— Еду к вам, — сказал Дмитрий Павлович. — Готовьте пока термосы. Я вместе с вашей ярославочкой попотчую лотковиков добрым обедом.
Можно было бы нажать: обеспечьте, а обиды свои и сантименты попридержите. Но директор столовой и сама нажала бы в случае нужды, требовать она умела. Ее повара и мойщицы не тащили с работы домой полные кошелки. Ни один самый придирчивый контролер не обнаружил бы недовложений в котел по той простой причине, что их не было. Дмитрий Павлович не раз пытался расспросить, как она этого добилась. Директор улыбалась и отмалчивалась. А Сабит Тураевич, оказывается, выпытал у нее и это. «У нее мать в войну заведовала столовой. Так ни разу за все годы даже сухой корочки домой не принесла. Только из магазина, только то, что положено по карточкам, только как все», — проинформировал он управляющего трестом. Впечатления детства стали чертой характера. Вот когда складывается характер — в самые нежные годы!
Директор пригласила в свой кабинет раздатчицу Зиночку. При виде Голубева девушка покраснела до корней волос.
— Так кто обидчик? — спросил управляющий.
— Новенький у них есть. Он меня лапать начал, — сказала Зиночка. Она была готова провалиться сквозь землю.
— А бригадир?
— Бригадир не видел. Никто не видел.
— Поехали, — пригласил Голубев.
До лотковиков добирались минут сорок. Разбитные хлопцы мигом выгрузили термосы и посуду.
— Эх, столовая! — сказал Абидов. — Что стряслось-то?
— Это ты у своих гвардейцев спроси, почему они руки распускают. — Дмитрий Павлович отыскал взглядом покрытого лиловыми наколками толстощекого парня. Тот опустил глаза, потом поднял их на Голубева и выразительно сплюнул. «После срока, — отметил Дмитрий Павлович. — И с этими надо возиться!»
— Подумаешь, цаца! — сказал толстощекий.
Дмитрий Павлович не возразил. Цаца так цаца. Люди сели на сухую траву под тень автомобильного крана. Замелькали ложки. Через полчаса Зиночка собрала посуду. Дмитрий Павлович проводил ее до машины и, прощаясь, пообещал:
— Больше вас здесь не обидят. Верите?
Девушка благодарно улыбнулась. Голубев вернулся к притихшей бригаде.
— Девочка безответная, ранимая, — сказал он про раздатчицу Зиночку. — Кому-то хорошей женой будет. А вы… Или лучше из лап вот этого типчика получить?
Он ткнул пальцем в обидчика и долго не опускал указующий перст. Монтажник, сидевший слева от парня, отодвинулся от него, и отодвинулся рабочий, сидевший справа.
— Под своего играешь? — взъерепенился мужчина, облик которого носил глубокий отпечаток жизни в местах не столь отдаленных.
— Вообще мы тут не делимся на своих и чужих. Мы тут свои. Но ты пока чужой. Поразмысли на досуге.
— Ну, бейте, бейте! — крикнул парень.
Казалось, что он близок к истерике. Но он просто демонстрировал свои актерские способности. Дмитрий Павлович имел опыт общения и с такими.
— Куда тебе, — сказал Голубев. — Я ведь сильнее. Хоть один на один, хоть как.
— Мы сами с ним побеседуем, — сказал бригадир. — Мы не знали.
— Незнание не освобождает взрослых людей от ответственности, — сказал Дмитрий Павлович. — Надеюсь, найдете способ загладить вину.
От лотковиков он направил машину в областной центр. Попросил водителя уступить место за баранкой. Совсем другое ощущение оставляет дорога, когда ведешь машину сам. Скорость. Теплый ветер в лицо. Чувство окрыленности: кажется, что все тебе подвластно, все в твоих руках. По дороге он осмотрел два межхозяйственных распределителя, которые проходили в открытом русле. Они были одеты в бетонную водонепроницаемую рубашку и готовы к сдаче. Каналы бетонировали бригады Ганиева и Закирова. И Голубев должен был решить, какому из коллективов присудить первенство. Победившая бригада поедет в Краснодарский край осваивать новый бетоноукладочный комплекс. Трест получит такой комплекс в октябре, и грех обрекать на простой дорогие агрегаты. Качество работ было выше у Закирова. Откосы — идеальные плоскости, сопряжения — идеальные прямые. У Закирова и бетонную смесь уплотняли лучше. Объемы же уложенного бетона были примерно одинаковые, и формально Ганиев тоже претендовал на победу. Закиров брал какой-то особой, редко встречающейся гуманной строгостью. Только тихое, дружеское слово, только личный пример. Тихоня, интеллигент! Но у этого тихони люди почему-то не позволяли себе недобросовестности. «Подготовить бы его в институт», — подумал Дмитрий Павлович о Закирове. А бригаду Ганиева он перебросит на сооружения. Новый бетоноукладчик вдвое производительнее нынешней полуручной технологии. Дорого, конечно, посылать на Кубань такую ораву. Но неумение обходится вдесятеро дороже, опыт стоит того, чтобы платить за него полновесной монетой.
Он вспомнил, как ставились на опоры первые лотки. Вот уж где потыкали пальцем в небо! Сколько лотков сложили в гармошку, но создали технологию. А шишки и синяки, набитые в первые дни, быстро зажили. Теперь бригада монтажников за месяц ставит столько же лотков, сколько было поставлено за первые полгода. Итак, поедут Закиров и его люди.
В Гулистане, в областных инстанциях, Дмитрий Павлович обговорил детали своего не нового предложения. Он давно загорелся идеей освоить — вне плана, конечно, — стогектарный массив в излучине Южного Голодностепского канала и нарезать на нем полторы тысячи дачных участков. Тогда дачи будут почти у всех работников треста. И непременно у тех, кто живет в многоэтажных домах. Чем маяться бездельем в выходные дни, пусть люди разобьют сады, виноградники, огороды. Не пьянкой же занимать досуг. Пусть люди, освоившие здесь не одну сотню тысяч гектаров, получат возможность сами, своими руками вырастить что-нибудь на этой облагороженной ими земле.
Прежде от этой идеи отмахивались. Но в последних решениях партии и правительства по продовольственным вопросам уделялось внимание и индивидуальному сектору. И это было на руку Дмитрию Павловичу. Теперь его идея опиралась на солидный фундамент. Он же, выдвигая свою идею, во главу угла ставил не продовольственный вопрос, а гораздо больше волновавший его как руководителя вопрос закрепления кадров. Он мечтал иметь стабильные кадры, многого добился на этом пути, приблизился, можно сказать, вплотную к идеалу. Но идеал был как локоть: вот он, да не укусишь. В идеале должны были остаться только три причины выбытия из рядов прославленного треста «Чиройлиерстрой»: служба в армии, уход на пенсию или смерть. Он знал, что взваливает на свои плечи большую ношу, которая, вместе с его основной ношей, возможно, будет непомерно тяжела. Но он также знал, что никто другой с этим связываться не будет.
На дачном участке, по его подсчетам, потребуется особенно густая дренажная сеть. Орошение же лучше всего будет, пожалуй, организовать с помощью напорных трубопроводов. Надо предложить людям на выбор и кирпичные, с верандой и кухней, однокомнатные домики, и легкие навесы с айванами для тех, кто стеснен в средствах. Дренаж, ирригация и дороги — за счет треста, все прочие блага — за наличный расчет, на кооперативных началах.
В обкоме партии удивились обстоятельности расчетов. Он подумал: «Знай наших!» Именно в этой обстоятельности и заключалась его, Голубева, сила. Он считал: чтобы увлечь хорошей идеей, надо показать, что даст ее реализация. С ним согласились, но потребовали, чтобы отвлечение сил и материалов на освоение дачных участков не сказалось на темпах строительства. «Справедливо», — ответил Голубев. И с грустью подумал, что его дачи не будет среди этих полутора тысяч дач. Оля уедет, и у него не останется времени даже на то, чтобы содержать в порядке приквартирный участок. Он помог подготовить проект постановления. И уехал в Чиройлиер довольный. Теперь и это дело замкнулось на нем, а на себя он мог положиться.
Солнце опускалось, дневная жара теряла накал. Контора давно опустела. Дмитрий Павлович позвонил диспетчеру, и тот доложил обстановку. Происшествий не было. «Нормально», — подумал Голубев и достал отобранные им личные дела инженеров, занимавших должности производителей работ. Одного из них он собирался назначить на вакантную должность начальника участка. Он прекрасно знал всех троих. Сложность тут заключалась в том, что самым перспективным был самый молодой. Грамотен, дотошен, отношения с людьми строит на принципиальной основе. Но горяч. Впрочем, последнее не всегда плохо. Инфантилизм куда злокачественнее. Правда, могут быть конфликты на почве чрезмерной горячности. Что ж, он укажет ему на эту отрицательную черту. Но назначит его, тем более что и у Сабита Тураевича такое же мнение. У двоих других прорабов производственный стаж посолиднее, и они сочтут себя обойденными. Да, щекотливая это задача — повысить в должности лучшего и не обидеть других претендентов на следующую ступеньку вверх.
