейчас просто сразила, не думал, что ты можешь быть такой… — замолкает, не договорив.

— Какой — такой? — ну нет уж, давай, добей.

— Женственной. Красивой, — припечатывает словами, что я даже теряюсь и замираю. — Зачем ты прячешься за бесформенными шмотками?

— Это не твое дело, Алекс, — отмираю, упираюсь ладонью в его грудь и слегка подталкиваю назад. — Идем, ты вроде торопился.

Соколовский делает шаг назад, берет мою ладонь в свою и пристально смотрит в глаза, улыбаясь одними уголками губ. Сердце ускоряет ритм, лицо обдаёт жаром, и он словно проходит через всё тело. Что за странная реакция?

— Мы договаривались — только клуб, без перегибов и всего этого, Алекс. Я выполняю твою… просьбу, мы делаем вид, что между нами дружба-жвачка, и ты оставляешь меня в покое, — вырываю ладонь, закрываю дверь комнаты и первая двигаюсь в сторону лестницы, слыша шаги Алекса позади. Спускаемся вниз, Алекс подаёт мне пуховик и помогает его надеть, сам облачается в парку и открывает передо мной входную дверь.

— Прошу, — жестом приглашает меня на выход, как всегда с своей дьявольской ухмылочкой.

Уровень джентльменства Соколовского сегодня зашкаливает. К чему бы это? Поверить в искренность парня мне очень сложно после всего, что между нами произошло. Но раз я согласилась на его условие, нужно выполнить его до конца, а потом просто жить дальше, стараясь по минимуму пересекаться с Алексом.

— Мы на такси? — оборачиваюсь к Алексу, только сейчас поняв, что я не спросила, на чём мы поедем. На его байк я не сяду, пусть хоть что мне скажет.

— В твоём взгляде столько мольбы, ты бы себя видела, — заразительно смеётся, запрокинув голову. Невольно улыбаюсь в ответ. Да, я трусиха, но это не преступление — бояться за свою жизнь.

— Не бойся, я же говорил, что запомнил твою нелюбовь к байкам. Не знаю, в общем или только когда за рулём я, — делает акцент на последней фразе, вопросительно приподняв бровь. — Поэтому мы едем на машине отца. Надеюсь, меня в качестве водителя автомобиля ты примешь.

— Поехали уже, иначе мы вообще туда не доберемся и к полуночи, — бросаю, развернувшись в сторону автомобиля дяди Ильи.

Алекс, как оказалось, очень хорошо водит — без позёрства и безбашенности, присущей парням его возраста, поэтому до клуба мы добираемся без приключений, и мои страхи относительно этого вечера окончательно уходят.

Как оказалось, зря.

Аня

Не скажу, что я никогда не бывала в ночных клубах, если можно назвать посещением оба раза, когда я пробыла в подобном заведении минут тридцать. Никогда не любила места с таким количеством людей, да ещё с громкой музыкой, что давит на твои перепонки. Нет, музыку я люблю, но слушать ее в одиночестве и за рисованием гораздо приятнее.

Алекс снова проявляет заботу, помогая мне снять верхнюю одежду, просто человек удивительных контрастов. Берет меня под руку и ведет внутрь огромного зала, где и звучит вся эта какофония из музыкальных битов и криков толпы.

— Алекс, я просила без рук, — громко произношу, высвобождая локоть.

— Мы пойдём через танцпол, не хотелось бы тебя потерять в толпе. У нас комната в самом дальнем конце зала. Расслабься, Недотрога, хоть на один вечер отпусти уже себя и наслаждайся, — хмыкает, вновь улыбаясь своими идеальными губами.

Позволяю снова взять себя под локоть и провести сквозь беснующуюся в танце толпу. Цветомузыка, диско-шары, чересчур громкая музыка, пёстрая толпа людей — просто голова кругом, и я с облегчением выдыхаю, когда мы доходим наконец до двери отдельной комнаты. Видимо, Алекс здесь частый гость: по пути с ним здороваются какие-то незнакомые парни, девчонки чуть ли не вешаются на шею, промахиваясь с поцелуем мимо щеки, норовя присосаться к губам. Какая мерзость. И это не смотря на то, что рядом с Соколовским девушка!

Заходим в вип-комнату, где нас встречают его друзья.

— Сергея и Макса ты знаешь, представлять вас не нужно, а с остальными можно и не знакомиться, — кивает в сторону своих друзей — высокого блондина с мерзкой ухмылкой и брюнета чуть ниже ростом с маленькой серьгой в левом ухе и со странной татуировкой-надписью на шее.

Алекс отпускает наконец мой локоть, и я выдыхаю. С того момента, как я переступила порог этого заведения, меня не покидает какое-то странное чувство беспокойства. Задвигаю мысли о плохом подальше и осматриваюсь.

Небольшая комната, вдоль стен расставлены диванчики, в центре стол, слева от меня возвышение и… шест? Дальше две двери. Одна, видимо, в уборную, вторая… если сопоставить наличие шеста, понятно, для чего вообще нужны подобные помещения в клубе. Господи, зачем я вообще сюда пришла. Надо побыстрее найти предлог сбежать домой.