Долго ли, коротко ли, захворал как-то Томин пала. Пришли доктора, прописали клубнику. А где ее в декабре достать? Попробовали купить свежезамороженную клубнику — доктора против. Будто бы с научной точки зрения нельзя. Дуся говорит:

— Дозвольте мне, маменька, во зеленый лес сходить. Читала я во многих сказках, что ежели зимою в лесу хорошенько поискать, то при известном везении случается набрать клубники. Уж очень мне папеньку жалко!

— Что ты, доченька, это ведь только в сказках зимою в лесу клубника произрастает!

— Нет, маменька, это уж вы, извините меня за резкость, ошибаетесь. Вспомните слова поэта Германа: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».

Видит Дусина мама, против цитаты не попрешь, отпустила.

Вот приходит Дуся во зеленый лес. Ей навстречу дедушка-беседушка. Борода заиндевелая. Сам не гораздо высокий, в валеночках, рукавичками похлопывает. Веселый такой. А при нем парень статный да ладный и не какой-нибудь хлыщ, юный граф, а вполне приличный советский молодой человек Вася.

— Здравствуйте, дедушка! С комсомольским приветом, добрый молодец!

— Здравствуй, девица-красавица! А как ты в наш лес попала, по какой такой надобности?

— Я по клубнику, дедушка. Моему отчиму доктора прописали клубнику.

— Что ты, красная девица! — будто бы удивляется старичок. — Да это ведь только в сказках клубника зимою в лесу произрастает!

— Нет, уважаемый дедушка, это уж вы меня извините, но только мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

— А ты веником орудовать умеешь?

— С детства приучена.

— А лопатою снег разгребать?

— И это умею.

— Так вот тебе веник и лопата, разгребай снег в этом месте.

Стала Дуся в указанном месте снег разгребать, видит, а под снегом стеклянная крыша, а под той крышей теплица, а в той теплице клубника рдеет. Сочная, сладкая, крепкая, сама в рот просится.

Дуся залюбовалась:

— Ах, какая чудесная мичуринская клубника!

— А ты, умница, как догадалась, что она мичуринская?

— А вот по таким и таким признакам.

И Дуся так тонко все объяснила про гибридизацию и всякие другие учености, что и старичок и Вася от удивления только рты пораскрывали.

— Ну, а сколько будет семью восемь?

Дуся моментально отвечает:

— Пятьдесят шесть. Только вы меня, дедушка, лучше про бином Ньютона спросите или еще потруднее.

Так старик даже и спрашивать не стал дальше.

Дуся тогда спрашивает:

— А можно для папеньки немножко клубники нарвать? Ему доктора прописали.

Вася говорит:

— Разрешите мне, профессор, как старшему научному сотруднику, отобрать на сей предмет наилучшие экземпляры нашего нового сорта. Мне ее папу ужасно жаль. Потому что, я так полагаю, у такой славной и образованной девушки отец, безусловно, личность незаурядная. Нам таких людей, как ее папа, надо беречь.

Профессор говорит:

— Действуйте, Вася. И ежели вас не очень затруднит, не поленитесь, угостите клубникой и эту умницу-красавицу. Любимых девушек надо угощать самой лучшей клубникой.

Вася даже удивился, как это профессор сразу догадался, что Дуся ему так понравилась. Потом понял: потому что он профессор.

Проводил Вася Дусю домой. Дусе он тоже пришелся по сердцу. А ее родители видят: парень хороший, толковый, научный сотрудник, грамотный. Почему за такого человека дочку, не отдать!

А Томе, конечно, завидно стало: замуж захотелось. Отправилась втихомолку в лес. Там ее и съели волки.

Ну, не съели. Это я так, для острастки придумал, будто ее волки съели. Будет она ходить зимой в лес! Очень ей нужно! Ей мачеха клубнички и в магазине купит. Она никуда сама не ходит. Она только в девках сама по сей день ходит.

А мачеха будто и ни при чем.

А отец руками разводит, у знакомых спрашивает:

— Скажите, пожалуйста, почему у нас Томочка такая неудачная выросла? Мы ли о ней не заботились!

А что ему его знакомые могут ответить? У них у самих сплошь и рядом такие же заботы.

Понятно?

То-то же!

Подведя недельный баланс, Петя с удовлетворением ухмыльнулся. Приходный остаток получился значительный: двадцать пять копеек за «хорошо» по географии, полтинник за «отлично» по гимнастике, целковый за то, что отсидел на кружке математики, еще два рубля за отсутствие замечаний в дневнике, итого три рубля семьдесят пять копеек.

Правда, папаша вычтет пятьдесят копеек за два «плохо» по математике и русскому языку. Но и в этом случае чистогана останется три рубля двадцать пять копеек. Нет, положительно на таких условиях учиться еще можно.

Петя задумался. Он привык заглядывать в будущее. Предстоящая неделя грозила вызвать досадные, хотя и неизбежные, расходы. Придется столкнуть с лестницы неисправимого отличника Сашку: больше терпеть его хвастовство нет никаких сил. При самых благоприятных обстоятельствах это могло кончиться выговором, записанным в дневник, это значит — рубль долой. Кроме того, опять нависла письменная работа по математике. Все равно никак не успеть подготовиться, лучше не пытаться и, махнув на нее рукой, идти в кино, пока есть деньги. В результате педантичный папаша вычтет еще двадцать пять копеек. Петя его хорошо знает — он от своих правил не отступится.

Но, кроме того, нужно предвидеть, что на следующей неделе соседи обязательно накляузничают, что Петя подбрасывает им под двери анонимные письма с малоприличным содержанием, больше они молчать не будут. Это обойдется в полтинник… Нужно быть осторожным. При контроле копейкой того и гляди прогоришь. Придется налечь на кружок, два раза помучаешься, посидишь — как-никак два рубля. Иначе концы с концами не свести.

Записав в карманный гроссбух основные показатели учебно-финансового плана следующей недели, Петя весело засвистал. Будущее ему улыбалось.

…Так шли дни. Петин папа ходил гордый и счастливый. Все разговоры с друзьями и знакомыми он неизменно сводил к воспитанию детей.

— Ребенка воспитать, — говорил он, — это вам не гайку нарезать. Сами понимаете, уделять много внимания своему сыну я не мог: раза два в месяц выдеру ремнем, и все, больше никак не успеть. Зато в свободные минуты я упорно работал над новой системой воспитания. Я оттолкнулся от простой мысли: чтобы больно ударить человека, нужно бить по карману. С другой стороны, для поощрения следует гладить не по голове, а опять же по карману. Вы не морщитесь… Это философия практического разума. Слушайте дальше. Я перенес мои взаимоотношения с сыном на твердую финансовую базу. Никакой психологии, педагогики и прочей высокой материи. Твердый хозрасчет. Каждый шаг контролируется рублем. Вот можете познакомиться.

Петин папа вытаскивает из портфеля три листка тонн кой бумаги, на которых под копирку напечатано:

— Вся жизнь моего сына, — с увлечением комментировал Петин папа, — определяется следующими факторами, перечисленными в первом параграфе: учеба в школе, кружки, поведение в быту и прочее. Параграф второй уточняет показатели по факторам. Наиболее интересный третий параграф. Он содержит «шкалу премирования и депремирования». Полюбуйтесь:

а) за балл «отлично» — плюс пятьдесят копеек;

б) за балл «хорошо» — плюс двадцать пять копеек;

в) за балл «посредственно» — плюс ноль копеек;

г) за балл «плохо» — минус двадцать пять копеек.

За посещение кружка математики — плюс один рубль. За каждое замечание или случай недостойного поведения — минус пятьдесят копеек и т. д.

— Как видите, вышеназванному школьнику — моему сыну — деться некуда. Учтены все возможные грехи. Дело поставлено солидно: хочешь заработать — старайся, не хочешь — как хочешь. Прошу обратить внимание на параграф четвертый: «Премиальная сумма по показателям подсчитывается раз в неделю. Установленная сумма заносится в книжку и скрепляется подписью одного из родителей».