Нда…
На просьбу ее поведение походило менее всего. Ильга обвинила Беанну во всех смертных грехах и вряд ли могла рассчитывать на ее отзывчивость, да еще и в отношении мужчины, который был ей не интересен. Но Беанна вдруг побледнела — так, словно известие о болезни Эйнарда поразило ее не меньше, чем Ильгу, — и бросилась в госпиталь, не думая об оставленной дома дочери и не боясь стать очередной жертвой эпидемии. И все ее последующие действия никак не вязались с образом надменной и самовлюбленной красавицы, какой Ильга привыкла ее считать. Беанна ухаживала за Эйнардом ничуть не хуже родной матери и уж точно с большим, чем Ильга, участием. Она смотрела на него с таким обожанием и сжималась при его стонах от такой боли, что при всем своем неприятии Беанны Ильга не могла удержаться от сочувствия. А вслед за сочувствием пришло и понимание. И, памятуя о неуклюжести брата в некоторых делах, в один необъяснимый момент Ильга не удержалась от вопроса:
— Почему ты ему отказала?
Беанна пожала плечами и сказала то, что Ильга никак не ожидала от нее услышать.
— Кто я такая, чтобы портить ему жизнь? С моим-то прошлым и моим будущим?
Ильга с изумлением хлопнула глазами.
— Но если ему все равно… — начала было она, однако Беанна качнула головой.
— Мне не все равно, — ответила она. И все же последнее слово осталось за Ильгой.
— Даже теперь? — тихо спросила она.
Но главное испытание Беанне предстояло пройти, когда Лил вдруг привел в госпиталь Тилу. И в ужас Ильга пришла вовсе не потому, что увидела возлюбленного, а живо представив дальнейшее поведение Беанны. Разумеется, та должна была ухватиться за представившуюся возможность и, выхаживая Тилу, заслужить его прощение, а затем попытаться вновь сблизиться. В том, что все произойдет именно так, Ильга не сомневалась: разве можно было добровольно отказаться от такого мужчины, как Тила? Вот только бедолаге Эйнарду в этом случае совсем ничего не светило: даже Ильга без единого колебания предпочла бы Тилу. Невозможно забыть этот гордый взор, эту статную фигуру, эту пронизанную мужеством посадку головы. Тила был высок, красив, да просто великолепен. А еще он считался отличным воином — и абсолютно заслуженно. От одного взгляда на него у Ильги заходилось сердце, а когда он случайно выделял ее из толпы, у нее подкашивались ноги, и в голове потом весь день было светло и радостно.
Ах, что бы Ильга только не отдала за возможность самой позаботиться о Тиле: десять лет жизни не пожалела бы, тем более что без него они все равно не особо ее баловали. Но Беанна, разумеется, имела значительно больше прав на своего жениха, пусть даже бывшего. И Ильге придется смириться, наблюдая, как соперница прикасается к нему, улыбается, привычно и очень умело заигрывает; как Тила отвечает на все эти ухищрения и как снова попадается на удочку, несмотря на то, что однажды уже был оскорблен этой девицей, да так сильно, что разорвал помолвку, и даже носимый Беанной под сердцем плод их любви не смог его остановить.
Что же между ними произошло? Ильга не сомневалась в порядочности Тилы. Он не мог бросить беременную невесту из одной прихоти. Но ради своего ребенка, ради того, чтобы взять его на руки, заглянуть в родные глазенки, иметь возможность воспитывать его, можно простить неимоверно много, едва ли не все. Или Тила не знал, что он отец малышки Айлин? Но для чего Беанне скрывать от него сведения, с помощью которых она могла вернуть себе жениха, особо не напрягаясь?
Нет, Ильга ничего не понимала. Той информации, которой она обладала, было слишком мало, чтобы составить ясную картину отношений Тилы и Беанны. И чтобы раз и навсегда вытравить Тилу и из собственного сердца, и из собственной жизни. И не замирать при каждом звуке, доносящемся из палаты, представляя, как Беанна перебирается на соседнюю кровать, как переплетает пальцы с пальцами Тилы, как нежно гладит его по щеке — совсем как недавно Эйнарда, и не закипать от ненависти, и не холодеть от предчувствий вместо того, чтобы …
А может быть, вручить рецепт целебного отвара Беанне и отправить ее колдовать над лекарством, а самой хоть немного побыть с Тилой? Просто прикоснуться к нему, пока он не ощущает этого и не может ей запретить? Или хотя бы наглядеться вдоволь: ведь такой возможности ей может больше не представиться. Но вдруг Беанна что-нибудь напутает, и грибы потеряют свою живительную силу? Тогда и Эйнард, и Тила просто погибнут от этой проклятой болезни — разве может Ильга допустить подобное из-за своего эгоизма? Уж лучше пожертвовать собственными чувствами, но при этом знать, что ей удалось спасти двух самых любимых мужчин. И, может быть, ей за это воздастся? Ну, хоть просто…
Ильга замерла на пороге палаты с котелком отвара в руках. Беанна сидела на постели Эйнарда в той же самой позе, что Ильга оставила ее почти час назад, и, кажется, даже не вздохнула с тех пор ни разу.
— Ему… совсем плохо… — пробормотала она, услышав поступь возвратившейся Ильги.
— Отвар уже готов, — поспешно ответила та, воочию убедившись, что брат на пороге смерти. — Нужно только дождаться, когда он охладится.
Но Беанна не желала терять ни секунды. Зачерпнув из чугунка сделанное Ильгой варево, она принялась дуть в ложку, остужая. Потом поднесла ее к губам Эйнарда и осторожно, по капельке, попыталась влить в рот. Но он так крепко сжимал челюсти, что целебный напиток стекал по его щекам и подбородку, почти не попадая по назначению. Ильга бросилась на помощь, но и ее усилия не увенчались успехом. Не помогали ни уговоры, ни ласки: Эйнард отказывался размыкать зубы, вероятно, таким способом борясь с одолевающей его болезнью. Совершенно отчаявшись, Ильга тряхнула брата, но он только едва слышно застонал и словно пробудил в Беанне решение. Она набрала отвар в рот и, прижавшись губами к губам Эйнарда, с силой втолкнула лекарство внутрь. Потом еще и еще раз, пока почти безжизненный Эйнард не закашлялся, не закрутил головой, но Беанна схватила его за щеки и продолжила целительную процедуру.
Волшебные свойства тубер-грибов проявлялись невероятно быстро, и вот уже Эйнард задышал глубоко и спокойно, словно просто заснул, и Ильга позволила себе решиться на вопрос:
— А Тила? Можно я им пока что займусь?..
Беанна передернула плечами, будто находя этот вопрос странным, и даже не взглянула в сторону бывшего жениха. Стало совершенно очевидно, что она больше не испытывала к нему хоть какого-то интереса. Конечно, это не могло иметь к Ильге совсем никакого отношения, но сердечко ее невольно заколотилось в два раза быстрее. Забоявшись выдать свои чувства, она налила в кружку порцию чудесного напитка и, повернувшись к Беанне спиной, примостилась рядом с Тилой.
Впервые в жизни она была от него так близко, что могла разглядеть даже редкие и невыносимо милые веснушки возле его носа. Тила сейчас казался вовсе не грозным, уверенным в себе воином, а немного обиженным мальчишкой, который никак не понимал, за что же его мучает смертельная болезнь. А Ильга внезапно почувствовала себя очень взрослой, опытной целительницей, в руках которой была жизнь Тилы и которая знала, как ее сохранить.
Она осторожно приподняла его голову и поднесла кружку к губам. Несмотря на почти бессознательное состояние, Тила принялся жадно хлебать целебный отвар, словно не пил до этого несколько дней. Ильга улыбнулась, чувствуя, как затрепетало в груди от этих ненастоящих объятий. Теперь, когда Эйнарду полегчало, она имела полное право хоть немного подумать и о себе. Сколько подобных сладких мгновений ей отмеряно? Вряд ли много. Они перехватили болезнь Тилы весьма вовремя, чтобы он мог поправиться за пару дней.
Однако долг снова вынуждал Ильгу действовать вопреки собственным желаниям. Как бы ни был хорош отвар, а настоящее лечение, как и предохранение от заражения, обеспечивала только правильно приготовленная стружка тубер-гриба. И вроде бы ничего сложного в процедуре приготовления такой стружки не было: требовалось всего лишь порезать грибы на тонкие ломтики и высушить их, вот только согласно рецепту предварительно грибы полагалось проалатить. Это слово Ильга никогда прежде не встречала и не могла понять. Если бы Эйнард был в сознании, он бы объяснил, что оно значит и как этот процесс организовать. Но только богам было известно, когда брат придет в себя и сколько потом еще потребуется дней, чтобы изготовить лекарство. Нет, Ильга не имела права терять время. Благополучие всего города сейчас оказалось в ее руках, и она должна была найти выход. А там — кто знает, чем отблагодарят ее милосердные богини?..
