Апрель 799 года

от появления драконов

«Сказания о драконах»…

Это была ее любимая книжка…

Когда-то золотые витиеватые буквы почти совсем стерлись, потрепанная кожаная обложка кое-где оплавилась от беспощадного огня…

Ариана обняла книжку обеими руками и прижала ее к груди, вдыхая знакомый запах — то ли вековой бумаги, то ли мамы, изо дня в день листавшей эти страницы, чтобы младшая дочь согласилась улечься в постель.

В последний раз она видела «Сказания…», когда отец швырнул ненавистную ему книгу в печь, решив раз и навсегда уничтожить любое упоминание о своеволии дочери. И Ариана, до сих пор не забывшая того своего унижения и отчаяния, никак не думала, что спустя полжизни обнаружит «Сказания…» в маминых вещах…

Как маме удалось спасти книгу от огня и тем более от разъяренного мужа, Ариана не знала. А спросить было уже не у кого: почти год прошел с тех пор, как родители не вернулись домой, наткнувшись в лесу на волчью стаю.

Говорят, отец дрался как лев, прихватив с собой на тот свет сразу пять тварей. Но совладать со всеми не сумел… О том, как погибла мама, Ариана не хотела даже думать. Пустившиеся на поиски пропавших соседей горожане нашли только окровавленные клочки одежды да фамильный меч, с которым отец никогда не расставался.

Ариана не помнила, как пережила похороны, как перетерпела первые дни без семьи. Наверное, если бы не сестра, она бы сломалась. Выпустила бы наружу свое горе, начала бы бедокурить, не обращая внимания на других, не думая об их чувствах. Но сестра взяла это на себя. И Ариане ничего не оставалось, кроме как раствориться в заботах о доме, о хозяйстве и о единственном родном человеке, который отныне требовал к себе внимания больше, чем все остальные дела, вместе взятые.

Ариана сжала зубы и опустила голову. Она давно запретила себе плакать, и с самых похорон никто ни разу не видел ее слез. Но от растревоженных найденными «Сказаниями…» воспоминаний жгло глаза и сбивалось дыхание, и Ариана, чтобы только отвлечься, распахнула книгу и впилась взглядом в расплывающиеся строки.

«В те давние времена, когда драконов в нашем мире еще не было… — она знала их наизусть, но надо было заставить себя зацепиться за рассказ, уловить его смысл, отогнать ненужные жалостливые мысли, — люди жили по законам, установленным богами, прислушивались к их советам и больше смерти боялись их прогневить».

Ариана закрыла глаза. Перед мысленным взором предстала мама: вот она листает томик в поисках нужной сказки, аккуратно проводит тыльной стороной ладони по страницам, разглаживая их, убирает со лба прядь длинных волос и всматривается в слова, словно видит их впервые в жизни. Ее голос льется ровно, превращая «Сказания…» в тихую песню, и Ариана представляет себе те забытые времена: великих богов, первых людей и… драконов.

Самых невероятных и самых удивительных существ на свете.

«Но годы шли: людей становилось все больше, и боги уже не успевали вести и направлять каждого из них. Не все нашли в себе силы и сознательность использовать полученную свободу во благо. Некоторые принялись доказывать собственную независимость, бунтуя против сложившихся устоев и презирая запреты. Они шли все дальше, забывая об истоках и отрекаясь от Создателей, а боги прощали им это как своим любимым чадам, надеясь, что те вскоре наиграются, одумаются и вернутся к своим пенатам.

Но бунтовщики не уразумели доброты богов. Напротив, ослепленные и опьяненные вседозволенностью, они возомнили себя равными Создателям и решили доказать это всему миру, похитив символ могущества Божественной Триады. Наивно полагая, что их предательский замысел не будет раскрыт, они шли вперед, не чураясь никаких способов достижения цели.

Им удалось провести богиню Водной Сферы Ивон, миновав на утлом суденышке самые сложные морские препятствия. Они смогли отвлечь внимание богини Воздушной Сферы Ойры и проникнуть в святая святых Создателей — Заповедную пещеру, где хранился Жезл Могущества. Увидев это, бог Земной Сферы Энда решил в корне пресечь любые поползновения и превратил весь отряд дерзких вторженцев в самых отталкивающих и ужасающих существ на свете. Остальные люди вмиг возненавидели чудовищ и, назвав их драконами, начали сочинять про бывших родичей неприглядные легенды и пугать ими своих детей.

Пришедшие от этого в ужас богини насилу уговорили брата смягчить наказание. Вняв их мольбам, Энда позволил детям драконов принимать человеческий вид, но только до момента первой близости. И от выбора партнера зависела дальнейшая судьба несчастных: либо они возвращали себе человеческое обличие, навсегда избавляясь от проклятия Энды, либо до конца жизни оставались драконами, принимая звериный облик вместе со всеми его выгодами и недостатками.

Любящие людей больше самих себя богини ликовали в уверенности, что проклятие вскоре исчерпает себя и дети бунтовщиков вернутся к истокам. Но драконы, озлобленные наказанием и отношением к себе бывших соплеменников, больше не стремились воссоединиться с родными. Напротив, они воспитывали детенышей в ненависти к человечеству, внушая им чувство превосходства над людьми и уча охотиться на них как на врагов, сжигая целыми селениями и истребляя целыми родами. Люди, первое время терявшие разум от ужаса при появлении крылатых чудовищ, в свою очередь научились не только успешно защищаться от них, но и освоили такую профессию, как охотники на драконов. Организовав отряды, они загоняли отбившегося от стаи ящера в ловушку и забивали его, не ведая жалости. А прознав о возможности перевоплощения молодых драконов, начали отлавливать их и использовать для собственных целей. Одни запрягали еще не оперившегося дракончика в плуг вместо лошади, другие показывали его зевакам за деньги, третьи использовали в качестве приманки для взрослых драконов. Долго таким дракончикам протянуть не удавалось: они погибали от голода, от непомерных нагрузок, а иногда и от ненависти бывших собратьев, считавших своим долгом истребить драконье отродье в зачатке.

Лишь очень немногие помнили, что в людях и драконах бежит одна кровь. Еще меньше было тех, кто не делил детей на своих и чужих. Но иногда такие люди встречались. И благодаряим появились на свет эти сказания…»

Ариана безмолвно повторяет за мамой не раз уже слышанную историю, заучивая ее, словно защитное заклинание. И чувствует себя необъяснимо счастливой, не понимая еще ни того, откуда берется это ощущение счастья, ни того, какой ценой однажды придется за него заплатить…

— Мамочка, а как узнать, хороший дракон или плохой?

Мама улыбается и гладит ее по стриженным волосам.

— Не знаю, моя радость. Боюсь только, что хороших драконов сейчас вовсе не осталось.

Ариана упрямо качает головой.

— А я уверена, что остались! Ах, если бы мне только повстречать такого — настоящего хорошего дракона! Я бы!..

Ариана распахнула глаза, резко оборвав воспоминания. Глупая девчонка! Глупые мечты! Они все разбились об острые скалы реальности! Давно, много лет назад. И мамы больше нет, и никто не скажет, что все еще будет хорошо…

Сказки кончились.

Ариана захлопнула книгу и бросила ее в корзину со старьем. Туда, где уже поблескивал каплевидный сиреневый камешек…

Июль 790 года

от появления драконов

Лил злился. Слишком хорошо он понимал, по какой причине мать именно сейчас послала его проверять силки. Не хотела, чтобы надумавшая навестить ее сестра снова повстречалась с Лилом. В прошлый раз, когда тетушка Ана попыталась погладить его по голове, он огрызнулся и сбросил ее руку, а мать, очевидно, решила, что нынче Лил окончательно потеряет над собой контроль и покалечит ее драгоценную сестрицу. Она все время этого боялась и, как ни старалась, не могла скрыть своего страха от сына. И пусть Лил никогда не давал ей повода подозревать его в несдержанности и агрессивности, но все-таки он был тем, кем был, и избавиться от своего проклятия не имел ни малейшей возможности.