«Здесь в период немецкой оккупации находился штаб отряда партизан Отечественной войны».
Входим в небольшой дворик. Нас приветливо встречает старшая дочь Евдокии Семеновны Кириенко — Лидия Гавриловна — и дочка героически погибшего Петра Кириенко. Завязывается беседа. Лидия Гавриловна рассказывает о подпольной деятельности матери и брата, о том, как в январе 1943 года Евдокию Семеновну, Петра Кириенко и других подпольщиков эсэсовцы расстреляли у стены коксохимического завода.
— Вы видели наш памятник Славы лучшим людям города? — спрашивает Лидия Гавриловна. — На нем имеются имена и наших любимых.
На небольшой, всегда многолюдной площади, в окружении молодых деревьев, цветочных клумб и газонов, стоит воздвигнутый в первые годы Советской власти памятник Освобождения. Мощный постамент легко держит на себе высокую отточенную бетонную колонну. На вершине ее возвышается человек, разорвавший на своих руках цепи рабства. В страстной, порывистой фигуре ощущается торжество победителя и внутренняя могучая энергия борца, готового свершить новые подвиги.
Под этой стремительной фигурой, отлитой рабочими Днепродзержинска, на стенках пьедестала начертаны имена героев гражданской и Великой Отечественной войн. Возлагая живые цветы на братскую могилу у подножия памятника, люди с глубоким уважением читают среди других славных имен имена матери и сына Кириенко, комсомолки Любы Тарасовой — близких друзей и наставников Галины Романовой.
И тут, у подножия памятника Славы, приятно слышать из уст рабочих, что они помнят Галину Романову, что ее бесстрашие, ее верность Советской Родине служат светлым примером для подрастающего поколения.
Бессмертны те, кто отдал свою жизнь за мир, за счастье людей, за светлое будущее своего народа.
Ю. Левин, Н. Мыльников
ПОЧЕТНЫЙ ГРАЖДАНИН ПОЛЬСКОЙ ДЕРЕВНИ
Очерк
Стояли осенние дни 1941 года. С фронта шли вести одна тяжелее другой. Фашистские захватчики, вооруженные до зубов, рвались к сердцу советской Родины — Москве.
Мимо станции Синарской один за другим шли эшелоны. Одни спешили на запад, к фронту, другие мчались на восток.
Однажды у станции остановился санитарный поезд. Путеец Григорий Кунавин стоял на перроне.
— Товарищ, какая это станция? — донеслось из окна вагона.
— Синарская, — ответил Кунавин и подошел к вагону.
— Какая у вас тут тишина, — сказал раненый.
Поезд тронулся. Кунавин не уходил. Он еще долго смотрел вслед уходящим вагонам. Перед взором стоял этот молодой израненный солдат, а в ушах слышался его голос: «Какая у вас тут тишина…»
В этот день Григорий пришел домой поздно вечером. Или разговор у санитарного вагона, или еще что подействовало на него, но он окончательно решил, что его место на войне, он коммунист и должен быть там, где может принести пользы больше, чем на далекой уральской станции. И он решил пойти на фронт добровольцем.
— Ухожу на фронт, Катюша, — сообщил он жене. — Пора…
…Эшелон уходил на фронт. Все жители Синарской вышли провожать своих земляков.
— Я буду бить врага так, как мне велит долг советского человека, долг члена Коммунистической партии, — поклялся тогда Григорий Кунавин перед земляками.
А в декабре 1941 года на полях Подмосковья он уже принял первое боевое крещение.
Стрелковое отделение, в котором служил рядовой Кунавин, стремительно ворвалось в траншею врага. Завязался рукопашный бой. Григорию Кунавину пришлось выдержать поединок с тремя гитлеровскими автоматчиками. Заметив одного из них, Кунавин бросился вперед и нанес врагу смертельный штыковой удар.
В это время Григорий почувствовал острую боль в ноге — его ранило. Однако воин не растерялся. Он развернулся и сильным ударом приклада свалил второго фашиста. Третий автоматчик, вынырнувший из-за поворота траншеи, сзади навалился на Кунавина. Стоило упустить какую-то долю секунды, и враг мог расправиться с советским солдатом. Но не тут-то было. Кунавин напряг силы и резким рывком сбросил гитлеровца с плеч, затем схватил его за горло…
После боя Кунавин попал в госпитальную палату.
«Дорогая Катюша! — писал он жене из госпиталя. — Дела идут на поправку. Хочется скорее на фронт».
И то ли оттого, что пехотинец Кунавин скорее стремится попасть на фронт, то ли потому, что у него был крепкий организм, рана зажила очень быстро.
Григорий Кунавин снова прибыл на передний край, в боевые цепи наступающей пехоты. Верный воинскому долгу, советский пехотинец бил оккупантов со всей русской удалью, смекалкой, отвагой. Он бил их на дорогах Смоленщины, в районах Могилева и Минска, на рубежах родной земли.
Не завоевателями, а освободителями вступили на польскую землю воины Советской Армии. Был в их числе и уральский железнодорожник, ротный парторг ефрейтор Кунавин.
Наступил знойный июль 1944 года. Советские войска повели бои за первые километры польской земли. Жестокий бой разгорелся за деревню Герасимовичи, что находится в Сокольском уезде Белостокского воеводства.
В течение трех дней деревня Герасимовичи шесть раз переходила из рук в руки.
На четвертый день рота, в составе которой был Григорий Кунавин, получила приказ приготовиться к решительному наступлению. Накануне боя парторг роты Кунавин собрал коммунистов и сказал:
— Наша рота будет участвовать в прорыве обороны врага, которая прикрывает подступы к Восточной Пруссии. Задача очень трудная. Помните, товарищи коммунисты, что в этой деревне под гнетом фашистов томятся наши братья по крови — поляки. Наш долг — освободить их из неволи.
Перед тем как начать штурм, Кунавин успел написать письмо своей жене Екатерине Андреевне на станцию Синарскую.
«С сегодняшнего дня, — писал он, — начинаем освобождать народ Польши. Победа дается, конечно, нелегко. Но нас воодушевляет то, что после каждой схватки подвигаемся вперед. Все ближе тот день, когда враг будет разбит окончательно, и мы возвратимся с победой в родные уральские края».
И вот настал час жестокой схватки с врагом. Гитлеровцы засели на удобной высоте, прикрывавшей деревню. Наступление роты, попавшей под пулеметный огонь, замедлилось. Для успеха боя во чтобы то ни стало нужно было подавить огневую точку врага. Кто выполнит эту задачу? У кого больше смелости?
Первым вызвался пойти парторг Кунавин. За ним пошли другие. Ефрейтор выдвинулся вперед и, укрывшись в ржаном поле, в нескольких метрах от немецкого дзота, непрерывно стрелял по врагу из автомата. Он выпустил первый автоматный диск, второй… Расстреляны последние патроны, но фашистский пулемет продолжал действовать. Тогда Кунавин подполз еще ближе. Чтобы выиграть схватку и выручить боевых друзей, попавших в беду, бесстрашный советский воин коммунист Кунавин пошел на самопожертвование. Он подкрался к вражескому дзоту и своим телом закрыл его амбразуру, повторив бессмертный подвиг русского солдата Александра Матросова. Пулемет заглох. Перестало биться сердце коммуниста.
— Вперед товарищи! Отомстим за смерть нашего парторга! — пронесся клич над полем боя.
Рота дружно поднялась в новую атаку и стремительным броском ворвалась в деревню, очистив ее от фашистских захватчиков.
«Мне очень тяжело сообщать это печальное известие, — писал Екатерине Андреевне фронтовой друг Григория — Александр Горбунов. — В боях за Родину погиб смертью храбрых наш любимый товарищ, ваш муж Григорий Павлович Кунавин. Тяжелое горе постигло нас. Но то, что сделал Григорий, никогда не забудется нами».
В польскую деревню Герасимовичи пришла долгожданная свобода. Ее принесли сюда советские воины.
У места героической гибели ефрейтора Кунавина состоялся митинг. Здесь собрались его боевые друзья, однополчане. Сюда пришли жители деревни Герасимовичи.
