— Отличная кандидатура! — разглядывая фотографию заместителя начальника главка, сказал директор. — Так и надо писать автобиографии, развернуто, со всеми подробностями! Тогда никаких недоразумений, не будет происходить!

Набрав номер телефона, глава свиносовхоза льстивым голосом проворковал:

— Юлия Ивановна! Шеф у себя? Ах, он занят! Ну, тогда передайте, что его сын принят на работу!..

— Ну, что еще? — устало спросил начальник АХО Зелепухин.

— Опять же насчет пылесосика, — сказал комендант со вздохом. — Ведь ковры-то чистить пора.

— Тысячу раз тебе говорил, — рассердился Зелепухин, — не забывай об экономии средств! Сегодня — пылесос тебе подавай, завтра — холодильник, а послезавтра ты, чего доброго, свою кладовку оборудуешь лампами дневного света! Ну, сообрази, на что нам пылесос? Что мы ясли или детсад? Всю жизнь выбивали ковры ручным способом!

— Милиция протестует, — сказал комендант. — Говорят, всей улице пыль в глаза пускаем. После наших ковров на два часа движение прекращается!

Зелепухин шагал по кабинету.

— Идея! — хлопнув коменданта по лбу, сказал он. — А что, если вывозить наш ковровый инвентарь за город? Отправитесь на лужок, тряс-тряс, и все в порядке! Полуторку я дам.

— Полуторки не хватит, — сообщил комендант, подумав. — Ковров, да опять же дорожек наберется две тонны, не менее. А ведь еще пыль в них тоже кое-чего весит.

— Ладно, скажешь в гараже, что я разрешил взять трехтонку!..

На следующий день специальная бригада в составе коменданта, уборщицы и двух сменных сторожей выехала с коврами на лоно природы.

— Самое главное в нашем деле, — потирал руки Зелепухин, — соблюдение строжайшей экономии!

Но экспедиция возвратилась вечером с пыльными коврами. Как выяснилось из рапорта коменданта, бригада не смогла преодолеть сопротивление дачников, ревностно заботящихся о чистоте пригородного воздуха.

Зелепухин, никогда не испытывавший недостатка в идеях, предложил новый вариант:

— Значит, надо отъезжать подальше. То есть, поближе, так сказать, к девственным лонам природы.

Вторая ковровая экспедиция возвратилась только через три дня. Ковры выглядели помолодевшими лет на сорок. Загорелые сторожа-выбивальщики сидели в буфете, пили пиво и рассказывали друг другу свои лесные похождения. Комендант, насквозь пропахший шишками и хвоей, ходил по отделам и радостно восклицал:

— Вот это да! Это была командировочка!

— Разве вам и командировочные платили? — спросил кто-то.

— А то как же! — молодцевато сказал комендант. — Выполнение специального задания ведь! На благо учреждения ведь!

Следующая пылеочистительная группа была укомплектована добровольцами. В нее включились бухгалтер и плановик (вместо сторожей), а уборщицу тетю Нюсю заменила буфетчица тетя Паша, захватившая с собой половину наличного пищефонда («Леса, все-таки, всякое может случиться»).

Сотрудников обуяла повышенная любовь к чистоте. В следующие рейсы стали захватываться не только ковры и дорожки, но и портьеры, гамаки, мячи.

— Зачем же мячи-то? — с подозрением спросил начальник АХО Зелепухин.

— Из соображений гигиены! — лихо отвечал комендант, и на его антикварнобронзовом лице не дрогнул ни один мускул. — Выколачиваем из них пыль! Из футбольных камер — ногами, а волейбольных — по старинке, ручным способом…

— То-то же! — удовлетворенно сказал Зелепухин. — А разве при помощи пылесоса это можно было бы сделать? Экономия, брат, в нашем хозяйственном деле — первостепенная штука!

И он бестрепетной рукой подписал очередные очистительные командировки.

Трогательнее и проникновеннее всех говорил выступивший последним новый управляющий трестом:

— Дорогие товарищи! Сегодня мы провожаем в последний путь нашего дорогого и уважаемого Гордея Романовича. Слов нет выразить горечь расставания… Да! Неумолим закон природы! Еще вчера, в своем кабинете Гордей Романович подписывал деловые бумаги, принимал посетителей с присущей ему чуткостью и внимательностью, а сегодня…

Глубокие, соболезнующие вздохи пронеслись по рядам. Головы сослуживцев склонились еще ниже. Кто-то всхлипнул.

— Всем известен славный трудовой путь Гордея Романовича, — продолжал оратор. — С двенадцати лет он стал работать по найму; холод, голод, унижение, непосильная работа у помещика… Потом — революция, служба в Красной гвардии, гражданская война… Затем рабфак, работа на стройках первой пятилетки. По путевке комсомола Гордей Романович направляется в высшее учебное заведение, блестяще его заканчивает. И снова работа, работа, работа.

С первых же дней Великой Отечественной войны Гордей Романович уходит на фронт и на самых передовых позициях защищает Родину. С автоматом в руках он проходит по родной стране, изгоняя фашистских захватчиков, выходит на государственную границу Союза Советских Социалистических Республик и, перейдя ее, освобождая Варшаву, Прагу, Вену, доходит до Берлина, где и приканчивает фашистскую гидру в ее логове.

Демобилизовавшись из рядов Советской Армии, Гордей Романович приступает к мирному строительству. С присущей ему энергией он борется за восстановление народного хозяйства страны. Его организаторские способности развернулись во всю ширь. Он из года в год улучшает экономические показатели нашего предприятия.

Кратко и прочувственно обрисовав весь боевой и трудовой путь Гордея Романовича вплоть до сегодняшнего дня, новый управляющий трестом закруглился следующим образом:

— Да, дорогие товарищи, кому-кому, а Гордею Романовичу можно позавидовать! Жизненный свой путь он прошел с честью, был примерным, добросовестным, честным, требовательным и принципиальным работником. Никто не забудет его чуткости и отзывчивости. И мы будем свято хранить традиции нашего уважаемого Гордея Романовича. Его светлый образ и память о нем навсегда сохранится в наших сердцах.

До свиданья, дорогой друг! Будь здоров! Ур-ра!..

Клубный оркестр грянул туш.

Две предательские слезинки покатились по бледным окаменевшим щекам Гордея Романовича.

Его провожали на пенсию.

Идут последние минуты старого года. Часовая стрелка приближается к двенадцати.

Гости уже застыли с бокалами в руках. Неожиданно раздается телефонный звонок. Хозяйка снимает трубку.

— Мама? — рокочет трубка. — Это ты?.. Это я, Гарик!.. Откуда звоню? Сейчас объясню, не перебивай! Мама, кто у нас в гостях?.. Павел Андрианович? Замечательно! А еще кто?.. Шитиковы и Белагуровы? Чудесно! А еще кто?.. Петровы и Капустины? Великолепно! Два доцента, один лектор, один директор и даже один композитор, лауреат конкурса! Цвет цивилизации! Все в порядке! Я спасен!.. Мама, не перебивай, сейчас все объясню. Ты меня хочешь видеть на встрече Нового года?.. Очень? А гости?… Тоже? Так вот организуй быстро одну бумаженцию… Не понимаешь? Ну, бумагу, отношение, прошение, называй, как хочешь, только скорей! Содержание письма примерно такое: мы, такие-то, знаем такого-то (это меня), не знаем за ним ничего такого и просим такового немедленно освободить из-под стражи… Да-да, из-под стражи. Мама, не перебивай! В общем, мы берем его (это меня) на поруки. С приветом такие-то. Все! Много не размазывайте, главное, чтобы Павел Андрианович не забыл подписаться — лауреат конкурса такой-то!.. Какое дело?.. Ерунда! Ничего особенного! Ну, толкнул случайно одну гражданку на улице. А какой-то тип замечание мне сделал. Так я его по очкам. Ну, а этот тип кричать… Дальше неинтересно. В общем, выручайте… Что? Все будет сделано?.. Да, для ускорения пусть папашка с бумажкой сам прибежит в милицию. По морозцу это даже здорово для старика. Впрочем, не успеет. Может быть, бумаженцию телефонограммой передадите? В общем, действуйте! Смотрите, без меня тост не поднимайте! Я мигом на такси подброшусь. Шампанского по дороге прихватить, а?..