— А ты?

— Я уезжаю, — ответил парень.

В зале ожидания стены раскрашены под курицу-пеструшку. На широкой лавке сидит парень в рыжей кепке. Руки у парня фиолетовые. Он курит. У ног стоит чемодан с висячим замком. Чемодан напоминает грудастого бульдога-медалиста. Парень иногда косится на чемодан, словно говорит бульдогу: «Сидеть!»

Сашке очень хочется узнать, почему у парня фиолетовые руки. У его прежнего бригадира на руках и лице тоже были фиолетовые пятна. Но бригадир горел в танке. А у парня отчего? Сашка ждет попутной машины и курит. Его разбирает кашель. Курить он начал только в поезде. Сашке семнадцать лет. Полгода после ремесленного проработал на заводе. Когда же решил поехать на эту стройку, тетка обрадовалась. Особенно подъемным. И забрала почти все его деньги. А бригадир, прощаясь, сказал:

— Езжай, паря, посмотри, на чем земля держится.

— На слонах, — хихикнул Лешка-сварщик.

— На людях, — строго сказал бригадир. — А путевка у тебя солидная. Как партбилет. — И легонько толкнул Сашку в лоб.

— А ты за каким чертом сюда приехал? — вдруг спрашивает парень.

— Сварщики тут, говорят, нужны.

— А-а… Теперь-то уж стройка наверняка выйдет из прорыва. Природа, как говорят, не терпит пустоты. Я уезжаю — ты приезжаешь.

— А зачем ты уезжаешь?

— Задаром пусть греки работают.

— Почему греки?

— Это ихнее слово «робос». Выдумали его, пусть и работают.

Парень закуривает новую папиросу.

— Повидаешь с мое — всему научишься. А нет — скиснешь, и крышка. Видал руки? Бензином сжег на морозе. Я ведь шофер.

— Как бензином?

— На стройке и не то бывает… А ты — путевка! Спрячь и не показывай. Засмеют.

— Почему засмеют? — пугается Сашка.

— Сюда за рублем едут. А такие, как ты, только цену нам сбивают. Положат вам 70 — работаете, 50 — тоже. А нас за такую любовь не заставишь. Мы комсомолом не крещеные…

— Меня никто не крестил, но я комсомолец, — обижается Сашка.

Парень смеется и крутит головой:

— Удивляюсь, кто тебя одного отпустил!

— Нас двенадцать человек ехало.

— Остальные, значит, по дороге сбежали?

— Да нет, мы на разных станциях сходили.

Парень смотрит, куда плюнуть, и плюет на пол.

— В семнадцать лет голова работает, как ноги, — в одну сторону.

Сашке неловко, и он молчит. Парень давит его уверенной силой, которая спрятана в каждом слове. О стройке ему рассказывали совсем другое. И газеты, и ребята, и в райкоме…

— Жаль, не со мной едешь, — говорит парень. — На шофера бы выучил. Ну, посиди здесь, а я в магазин. Соображу что-нибудь.

Сашка не пьет. Но он слышал, что самостоятельные люди пьют, пьют, даже когда не хотят. Говорят, таков закон мужского содружества.

Сашка с тоской думает: «Неужели придется пить?» И говорит:

— Днем я не пью.

— А я тебя и не зову. «Маленькая» та двоих, что корове груша.

Сашка остается один. Все думают: мальчишка. А вот он пойдет сейчас в магазин и купит не «маленькую», а пол-литра… И вспоминает про деньги, которые забрала тетка. А парень сейчас вернется и опять начнет смеяться… «Уйду», — решает Сашка.

Уйти — значит сбежать. Но ничего другого он не может придумать. Сашка боится пария. Возьми тот его за руку и посади в поезд — посмеет ли Сашка вырваться?

Озираясь, он выходит на крыльцо. Хорошо, что магазин, спрятался за домами. Плохо, что дорога прямая: нельзя остаться незамеченным. И Сашка почти бежит, хотя знает, что скоро придет поезд и парень уедет. Но успокаивается только тогда, когда взмокшая спина начинает зудеть, натертая суконной гимнастеркой.

Приземистые сопки сжимают дорогу. И Сашка кажется себе маленьким, настолько маленьким, что, заблудись он, не отыщут его. «Зачем уехал? — думает Сашка. — В бригаде были все свои. А здесь…»

Высоко над сопками ползет самолет. Он кажется серебряной булавкой, которой тетка закалывала кофту. Сашка думает: тетка была бы рада, если б увидела, что он пьет водку с тем парнем. А бригадир, прощаясь, дал пулю:

— На. Из плеча у меня вытащили. Понял, мужчина?

— От дурного глаза помогает, — сказал Лешка-сварщик.

Сашка нащупал в кармане пулю.

Где-то впереди заурчала машина. Она приближалась. Потом спряталась за сопку. Сашка сосчитал до двенадцати. Наконец машина вынырнула — зеленая, похожая на резинового крокодила. Сашка отступил. Но машина остановилась, качнулась, и шофер открыл дверцу:

— Садись.

— Мне в другую сторону, — сказал Сашка.

— И мне. Только на станции тару сгрузим… Садись.

— Нет, я лучше пешком. — Сашке вовсе не хотелось встретиться с тем парнем.

— Да не тебя жалею, — сказал шофер. — Сапоги…

Сашка посмотрел на свои сапоги и полез в машину.

— Стряхни пыль.

Сашка стряхнул тонкий слой кирпичной пыли. Сиденье было мягкое и теплое. Потом покосился на шофера. Под рукой выжженные на баранке цифры: «1958». Шофер убрал руку. Сашка прочитал дальше: «Г. НИКОЛАЕВ». «Из Николаева», — подумал Сашка.

— Ты кем сюда определяешься? — спросил шофер.

— Сварщиком. Я ремесленное кончил, потом на заводе работал. А ты давно здесь?

— Нет. Месяца не будет. Так что мы с тобой новички.

— Как тебя зовут? — спросил Сашка.

— Вообще Гошкой. А полностью — Георгий Николаев. А тебя?

— Сашкой. Так, значит, ты здесь недавно?

— Угу, — подтвердил шофер, — недавно.

— А это что? — Сашка ткнул пальцем в цифры.

Шофер погладил цифры.

— Тебе надо идти в разведчики, — и усмехнулся.

— Зачем соврал? — спросил Сашка и сердито посмотрел на шофера.

— А ты никогда не врешь?

Сашка подумал, сказал:

— Иногда.

Шофер усмехнулся:

— Вот видишь.

— А как у вас платят? — спросил Сашка.

— За работу. А у вас?

— Тоже.

— Вот видишь, — снова сказал шофер.

В кузове громыхнули бочки из-под солярки. Объехали валун.

— Я на станции встретил одного, — сказал Сашка. — Так он говорил: плохо платят.

— Неужто еще не уехал? — удивился шофер.

— Ты его знаешь?

— Знаю.

— Он руки пожег бензином, — сказал Сашка.

— Правильно. Пьяный закурил у бочки с бензином. Хорошо еще, что так отделался…

Дорогу перекрыл полосатый шлагбаум.

— Не успели. Закуривай.

Сашка взял папиросу. Мелькали вагоны. И в одном из них уезжал парень с фиолетовыми руками.

«Гад», — подумал Сашка.

На последнем вагоне горел фонарь.

Сашка посмотрел на шофера.

Тот дремал. Во рту торчала незажженная папироса.

Шлагбаум поднял «руку».

— Поехали, — сказал Сашка.

Шофер открыл глаза.

— Уже?

— Уже.

— Поменьше бы шлагбаумов! — весело потягиваясь, сказал шофер и заложил папиросу за ухо.

Они встретились в троллейбусе. После первых приветствий и дружелюбных восклицаний она сказала:

— Я должна вам сделать комплимент: вы замечательно выглядите! Как вы этого добились?

— Да, да… Есть маленько… — чувствовалось, что он польщен.

Она продолжала:

— Чем это объяснить? Не секрет?

— А очень просто, — самодовольно ответил ого, — ездил отдыхать. Держал себя в руках. Проявил железный характер! Выпить? Ни-ни! Курить? Ни-ни-ни!

— Да вы расскажите подробнее!!

— А какие подробности? Приехал в дом отдыха. Природа, река, сосны, пихты, бухты, яхты. Ух ты-ы! Кормят просто на убой! Пять раз в день! Возьмите, к примеру, борщ. Калории так и кишат. Культобслуживание, кино, настольные игры, вплоть до футбола… Но суть не в футболе. Хочешь понравиться — имей характер! Я как приехал туда, сразу бросил пить!

— Не может быть!

— Честное слово! И даже курить! Первое время страдал, конечно, безумно!

— Бедняжка!

— Но терплю! Раз отдых, значит, отдых. Не пить и не курить!