— Извини, Ариана, это не обсуждается, — голос Лила был нежен и в то же время тверд настолько, что дальнейшие возражения казались бессмысленными. — Я всю жизнь убегал, больше не могу. Лучше сдохнуть на эшафоте, чем существовать вдали от тебя.

— Я пойду с тобой, — прошептала Ариана. — Куда угодно, когда угодно. Мне все равно, где жить. Лишь бы с тобой все было в порядке.

Лил покачал головой.

— Ночь, зима, лес — ты не перенесешь этого путешествия, Ариана, — улыбнулся он, и она поняла, что в его взгляде нет ни капли страха, только забота о ней. Еще немного, и она эту заботу возненавидит! Ариана уже не в первый раз за сегодняшний вечер затевала этот разговор. Предлагала Лилу сбежать, раз уж Тила предоставил ему такую возможность. Наплевать на данное слово остаться в доме до утра. Утром будет поздно. Уже через секунду может быть поздно, если градоначальник опомнится и велит взять Лила под стражу до суда! Правда, после боя стражу найти было довольно сложно из-за весьма ощутимых потерь среди мужского населения, но ради такого дела градоначальник мог и извернуться. А Лил… — У меня порой такое ощущение, что все это задумано как раз для того, чтобы я покинул Армелон, — неожиданно заметил он, и Ариана уставилась на него в изумлении. — Больно странно. И отсрочка, и отсутствие охраны… Беги — не хочу. Только я не хочу, Ариана! Страх, отчаяние — боги наказывают за них хуже, чем люди.

— Что может быть хуже смерти? — всхлипнула она, понимая, что не сможет его уговорить. Было так страшно думать о завтрашнем дне, представлять, что задумал градоначальник и чем все это может закончиться. Слишком свежи еще были воспоминания о той боли, что испытала Ариана, увидев Лила на эшафоте. Тогда ей удалось спасти его, но удастся ли снова?

— Слишком многое, — Лил поднялся из-за стола и прижал ее к сердцу. — Ариана, у меня нет больше сил сомневаться. Боги вернули мне человеческий облик не для того, чтобы через день отнять жизнь. А если и так, я вполне способен себя защитить. Мне теперь есть, ради кого сражаться.

Она посмотрела в его решительное лицо и вдруг поняла, что Лил прав. Слишком долго она думала, что Создатели отвернулись от нее, и не верила им. Но ведь… Разве меньше было поводов, чтобы убедиться в их доброте? Они сотворили самое главное чудо, возвратив Лила. Быть может, это просто очередное испытание?

«Отказаться от страха», — сказала ведунья. А это значило отдать себя на волю богов. И, пожалуй, пришло время это сделать.

— Тогда у нас… вся ночь впереди, — выдохнула ему в плечо Ариана. — И я больше никому не открою дверь…

Лил вздрогнул, словно боялся этих слов больше вызова в суд. Но взгляд уже загорелся надеждой, которую невозможно было скрыть.

— Ты уверена? — все-таки пробормотал он. — Если завтра… Если так получится, что… Я же сделаю тебя своей, Ариана, а потом…

— Сделай, — прошептала она. — Нет никаких «потом», Лил. Только здесь и сейчас. Только ты и я. И больше… я больше не хочу ни о чем думать…

Он судорожно сжал ее в объятиях.

— Жизнь моя! — невольно сорвалось с губ, и Ариана закопалась пальцами в его волосы, притягивая, соблазняя, позволяя, и Лила накрыло восторгом. Не осталось никаких мыслей, никаких страхов, одно только всепоглощающее желание.

Куда подевалась его вечная сдержанность? Ну невозможно было держать себя в руках, когда Ариана столь жарко отзывалась на его ласки и сама так старалась доставить ему удовольствие. Лил шептал нежные слова, каких она никогда еще не слышала, а он даже не подозревал, что знает их. Но иначе не получалось выразить свои чувства, бьющие через край, и Ариана впитывала их с благодарностью, разгораясь все сильнее и сводя Лила с ума.

Снова ее пальчики касались его кожи, но теперь совсем иначе, чем утром. Исчезла робость и боязнь причинить боль; ее ногти чертили линии на спине, впивались в тело, и сама Ариана вжималась в него все сильнее, словно пытаясь стать единым целым.

Верхнее платье было безжалостно отброшено, но и нижнее казалось невыносимой помехой. Лил целовал шею, плечи, сгибы рук, родные ладони, но всего было мало. Эйнард не велел в первый раз трогать нижнее платье, чтобы не смутить и не напугать невинную девицу, и Лил одергивал себя, памятуя о стыдливости Арианы. Но руки сами сжали ткань на бедрах, да так, что даже у Арианы сомнений не осталось. Она потянула Лила в спальню, где в непроглядной темноте не было места смущению, а лишь все усиливающимся ощущениям. Горячие, чуть подрагивающие ладони Лила наконец заскользили по обнаженной коже, и поцелуи стали исступленными, несдержанными, но они кружили голову и вызывали разливающееся по телу непреодолимое желание.

— Лил… я так мечтала… так ждала тебя… — кое-как пролепетала Ариана и услышала в ответ сбивчивые, невероятно искренние слова:

— Зачем? Я… жизнь тебе испортил… еще тогда, в детстве… Я до конца дней… Ариана!.. Я так тебя люблю, что себе не верю!.. Весь мир мой в тебе!.. А ты… такая хорошая, такая красивая… Отдаешь мне себя… Счастье мое невозможное!.. Я все сделаю, чтобы ты… не разочаровалась… Не замкнулась… Не пожалела об этом…

Ариана всхлипнула, не в силах сдержать эмоций. Разве можно было остаться равнодушной при таких признаниях? Она запустила их в душу, целуя Лила, не позволяя ни на секунду испугаться, что может передумать.

— Ты лучше всех, — на одном дыхании выговорила она. — Ты всегда был лучше всех, я на других мужчин даже смотреть не могла… Пожалуйста… Я хочу быть только твоей… Навсегда…

У Лила будто рычание с губ сорвалось. Он подался вперед, к кровати, подхватил на руки потерявшую равновесие Ариану и мягко опустил ее на подушку. А сам упал на колени и принялся покрывать нетерпеливыми поцелуями девичье тело.

Ариана сбила дыхание, отдаваясь, отзываясь на каждое движение, не думая о приличиях и последствиях. Ее Лил доставлял ей такое удовольствие!.. Она любила его больше всех на свете, но оказывается, еще недостаточно сильно. Потому что сейчас открывалась совершенно новая сторона любви, и она сжигала Ариану заживо, вырывая короткие стоны и требуя большего.

Ариана желала Лила. Пусть отринет все сомнения, пусть присвоит ее себе. Пусть поймет, как нужен ей — он один, средоточие всего мира!

Она подхватила его под вихры, потянула к себе, целуя, приникая, узнавая совсем, до конца.

Лил стиснул ее в объятиях, уткнулся губами в шею, словно отдавая себя на заклание. И решился.

Глубокий вдох, восхищенный всклик…

Ариана ощутила это единение всем телом и всей душой. Милосердные богини избавили от боли, даря новое, ни с чем не сравнимое наслаждение.

Лил замер, прижал еще сильнее, с тревогой заглядывая в глаза. А Ариана со звенящей нежностью выдохнула его имя.

— Мой… Совсем… Любимый!.. — с трудом выговорила она, трепеща в предвкушении.

Лил осторожно шевельнулся, вырвав у Арианы еще один протяжный вздох, и понял наконец, что ей это нравится. Счастье пронзило грудь, выпуская запечатанную страсть наружу, оглушая, взрываясь разноцветьем перед глазами.

— Ариана… — только и пробормотал он, а она нашла его губы, не желая лишаться даже частички удовольствия, и Лил отпустил себя, познавая все прелести настоящих отношений и словно перерождаясь в новую ипостась…

* * *

Лил проснулся с ощущением совершенно нереального, никогда еще не испытываемого счастья. Пару секунд набирался решимости, чтобы открыть глаза и проверить, не приснились ли ему последние события, и вдруг почувствовал легкое шевеление возле груди. И поверил.

Все было правдой!

Невозможное Арианино предложение и самая волшебная ночь в его жизни. У них все получилось. И Лил ни разу не вспомнил про своего дракона, и Ариана не осталась разочарованной, о чем прибавившиеся на спине царапины говорили лучше любых слов.

Лил не сдержал самодовольной улыбки.

Он вчера был сам не свой, открывая потаенное, желая только объяснить Ариане, что никогда не причинит ей вреда. Но ее жаркий прерывистый шепот, и мольбы о продолжении, и безумно подстегивающие вскрики удовольствия, и собственное имя в благодарных выдохах — Ариана была тысячу раз права, что переупрямила его. После такой ночи и умереть не страшно. И так хочется верить в еще одно чудо и в милость богинь, пожелавших образумить градоначальника…