Принц, который наконец какой-то тряпицей замотал свой искромсанный лоб и кровь перестала заливать ему глаза, схватил из кучи дров подходящую палку и, буквально подвывая от ярости, подскочил к Галкуту со спины и принялся что есть силы дубасить его. Ему помогал брат-змееносец, сначала кулаками, затем ногами.

Галкут прижался к земле. С замирающим сердцем Элен смотрела как он нащупывает рукоять ножа.

«Бычок», опираясь на копье и зажимая каким-то лоскутом рану на ноге, стоял в стороне и наблюдал за избиением.

– Осторожней, у него где-то там нож, – предупредил он братьев.

В этот миг Галкут извернулся и попытался пырнуть «змееносца». Тот отпрянул и ударил носком сапога Галкута в голову. Слуга судьи дернулся и затих. Тогда татуированный Дюрон наступил на руку с ножом, наклонился и вырвал оружие.

– На, – сказал он Принцу, – трофей.

Тот взял нож и, тяжело дыша, отступил в сторону.

– Яйца ему отрежьте, – со смехом крикнул от костра лысый великан.

– У него их нет, – зло процедил «змееносец» и сделал знак «бычку». Последний поудобней перехватил копье и кинул его брату.

Змееносец поймал и приставил острие к груди Галкута.

– Стойте! – Закричала Элен, выбегая вперед. – Перестаньте!

Все взоры обратились к ней. Девочка испуганно замерла.

– Не-е это просто полный карачун какой-то, – усмехнулся «бычок», – сидим никого не трогаем, приходит эта мелкая, чем-то недовольная, и в результате нас тут всех чуть не распотрошили. И куда только смотрит Судебная палата? Добрым людям уже житья нету от этих разбойников.

– Пожалуйста, отпустите нас, – жалобно проговорила Элен.

– Да ты чего, малая, розу с жопой спутала?! – Искренне удивился змееносец. – Его на мясо, тебя вон вместо той херни на дерево.

– Незачем её на дерево, она в Шинжуне за целое состояние уйдет, – радостно сказал подошедший лысый великан. И теперь, когда он встал во весь свой рост, он казался просто неестественно громадным.

Эти люди были так чудовищны, что часть разума девочки просто не могла поверить в реальность происходящего. Элен ощутила какую-то слабость внизу живота, словно резко захотела в туалет. Колени дрожали. Это было унизительно, она уставилась в землю, чувствуя как по её щекам текут слезы. Ей было жалко себя, жалко Галкута и ещё папу. Которому однажды придется узнать как поступили с его дочерью. Она подняла глаза на Дюронов. Их ауры были такими человеческими. Странно.

С опаской глядя на покрытого татуировками мужчину, державшего копье всё в той же угрожающей позиции, она приблизилась к поверженному Галкуту и опустилась возле него на колени. Слуга судьи лежал на спине и не шевелился. Элен завороженно наблюдала как в его ауре, возле тех мест, где он получил повреждения, пузырятся и пульсируют чёрно-алые пятна. Галкут был жив и вроде бы даже в сознании, однако его глаза с пугающей бессмысленностью глядели в вечернее небо.

– Ты как, Вертел? – Спросил лысый великан у «бычка».

– А-а, – махнул тот рукой, – как шлюха из Красного квартала, на ногах не стою, только лежа.

Великан усмехнулся и, повернувшись к светловолосому подростку, распорядился:

– Иди, проверь, как там Бульдожек, подох или нет.

Принц направился к дереву, возле которого лежал брат, и по пути отвесил Элен чувствительный подзатыльник.

Девочка лишь вжала голову в плечи.

Удары и унижение казалось больше не задевали её. Некое доселе ей совершенно неизвестное чувство смиренной безысходности завладело ею. Это было так не похоже на нее и наверно она бы чрезвычайно возмутилась, если бы кто-то сказал ей, что она слишком уж легко приняла неизбежное и отказалась от борьбы. Она подняла глаза выше, к красноватому чужому небу. На холме она увидела одинокую фигуру. И моментально узнала её. Хотя прежде чем узнавание оформилось окончательно, в голове пронеслось «дед мороз» и затем удивление: «но откуда ему тут взяться?». И не успев даже подумать над тем что делает, она вскочила на ноги и как никогда еще в жизни, истошно, пронзительно, словно выворачивая себя наизнанку завопила:

– Изамери, спаси меня! Спаси! Это я, крысё-ёныш!!!

Дюроны как по команде обернулись к холму. Тяжелая плотная фигура медленно поплыла вниз.

– Это что ещё за хер с горы? – Спросил Змееносец.

– С холма, – поправил «оборотень» с бакенбардами, поднявшись с бревнышка.

– А-а, – фыркнул великан, – это какой-то клоун, выдает себя за кайхорского пирата, а сам нищий как церковная мышь. Упросил Эркхарта взять его типа охранником. И даже не за деньги, а за одну кормежку. Мол, ему надо срочно в Галзу попасть. Ай, старый пердун и пьяница. – И обратившись к Змееносцу, сказал: – Фонарщик, разберись с ним.

Сердце Элен упало. Не может быть, ведь она же видела, что всё что говорил Изамери это правда. Или он сам свято верит, что это правда, тут же подсказал грустный голос в её голове. И никакой он не гроза морей и жуткий пират, а всего лишь старый пьянчужка, сочиняющий про себя истории и сам же в них поверивший.

И тем не менее она не отрывала взгляда от приближающегося Изамери. Зрелище было настолько впечатляющим, что ей инстинктивно захотелось нажать на клавишу паузы, остановить воспроизведение и рассмотреть картинку во всех деталях.

Огромный, широкий, казавшийся еще более объемным из-за своей свободной одежды и весьма богатой растительности на голове, украшенный колокольчиками, ленточками, цветными веревочками, костяными ожерельями, увешанный оружием, ремнями, кошельками, Изамери летел как мощный многотонный грузовик-трейлер. Он не произносил ни звука, но весь громыхал, пыхтел, лязгал, сипел и хлопал. Красные лучи солнца сверкали на его наручах, металлических пластинках привязанных к бороде, заклепках на ремнях, на стальных кастетах на могучих ладонях. Нет, он был не грузовик, а настоящий паровоз, безумно разукрашенный для такого же безумного праздника.

Широкими шагами в тяжелых, словно каменных, сапогах Изамери сбегал по склону холма, придерживая свою длинную изогнутую саблю и казалось земля слегка вздрагивает под его поступью. Элен не могла оторваться от этого грандиозного зрелища. В эти мгновения она совершенно позабыла и о себе, и о поверженном Галкуте и даже страх, который вроде всего минуту назад безраздельно властвовал в её душе, отступил и съежился, освобождая место удивлению и восхищению. Мысли о том что эта скатывающаяся лавина возможно всего лишь старый кривляющийся пьяница бесследно улетучились. Девочка просто оцепенела. Ей представлялось чистейшим безумием попытаться встать на пути у могучего пирата и когда молодой мужчина со странной кличкой Фонарщик всё же бросился ему на встречу, она буквально затаила дыхания, готовясь увидеть нечто пронзительное и трагичное и наверно эпичное.

Покрытый татуировками Дюрон, сжимая в руках копье, устремился вверх по склону. Изамери лишь слегка притормозил, когда железное острие устремилось к его груди. Он махнул рукой, словно отгоняя досаждающее насекомое. Наконечник копья скользнул по пластинам наручи. Пират перехватил древко и дернул к себе. Фонарщик едва устоял на ногах, а в следующий миг громадный кулак с тупым широким кастетом буквально смял его голову.

Элен услышал явственный хруст и вздрогнула. Фонарщик отлетел от Изамери и покатился по склону.

– Клоун, говоришь! – Повернувшись к великану, злобно бросил «оборотень». И сделал тому знак идти вперед.

Лысый Дюрон в свою очередь обернулся и сделал знак раненному Вертелу, указав ему на девочку.

Тот проковылял в сторону Элен и схватил её за шиворот. Девочка напряженно сжалась и чуть не зажмурилась, ожидая удара. Но ничего не произошло. Она скользнула взглядом по «бычку». На животе у него расползалось багровое пятно, а левая штанина практически уже вся вымокла от крови. Он по-прежнему пытался зажимать глубокую рану на ноге, но при этом его взгляд был прикован к рослому бритоголовому брату, который вооружившись дубиной, спешил навстречу тому, кого он еще недавно презрительно называл пьяницей и клоуном.