— Дышать со мной одним воздухом? — иронично спросила она, хотя с трудом удерживала слезы. — Лил, это самые чудесные слова, какие я когда-либо слышала, — она переплела свои пальцы с его, вынудив податься вперед. — Пожалуйста, не лишай меня такой радости. Я ведь даже надеяться не могла, что так много для тебя значу.

У Лила зашумело в голове. От ее близости, от ее дыхания, от цветов в темной косе и дрожащих на ресницах капель. Но робкая ее улыбка вдруг молнией напомнила ему ту, прежнюю, Ариану. Девочку, которую он поклялся защищать всеми своими силами. В том числе, и от собственного дракона. Почему же теперь он счел, что вправе нарушить клятву? Разве Ариана этого заслуживала? И разве он столько лет не справлялся с собой?

— Ты значишь все на свете, Ариана, — проговорил Лил с улыбкой и исключительно братской нежностью так, что Ариана удивленно захлопала ресницами. И ответное: «Ты тоже» — так и замерло на ее губах. Страх снова пробрался в душу. Зачем она навязывалась, если Лил просил ее не делать этого? Быть может, для него важно оставить все, как есть? Ведь не случайно, наверное, он так цеплялся за своего дракона, хотя Ариана вновь и вновь пыталась его убедить, что это не имеет для нее значения. И ей следовало уважать его решение, а не думать исключительно о собственных желаниях. Вот только…

Невозможно вычеркнуть из памяти те слова, что он ей сказал, и вырвать из души те ощущения безграничного восторга, которые он ими вызвал. И Ариана могла, конечно, ответить правильно и благонравно, как должна была и как подсказывал ей напуганный разум. Но разве сегодня не день ее совершеннолетия? И разве сегодня она не имела права не думать обо всех этих глупостях?

Чтобы и он… больше не боялся?..

Ариана поднялась на цыпочки и коснулась губами щеки Лила.

— Ты тоже… — прошептала она.

Лил еще ни разу не задерживался на охоте до темноты, не желая волновать Ариану. Но сегодняшний день оказался исключением. Лил погнался за добычей, забираясь все глубже в лес, и остановился только тогда, когда путь преградило красивое тихое озеро, обрамленное хвойными деревьями, отражающее в своей глубокой синеве ленивые облака. Лил в ту же секунду почувствовал, что расплавится от июльской жары, если немедленно не окунется, и некоторое время с наслаждением плавал в прохладной воде. Потом выбрался на берег и плюхнулся в высокую траву, принявшую его, словно природная перина. Вокруг стояла такая умиротворяющая тишина, что Лил позволил себе на несколько минут расслабиться. И сам не понял, как заснул глубоким спокойным сном.

Конечно, ему снилась Ариана — иначе и быть не могло: за девять лет лишь считанные ночи обманули его ожидания. Да только в последние три месяца эти сны перестали приносить облегчение, выполняя против воли самые затаенные его мечты, и прийти в себя после них с каждым новым утром становилось все сложнее. Вот и сейчас пригрезившаяся Ариана решила после долгого рабочего дня освежиться в найденном Лилом озере. Она без всякой застенчивости скинула верхнее платье и, с удовольствием потянувшись, ступила босыми ногами в воду. Улыбнулась, неспешно прошлась вдоль берега, замочив подол нижней рубашки, потом наклонилась, умыла руки и лицо, выдернула из косы ленту и, отбросив ее на траву, окунулась в залитые заходящим солнцем воды.

Все существо Лила без промедления отреагировало на эту чудную завораживающую картину, несмотря на бесчисленные обвинения себя в том, что своими мыслями и желаниями он оскорбляет Ариану.

Ничего не помогало!

Лилу продолжали сниться малоприличные сны, с каждым разом становясь все смелее и реалистичнее, как сейчас, когда Ариана в промокшей насквозь белой рубашке ступила на берег, закинула руки за голову и…

Лил проснулся с учащенным дыханием и отчетливой знакомой болью пониже живота. Несмотря на двадцать лет почти полной изоляции от людей, он отлично понимал, что с ним происходит. И никакая ненависть к собственной несдержанности тут не могла помочь: Лил любил Ариану отнюдь не братской любовью. И драконья сущность, которой он пытался себя оправдать, не имела к этому ни малейшего отношения. Что бы ни придумали боги, но Лил был всего лишь мужчиной, который нашел свою женщину. Вот только ему не суждено было хоть раз в жизни узнать, какой может быть ее любовь. Он никогда не позволит себе воспользоваться Арианиной добротой и лишить ее надежды на человеческое будущее. Даже если ради этого ему придется растоптать собственное сердце — велика ли плата за Арианино счастье?

Выудив себя из очередного витка душевных терзаний, Лил с удивлением обнаружил, что закат пришел не только в его сон. Усталое солнце медленно садилось за горизонт, а это означало, что время для охоты вышло, и Лилу предстояло не только расстроить Ариану своим поздним возвращением, но и впервые явиться домой с пустыми руками. Не самая приятная перспектива, особенно учитывая ухудшившийся в последнее время характер Беанны. Она и так-то никогда не отличалась особой тактичностью и дружелюбием, а теперь, с приближением момента родов, стала совсем невыносима. То ли от страха перед будущим, то ли от тяжести бремени, она капризничала с каждым днем все сильнее, изводя Ариану и не давая покоя Лилу. Ее желания становились все более невыполнимыми, а помощь по хозяйству, напротив, почти свелась к нулю. Ариана мужественно терпела ежедневные выступления сестры, лишь изредка кидая на Лила то уставший, то благодарный взгляд, а потом снова принималась за работу. Приближалась ярмарка, и Ариана надеялась воспользоваться ее возможностями, чтобы сделать необходимые приготовления к зиме. Так что голодными, конечно, сестры сегодня не останутся, а вот выслушать все, что Беанна думает по поводу бесполезных драконов, ему точно придется.

Но сначала следовало добраться до дома. Заблудиться Лил, разумеется, не боялся: нюх еще ни разу его не подводил; а вот встретиться в темноте с каким-нибудь крупным зверем не желал бы и при более благоприятных обстоятельствах.

Поэтому Лил оставил все сомнения и стремглав бросился в сторону Армелона. Деревья проносились мимо с невероятной быстротой; ветер свистел в ушах, но это не помешало Лилу услышать слабый стон и перекрывающий его бранный хохот. Лил насторожился, замер, подобравшись, как барс перед прыжком. Ему не надо было видеть то, что происходило в нескольких шагах от него, он все понял и так. Грабители вышли на дорогу и уже нашли себе жертву.

Лил неслышно скользнул между деревьями и, отодвинув широкую еловую лапу, оценил обстановку.

Грабителей было двое. Их лица скрывали полотняные мешки с прорезями для глаз, из чего он сделал вывод, что нападавшие были местными жителями. Это серьезно осложняло какие бы то ни было действия Лила, поскольку любой армелонец истолковал бы их как нападение дракона на человека, по-прежнему каравшееся смертью. Пойди потом докажи, что эти двое занимались на дороге разбоем, а он спасал невинную жертву. Особенно если сама жертва не пожелает видеть своим избавителем «эндово отродье» и переметнется на сторону простых людей. Нет, рисковать Лилу было нельзя. А значит, следовало предпочесть силе хитрость.

За долгие годы странствий Лил отлично изучил лесную фауну, знал повадки большинства зверей и мог, при необходимости, изобразить почти любого из них, имитируя рев и манеру передвижения. Вряд ли ночным разбойникам много требовалось, чтобы сменить свою преступную удаль на безотчетный панический ужас: такие твари, нападающие на беззащитных путников, всегда в душе трусливы. И, если Лилу повезет, при первой же опасности они бросят свою жертву и унесут ноги, спасая собственные шкуры. Если не повезет, придется повозиться. Но Лил все же надеялся на лучшее.

Расставив ноги пошире и приняв самое устойчивое положение, он издал такой звук, что ему позавидовал бы даже медведь-убийца. Две темные фигуры, обыскивающие неподвижного человека, содрогнулись от ужаса и уставились друг на друга. Лил повторил свое сольное выступление и принялся ломать сухие ветки, изображая приближение зверя. Разбойники больше не колебались ни секунды: бросив израненного парня на растерзание медведя, они помчались прочь с этого места.