Но в конце концов ему надоело всё, даже слушающие его раскрыв рот, прекрасные женщины Каунамы. И Виктор решил, что пришла пора улетать. Он устал от Каунамы. Ему порядком опостылели все её жители. И жадные вонючие грубияны туру, и закомплексованные замотанные в тряпки тощие авры, и пронырливые самовлюбленные воришки лоя, и бесцеремонные висящие над головой высасывающие энергию шоти, и конечно же собственные соплеменники, земляне, забывшие что они земляне, хищные омо, обуянные лишь жаждой наживы и убогих развлечений. И как не хотелось ему в этом признаваться, но он определенно скучал по общению с людьми равными ему по развитию и уровню знаний, с теми от кого можно было услышать что-нибудь интересное, нетривиальное, новое, умное. Ему хотелось узнать что происходит в Звездном Содружестве, его стал угнетать окружающий информационный вакуум, его тянуло к новостным каналам и порталам данных медиа-структур. Кроме того ему порядком уже надоело обходиться без обычных бытовых удобств развитой цивилизации. Его утомили безобразно оплывающие свечи, чадящие факелы, вонючие уборные, жесткая скрипучая мебель, ледяная вода из колодца, грязная одежда, ужасные дороги, отбивающая промежность верховая езда, трясущиеся повозки, грубая пища, жара, холод и т.д. и т.п. Он стойко и мужественно переносил все тяготы и лишения примитивного мира, но всё больше жаждал нормального мягкого освещения, кондиционированного микроклимата помещений, интеллектуального водопровода с водой любой температуры, дисперсионного объемного душа, самоочищающихся приятно пахнущих унитазов, кремов-эпиляторов, освежающих салфеток, чистой отглаженной одежды, упругой бесшумной мебели, готовых питательных безумно вкусных продуктов, роботизированных ассистентов, устройств дополнительной реальности, идеальных ровных дорог, самоуправляемых аэрокаров и т.д. и т.п.

И вот сегодня он покидал Акануран навсегда. Виктор выпросил у полковника Гаяра, командира Привратницкого батальона, выходной и еще раз прогулялся по городу, с улыбкой и некоторым налетом ностальгии разглядывая знакомые места и людей. Перед отъездом на север, к месту стоянки "Гаусса", он решил наведаться в пекарню, где продавали его любимые хрустящие багеты с орехами. Он добрался до площади Славного короля и вошел в пекарню деда Будияра. Нежно и трепетно звякнул дверной колокольчик. Виктор с удовольствием вдохнул теплый запах свежей выпечки и широко улыбнулся зеленоглазой русоволосой девушке, стоявшей за прилавком.

Танна, девятнадцатилетняя внучка Будияра, увидев кто её посетитель, немного напряглась. Этот словоохотливый, но по её мнению не совсем нормальный офицер Привратницкого батальона всегда вызывал у девушки тревогу и даже страх. Он вроде бы не делал ничего предосудительного и вёл себя вполне вежливо и прилично, но порою нёс такую дикую околесицу, такой немыслимый вздор, что Танне становилось не по себе. Иногда большую часть из того что он говорил она вообще не понимала, ибо слова, которые он использовал она слышала впервые в жизни.

– Ну, здравствуй, Танечка, – весело сказал Виктор Кошин. – Вот я и пришел.

– Доброго вам дня, господин Эвклид, – сдержанно ответила девушка. Она не смела возражать против того что офицер переиначивает её имя. Во-первых, она вообще не решалась перечить лейтенанту Привратницкого батальона из Корпуса городской стражи. Как и все в городе, Танна отлично знала, что это армейское подразделение, являющееся любимым детищем маршала Тофера, дальнего родственника самого короля, находится на весьма привилегированном положении. Это положение якобы было даровано стражникам потому что они не кто-нибудь, а самоотверженные бескорыстные защитники Аканурана, денно и нощно, мужественно, не жалея себя, оберегающие жизнь и покой его жителей. Но истинная причина этой привилегированности, как все прекрасно понимали, проистекала конечно из высокого положения их покровителей. И потому и городские власти, и Судебная Палата, и военное командование относились к стражникам весьма снисходительно и смотрели сквозь пальцы на любые их проделки, а то и на прямое насилие и произвол. Естественно солдаты Корпуса стражи, или как его чаще называли, Золотого корпуса, при таком попустительстве власти, чувствуя свою безнаказанность и вседозволенность, частенько вели себя весьма самоуверенно и заносчиво. И это простые солдаты, а тут целый лейтенант. Ну а во-вторых девушка признавала, что варианты её имени, используемые лейтенантом Эвклидом звучали вполне мило.

– Как твои дела? Всё так же спасаешь мир своей красотой?

Танна выдавила из себя улыбку, она часто просто не знала как отвечать на вопросы болтливого лейтенанта. Он вроде бы делал ей комплименты, но её почему-то не покидала уверенность что про себя он насмехается над ней.

– Ну вижу-вижу, что спасаешь. Повышаешь у людей уровень дофамина, серотонина, окситоцина, эндорфина и заставляешь их сердца биться быстрее, да? Эх, Татьяна, ну что бы мы делали без вас. Вы же просто ангел небесный, спустившийся к нам чтобы спасти нас от горя.

Танна смущенно улыбнулась. Вообще она сама, да и окружающие, считали её девушкой достаточно бойкой и вполне уверенной в себе. С малых лет она находилась при пекарне и магазине, видела множество самых разных людей и училась находить с ними общий язык. И в результате привыкла за словом в карман не лезть и не терялась в разговоре с кем бы то ни было. Но господин Эвклид все же умудрялся слегка выбивать её из седла и в общении с ним она часто чувствовала себя неуверенно. Наверно это потому что он сумасшедший, оправдывала себя Танна. Ну кто в присутствии сумасшедшего может чувствовать себя уверенно? С другой стороны разве может умалишенный занимать далеко не последнюю должность в столь важном армейском подразделении? Она делилась своими мыслями с отцом и дедом, и те высказывали предположение, что возможно доблестный лейтенант злоупотребляет грибами Элло или "Алмазной пылью", якобы отец что-то слышал о том, что господин Эвклид имеет какое-то отношение к темным делам некоторых наркодельцов и контрабандистов. Но это всего лишь глупые сплетни и старый Будияр резюмировал так: поскольку этот офицер ведет себя порядочно, берет их самые дорогие изделия и всегда щедро платит, относиться к нему следует со всем почтением и уважением.

Почтенный и уважаемый клиент между тем не унимался.

– Помнишь как там у Франсуа Вергилия Йеттса? – Спросил он и, чуть нараспев, с выражением, продекламировал: – " Тобой чудесное созданье Я очарован как звездой И все дороги мирозданья Меня ведут к тебе одной Твой нежный лик, твой образ хрупкий Мне утверждают жизнь не зря Твои ланиты, твои губки Горят как юная заря". Пошловато немного, согласен. И все же, милая Татьяна, это прямо о вас.

Девушка не знала что ответить, стихов ей еще никто не читал.

– Ох, Танечка, прости меня пожалуйста. Я кажется в конец засмущал тебя. Клянусь, я не хотел.

– Ну что вы, господин Эвклид, мне приятно вас слушать, но боюсь что я не достойна всех этих изысканных слов.

– Вы достойны гораздо большего, милая Татьяна. Однако боюсь что могу быть превратно понят тобой, у тебя может сложиться впечатление, что я пытаюсь с тобой флиртовать, бью клинья, так сказать, так вот это совсем не так!

– Не так? – Насмешливо спросила девушка.

– Конечно нет, – серьезно сказал Виктор. – Мне ведь 56 лет уже и вы, Танечка, годитесь мне в дочери. Но просто вы столь прелестны и очаровательны, что я не могу удержаться от того чтобы не высказать вам моё восхищение.

– Пятьдесят шесть?! – С изумлением и недоверием произнесла девушка.

– Ну да. А насколько я выгляжу?

Танна пожала плечами:

– 27-28.

– О-ох, Танюша, вы мне льстите.

Девушка пребывала в полной растерянности, ей казалось что мужчина уже не насмехается, а издевается над ней.

– Вы хотели что-нибудь купить, господин Эвклид? – Чуть сухо сказала она, желая вернуть разговор в нормальное русло.

– Да, как всегда ваши изумительные ореховые багеты. Десять штук.