— Я все понял, Беанна, — со всей серьезностью ответил Лил. — Извини меня.

— То-то же! — сменив гнев на милость, улыбнулась она. — Чай, мы с Рианой не звери какие, чтобы морить голодом нашего кормильца. Пошли за стол, заодно и расскажешь, где ты раздобыл этого… Эйнарда.

Лил качнул головой — неизвестно еще, захочет ли вышеназванный Эйнард делить один стол с драконом, — но ничего не сказал и послушно направился за Беанной в дом. За что и был вознагражден самым теплым взглядом от Арианы… и, пожалуй, самой большой порцией ее необыкновенного рагу, которые скрасили ему несколько неприятных минут, связанных сначала с недоумением Эйнарда, вызванным непривычно звучащим именем Лила, а потом его же пристальным вниманием к шевелюре своего спасителя.

— Прости меня, ради Ойры, — наконец решился удовлетворить свое любопытство Эйнард. — Быть может, из-за удара по голове у меня все еще искры перед глазами скачут… Но мне все время кажется, что волосы у тебя отливают фиолетовым цветом…

Это был такой явный намек, что Ариана встревоженно подалась вперед, готовая немедленно броситься на защиту Лила. Но он сжал под столом ее руку и чуть улыбнулся.

— Я дракон, — совершенно спокойно сообщил он и с интересом посмотрел на Эйнарда. — Если соберешься сигать в окно, постарайся не переломать ставни: я только недавно их починил.

Беанна тайком показала ему кулак. Эйнард, однако, не обратил на вторую фразу Лила ни малейшего внимания.

— С ума сойти! — только и пробормотал он.

…Лил чувствовал себя странно. Эйнард явно принял его за хозяина дома, всякий раз испрашивая разрешения именно у него и обращаясь с просьбой именно к нему. Беанна, тоже понявшая это, тихонько посмеивалась, но не торопилась развеять заблуждение гостя. Ариана же и вовсе поддержала эту игру, глядя на него как на главу семейства и внимая каждому его слову. Лил всего на мгновение позволил себе поверить, что это все правда, и потом долго не мог совладать с накрывшим его ощущением безграничного счастья. Разве так уж многого он желал? Свой дом, свою семью, свое место в жизни…

Вот только дракону все это недоступно. И не прошло и получаса, как реальность вернула его на грешную землю, напомнив устами Беанны о «необходимости хоть немного поспать этой ночью».

И они вместе с Эйнардом были отправлены отдыхать в сарай.

— Беанна вам постелет, — вернула Ариана сестре ее же шпильку, но та не осталась в долгу.

— А Риана расскажет сказку: у нее это с детства отлично получается.

Ошеломленный Эйнард от всей души поблагодарил сестер и столь поспешно их покинул, что они не удержались от смеха.

— Отличный парень, а ты его в сарай, — заметила, чуть успокоившись, Беанна. — Будь я на твоем месте…

— Будь ты на моем месте, Эйнард интересовал бы тебя в последнюю очередь, — по-доброму улыбнулась Ариана. — Только твое сердце свободно.

— Зато кое-что другое занято! — Беанна кинула на сестру сердитый взгляд и прижала руки к животу. Но, получив оттуда незамедлительный ответ, так же быстро смягчилась. — Впрочем, иногда мне кажется, что твой дракон был послан нам не случайно.

Ариана промолчала: для нее это утверждение уже давно стало истиной.

— Мы ведь так и не спросили, кто такой этот Эйнард, — уже направившись в свою спальню, вдруг вспомнила она.

— Не спросили, — согласилась Беанна. — Ты знаешь, мне показалось… — начала было она, но тут же осеклась, задумалась. — Впрочем, неважно. Завтра и узнаем.

Ариана кивнула, и они расстались.

Эйнард не знал, удалось ли ему этой ночью хоть немного поспать. Нет, конечно, не из-за дракона по соседству: если Лила не боялись две милые девушки, с которыми он сегодня познакомился, то неужели ему пристало бояться? Кроме того, он никогда не судил о людях по внешнему виду и умение превращаться в ящера считал ничуть не большей опасностью, чем умение владеть холодным оружием. А Лил спас его, рискуя собственной жизнью, хотя не мог рассчитывать на большее, чем благодарность. Вот только Эйнард, кажется, его еще так и не поблагодарил.

Он бросил взгляд на лежащего через проход парня и, так и не определив, спит ли тот, не решился заговорить.

Дракон…

Эйнард даже в страшном сне не мог представить, каково это — быть драконом в мире людей. Вечные насмешки, вечная ненависть, вечное желание уничтожить врага — и зачем Лилу понадобилось существовать среди всего этого? Если можно было просто принять другое обличие — и вернуться к себе подобным, где никто никогда не кинет на тебя косого взгляда и не обвинит в том, что ты можешь превращаться в двуногого.

Очевидно, у Лила были весьма весомые причины бороться за свое право быть человеком. И его присутствие в этом доме, пожалуй, несколько приоткрывало завесу тайны.

Две девушки и дракон… Как только градоначальник допустил подобную дикость? И как армелонцы согласились на столь опасное соседство? Ох, как давно Эйнард не был в родном городе, и сколько всего произошло за время его отсутствия…

Голова после перевязки Беанны и щедрого ужина ее сестры болела значительно меньше, чем поначалу, однако бьющиеся в ней вопросы возвращали все на круги своя. Эйнард знал, что самое лучшее в его ситуации — это избавиться от всех мыслей и хорошенько выспаться, тогда на утро он почувствует себя новым человеком, но беда состояла в том, что ни того, ни другого Эйнард сделать не мог. Любопытство распирало, и, сколько бы он ни говорил себе, что его никак не касается это странное приютившее его семейство, все было тщетно. Оно его касалось. С того самого момента, как он заглянул в чистые голубые глаза старшей сестры и… потерял покой.

Десять лет, посвященных науке, — и для чего? Чтобы лишиться всех своих работ возле самого дома, а потом еще и забыть обо всем, встретив чужую жену?

В том, что Беанна не была свободна, сомнений не возникало: всего через пару месяцев ей предстояло стать матерью, а это говорило само за себя. Ее муж, вероятно, отсутствовал по службе, может быть, даже довольно давно, если его работу выполнял Лил, но рано или поздно он обязательно вернется к семье…

А Эйнарду следовало незамедлительно выбросить Беанну из головы и подумать лучше о том, каким образом теперь изыскать возможность осуществить собственную мечту. Лесные разбойники отняли самое дорогое, что у него было. И ведь не поймут они никогда, какое сокровище попало им в руки, не сумеют им воспользоваться, выбросят где-нибудь по дороге, и не получит Армелон ничего, и все старания Эйнарда пропадут напрасно.

От расстройства он закопошился в постели и следом почувствовал на себе пронзительный, словно видящий в темноте взгляд.

— Голова болит, — пожаловался Эйнард, чтобы как-то оправдать собственное беспокойство. — Извини, если не даю тебе заснуть…

— Да я выспался уже сегодня, — негромко усмехнулся Лил и сел на полке, скрестив ноги. — Могу принести воды, если только ты сможешь объяснить, какое отношение к твоей голове имеют дракон, Беанна и госпиталь.

Эйнард тоже поднялся и изумленно воззрился на соседа. Выходит, он все-таки спал? И во сне выболтал все свои сокровенные мысли?

А Лил все это услышал и запомнил?

— Воды не хочу, — с трудом прохрипел он. Лил кивнул.

— Хорошо, значит, с головой разобрались. Как насчет всего остального?

Эйнард обреченно повалился лицом на подушку и накрыл затылок руками. Потом вдруг принял решение.

— Раз уж мы оба не хотим спать, давай скоротаем ночь за познавательными историями, — предложил он. — Ты мне расскажешь про себя, а я тебе про себя. Так мы ответим на половину интересующих нас обоих вопросов. Правда, думаю, моя повесть не будет и вполовину столь интересна, как твоя…

— И все же я предпочту услышать ее первой, — тоном, не допускающим возражений, заявил Лил. Эйнард вздохнул, но упрямиться не стал.

— Отец заболел, когда мне едва исполнилось семь, — начал он свой рассказ и поведал затем о том, как искал способ помочь отцу, перерыв всю имеющуюся в Армелоне литературу, но спасти его, конечно, не смог. Как загорелся после этого идеей научиться врачевать людей, но ни одна ведунья не согласилась поделиться с ним своими знаниями, потому как «не мужское это дело — за больными ухаживать». Как узнал о том, что в южных странах, где искусство врачевания людей возведено в некий культ, существуют специальные школы для желающих овладеть этой профессией, и как вопреки желанию матери сбежал в четырнадцать лет из дома и отправился за своей мечтой.